Книга Ходячие. Второй шаг - Анна Зимова

У второго что-то случилось с костылем – теперь он мало чем мог помочь, ребенка шатало из стороны в сторону. Вскоре костыль и вовсе подломился, и мальчик упал на спину. Он беспомощно барахтался, как опрокинутый жук, а когда все же перевернулся на живот, пополз все к той же сирени. Маленькие пациенты явно не привыкли отклоняться от маршрута во время прогулок.

– Ему уже не больно, – неуклюже утешил спутника Сева.

Стас потащил мальчика вперед. Они уже дошли до контрольно-пропускного пункта, когда на них выскочил здоровенный пес. Цепь остановила собаку буквально в каких-то сантиметрах от них, передавив черному как смоль доберману горло. Пес взвизгнул и захрипел. Стас попятился, но уперся в шлагбаум.

– Я его знаю, – обрадовался Сева. – Это Рекс. Рекс – хороший пес.

Доберман то ли смирился с тем, что до пришедших ему не дотянуться, то ли осознал, что наконец видит перед собой живых людей. Он сел на задние лапы и, вывалив розовый в черную крапинку язык, стал молотить по земле хвостом.

– И, видимо, умный, раз до сих пор не дал себя укусить.

Лифт привез их на четвертый этаж. Приступы дурноты прихватывали Стаса все чаще, и он молился только об одном – не потерять сознание до того, как они попадут в палату. По сути, теперь Сева был главным в их тандеме, потому что сам он не мог уже мыслить связно. Все, на что он был способен, это переставлять раненую ногу, которую наспех обернул найденной в джипе тряпкой, и не падать, когда требовалось повернуть голову. Стас никогда не думал, что головокружение бывает таким сильным.

– Значит, – командовал Сева, – обстановка такая: прямо перед нами – пост старшей медсестры. Это самое опасное место. Вокруг нее вечно все толкутся. Там телик и книжки. Шахматы.

– Я понял суть.

– Проскочим, а дальше – коридор и палаты. Там будет пусто. Нам нужны платные палаты. В них никто не селится. И ты, это, не дрейфь. Они все инвалиды, им за нами не угнаться. Просек?

– Просек, командир.

Сева описал все довольно точно – и модель телевизора, и длину стойки, и цветы в горшках. Но он не сумел выразить словами, как удручающе выглядит отделение: трещины в потолке, обшарпанные стены, дряхлая проводка.

Возле стойки поста действительно царило подобие жизни. Несколько малышей лет от пяти до десяти ходили, натыкаясь друг на друга, тараща мутные глаза. Некоторые заметно прихрамывали. Между ними расхаживали врачи. Порой кто-то из докторов натыкался на ребенка, и тот падал, но, полежав какое-то время, снова вставал на ноги и принимался ковылять туда-сюда.

– Ты заметил, что эти в больнице другие, чем в городе? – спросил Сева. – Какие-то медленные. Пришибленные. Никто нас до сих пор не учуял. В другом месте уже набросились бы.

– Бдительности терять все равно не стоит. Мне кажется, или толстая медсестра засуетилась?

Женщина действительно принюхалась и решительно направилась к ним. Стасу даже показалось, что она смотрит на них с изумлением. Определенно сестра учуяла гостей. Лицо ее исказила гримаса нетерпения, руки вытянулись, пальцы зашевелились, а губы заходили ходуном. Они бросились назад. Добежав до лифта, они все-таки обернулись. Женщина остановилась как вкопанная. Она поводила головой и недовольно урчала, но явно потеряла след. Потоптавшись на месте, сестра повернула назад. Все еще взбудораженная, она принялась ходить, сумбурно жестикулируя, да так, что сбила с ног подвернувшегося мальчишку с забинтованной головой.

– Она не смогла перейти через лужу, – Сева показал на пол.

Стас принюхался:

– Это формалин. Чувствуешь, как воняет? Он перебивает наш запах.

Медсестра еще раз сунулась в их сторону, и снова повернула назад в том же месте.

Стас окунул ладони в жидкость и стал мазать Севе лицо и руки. Не забыл смочить и одежду. Мальчик сморщился.

– Терпи, – потом Стас намазал и себя.

От формалина кожа сделалась липкой, но по крайней мере не зачесалась. Зато запах был что надо. Резкий, тошнотворный. В нем растворялись все другие запахи. Оставалось только проверить, действительно ли он так хорошо работает. Решили пойти в сестринскую за лекарствами.

– Стой тут, – приказал Стас и, проглотив ком в горле, сделал шаг в сторону заветной двери. Но Сева повис на нем и запищал:

– Я с тобой!

– Я быстро.

– Нет!

Послышалось рычание.

– Он заметил нас! – взвизгнул Сева.

Действительно, усатый врач в халате, из кармашка которого выглядывали очки в тонкой оправе, казалось, показывает на них пальцем. И издает призывные звуки, обращая внимание сородичей на дерзкое вторжение.

– Тьфу на тебя. Напугал. Никто нас не видит. У него просто дернулась рука. А рычат они постоянно.

На столике в сестринской их ждало сокровище – большая коробка, разделенная на многие ячейки, в которых лежали таблетки, капли, мази, вата, бинты. Нашлись в ней и спиртосодержащие препараты, и антибиотики.

– Роскошные апартаменты, – сказал Стас, оказавшись в палате, – есть даже отдельный туалет. Еще и кулер!

Он упал на одну из двух кроватей.

– Не спи! – испугался Сева. – Надо вынуть стекло.

«Не так уж глубока эта рана и не так уж велико стекло», – убеждал себя Стас, аккуратно отрезая брючину чуть повыше колена.

– И что ты, такой здоровый мужик, делал в этом отделении? – Он осторожно раздвинул края раны.

Комната сделала пару полных оборотов вокруг его головы, но вскоре все снова встало на место.

– У меня были плохие анализы на ревматоидный фактор. Мама хотела меня обследовать.

– И что? Оказалось, что все хорошо? – Неужели стекло засело так глубоко? Дернуть изо всех сил и покончить с этим?

– Конечно, – фыркнул Сева и добавил совсем по-взрослому: – У мамы сдают нервы, когда я болею. Ее саму лечить надо.

– А почему именно эта больница? Тебя же, буржуина, могли пристроить в место поприличнее.

– Здесь самые хорошие специалисты, – Сева явно повторил где-то услышанную фразу, – не смотри, что здесь так страшно. Мы даже взятку давали, чтобы я тут лежал.

– Да, хороший специалист был бы сейчас очень кстати. – Стас дернул стекло.

То ли кровать провалилась под ним, то ли сам он взлетел в воздух. От боли он потерял дар речи и мог лишь, откинувшись на подушку, наблюдать, как Сева, пыхтя, пытается перебинтовать его ногу. Не было сил даже дать пацану совет, поэтому Сева замотал ее на свой вкус. Увидев, во что мальчик превратил его конечность, Стас невольно улыбнулся. Нога превратилась в слоновью, а венчал эту монументальную конструкцию пышный бант.

– Как тебе? – поинтересовался Сева.

– Как бревно. – Стас попытался приподнять ногу. Сделать это можно было только при помощи рук. – Ничего, потом перебинтуем.