Книга Сердцеедки. Правила любви - Памела Уэллс

— Кто «мы»?

— Мой брат, Джесси и Дан. — Он пожал плечами. — Ничего официального.

Она так вымоталась сегодня в приюте, что больше всего ей хотелось расслабиться и провести вечер в компании друзей. А в «Эмерсоне» подавали самые лучшие в городе сэндвичи с цыпленком.

Если относиться к этому как к чисто дружеской встрече, то нет ничего страшного. Нарушит ли она при этом Кодекс? Она же не бросается Уиллу на шею. Посидеть, пообщаться с ребятами — именно это и предлагалось в одном из правил: занимайся чем-нибудь в компании друзей. Это четвертое или пятое правило? Трудно запомнить их все. Келли еще не завела себе тетрадь для Кодекса. Видимо, поэтому пока не запомнила их наизусть.

Не пора ли действительно завести себе дневник? А еще надо переписать домашнее задание по испанскому. «Как только вернусь домой, — решила она, — сделаю и то, и другое».

— Хорошо, — сказала она. — Я пойду.

Уилл улыбнулся.

— Отлично. Тогда встречаемся около шести прямо в «Эмерсоне».

* * *

Динг.

Рейвен оторвалась от журнала и взглянула на экран монитора. Там мигала иконка нового сообщения. Рейвен отложила журнал и подошла к столу.

Она ожидала, что это Сидни или Алексия. Но на экране значился Ас-23. Сердце споткнулось.

Ас-23 — это ник Гораса.

Она знала, поскольку нашла его страничку в «Фейсбуке», а там были указаны номер его аськи и другие данные. Например, там говорилось о том, что он увлекается музыкой и создает любительскую группу, у которой еще даже нет названия. Что его любимый фильм — «Трудности перевода», а любимое телевизионное шоу — «Американский идол», а…

Хм… а не перешла ли она черту, за которой заканчивается простое любопытство и начинается преследование?

— Привет, — напечатала Рейвен.

Ас-23: как дела?

Рей: отлично, как ты нашел мой номер?

Ас-23: я спросил у бена, а он спросил у алексии, и та мне его сообщила, видишь, на какие ухищрения мне пришлось пойти, чтобы найти тебя. J

Рей: ты имеешь в виду бена дэниелса?

Ас-23: да

С какой стати Бен спрашивал у Алексии? Они ведь даже не дружат, насколько Рейвен знает. Надо будет потом спросить у Алексии.

Рей: так что стряслось?

Ас-23: я хочу попросить тебя об огромном одолжении.

Тот факт, что она ему зачем-то понадобилась, заставил Рейвен неожиданно для самой себя расплыться в улыбке. Калебу она нужна была только для одного: пообжиматься.

Ну, здорово, она только что подумала про своего бывшего, а это было нарушением правила 10. Рейвен тут же схватила свою четырехслойную резинку для волос и пребольно щелкнула себя по руке.

— Ай. — Она потерла руку, чтобы немного унять резкую боль. Может, Алексия решила специально помучить их, придумав такие правила?

Рей: какое одолжение?

Ас-23: пока не могу сказать.

Рей: почему?

Ас-23: боюсь, если скажу тебе сейчас, ты откажешь.

Рей: хм… звучит подозрительно, ты хочешь, чтобы я вступила в какую-то секту?

Ас-23: ха-ха. нет.

Рей: намекни, и, возможно, я скажу да.

Вообще-то она уже знала, что скажет «да», но дразнить его было так забавно. К тому же, намек все равно не помешает.

Ас-23: это связано с музыкой.

Рей: ты хочешь организовать фольклорную группу и заставить меня играть на банджо?

Ас-23: тепло.

Рей: ладно, заинтриговал, так чего ты хочешь от меня?

Ас-23: я знал, что на тебя можно положиться. Будь у меня в 6.

Рей: ладно, только если там не будет никаких ритуалов.

Ас-23: обещаю, никаких ритуалов, и знаешь что?

Рей: что?

Ас-23: спасибо.

Рей: на здоровье J

Она отключилась. Улыбка становилась все шире, и Рейвен никак не могла совладать с ней. Правда же здорово, что Горас решил попросить ее об одолжении? Но она не позволит себе слишком уж радоваться. Ну разве что совсем чуть-чуть. Приятно ведь, что он вспомнил о Рейвен, когда ему что-то понадобилось.

Часы показывали 16:09. Она поспешила в ванную, к зеркалу. Наклонив голову, оглядела волосы. Они были тусклыми и спутанными. Рейвен сегодня еще не принимала душ. Самое время принять.

Глава двадцать вторая

Правило 8: В течение трех месяцев делай только то, что тебе хочется. Ни при каких обстоятельствах не приспосабливайся под других.

Правило 12: Не заводи романы с друзьями своего бывшего.

Первым, что заметила Келли, войдя в ресторан, были, как ни странно, не запахи жареного мяса и не звуки джаза из расцвеченного неоновыми огнями музыкального автомата. Первой она заметила Бриттани. А уже потом услышала, как глубокий баритон мистера Дэниелса потребовал забрать его скотч, потому что он заказывал со льдом, а принесли безо льда.

Оба этих наблюдения заставили Келли тихо застонать.

Бриттани не относилась к числу ее любимых персонажей, что вполне понятно, а с мистером Дэниелсом вообще сложно было поладить. Для компании специально сдвинули сразу три столика, так что там вполне могли рассесться человек десять. Однако стул Бриттани стоял так близко к стулу Уилла, что они вполне могли слышать дыхание друг друга.

Келли глубоко вздохнула и подошла к столу.

— Привет, — сказала она и села рядом с Беном. Это место было вполне безопасно. С Беном она всегда чувствовала себя свободно, поскольку он был мил и разговорчив. А значит, ей не придется самой болтать без умолку или сидеть молча рядом с мистером и миссис Дэниелс, которые ее совершенно игнорировали, зато любовались красотой Бриттани.

— Привет! — откликнулся Бен.

— Келли, — поприветствовал ее Уилл, отодвинувшись от Бриттани, и та нахмурилась.

— Привет, — еще раз сказала Келли.

— Очень мило, что ты к нам присоединилась, Келли, — сказал мистер Дэниелс, — хоть и с опозданием. — Он пригладил рукой свою тщательно подстриженную бородку. Это был банальный воскресный ужин, но мистер Дэниэлс был одет так, словно готовился выступить в суде — на нем красовались дорогущий черный костюм и красный шелковый галстук.

Миссис Дэниелс оделась под стать ему — в шикарный брючный костюм, а волосы уложила в высокую прическу. Она поджала губы, взглянув на часы.

— Извините, — пробормотала Келли. Она могла бы сказать, что Уилл пригласил ее на шесть, а сейчас часы показывали только 5:54, но Дэниелсы не принимали никаких оправданий. Келли часто удивлялась, как Бену удается выжить в этой семейке. Он всегда был такой расслабленный и беззаботный, словно рос в семье сторонников политики полного невмешательства.