Книга Невинный сон - Карен Перри

Я вдруг почувствовала себя изможденной. Сколько труда я положила на приготовление к сегодняшнему дню. А что уж говорить о том, что было раньше… Казалось, что последние пять лет я взбиралась в гору, тащила за собой что-то тяжелое, и вот теперь, когда я уже почти на вершине, на пути встретилась преграда, преодолеть которую у меня больше не было сил. Я вспомнила о тех неделях, когда Гарри вернулся из Танжера, в каком опасно нервозном состоянии он был, об этих адских неделях, – я ведь была уверена, что все это позади! Я себя убедила, что Гарри почти что выздоровел. Но теперь, увидев эти дикие глаза, я поняла: рана еще не зажила. Он сорвал повязку и обнажил страшную кровоточащую болячку. Из меня словно выжали все соки.

Гарри замолчал и вопросительно посмотрел на меня.

– Нет, – медленно покачав головой, сказала я.

Он последовал за мной в столовую, где в неловком молчании, перебрасываясь тревожными взглядами, сидели мои родители. Трудно было сказать, слышали ли они что-нибудь из нашей беседы.

– Робин, не уходи от разговора со мной. Ты должна меня выслушать. Ты должна понять.

Я обернулась к нему, и гнев придал мне силы.

– Понятно одно: ты слишком много выпил.

– Что? Нет-нет, послушай, я не пьян…

– Что ж, значит, ты сумасшедший. В любом случае я не хочу ничего такого слышать.

Отец поднялся из-за стола и кивнул матери, которая, вся подобравшись, с тревогой переводила взгляд с меня на Гарри.

– Пошли, Аврил. Давай займемся посудой.

Они прошли мимо Гарри, но он смотрел на меня в упор и, похоже, их даже не заметил.

– Зачем ты это делаешь? – Я почувствовала усталость и жалость к себе, я никак не ожидала такого оборота событий. – Почему ты пытаешься испортить сегодняшний вечер?

– Я не пытаюсь…

– Я знаю, ты не хотел, чтобы приходили мои родители. Ты ненавидишь Рождество. Но это? Но сделать такое? Сказать мне такое? О Диллоне?

Я яростно замотала головой, чувствуя, как к горлу подступает комок.

– Гарри, это уже слишком.

Он застыл на месте, будто что-то обдумывая.

– Подожди меня здесь, – сказал он и вышел из комнаты.

Я опустилась на стул, положила руки на стол и уткнулась в них головой. Мне казалось, что засни я сейчас на неделю, мне и того будет мало.

Гарри вернулся со своим компьютером, и я, устало подняв голову, наблюдала, как он включил его, вставил в него диск и прокрутил запись до нужного ему места.

– Вот! – торжествующе заявил Гарри и повернул ко мне монитор.

На экране появилось зернистое изображение женщины, ведущей за руку мальчика. Гарри нажал кнопку «старт», и картинка ожила: женщина и мальчик шли к машине.

– Видишь? – спросил Гарри.

– Мальчик как мальчик, – сказала я. – Это мог быть кто угодно.

– Робин, я же там был. Я его видел. Это был Диллон. Клянусь жизнью.

Его глаза дико заблестели, и мне стало страшно. Я вся съежилась.

– А вот это! Посмотри.

Он перелистал фотографии на телефоне и остановился на той, которую искал. Еще одна туманная фотография семилетнего или восьмилетнего мальчика, сделанная издалека, – на этот раз мальчик стоял лицом к камере, и на его лице было легкое изумление.

– Разве ты не видишь сходства? Посмотри на его глаза.

И тогда я заплакала. Я уже не могла сдерживаться. Мне невыносимо грустно было думать о том, как Гарри изо дня в день просыпается с мыслью, что его сын жив, и фотографирует каких-то мальчиков, и всех этих мальчиков по ошибке принимает за своего погибшего сына.

– Диллона больше нет, – сказала я. – Было землетрясение, и он погиб. Это было ужасно. И я так же, как и ты, тоскую по нему каждый божий день. Но он умер.

Я прикрыла его руку своей.

– Гарри, оставь его в покое, – тихо добавила я.

– Я думал об этом, – заговорил он таким тоном, будто не слышал ни одного моего слова. – А что, если он не погиб? Ведь тела так и не нашли. Они вытащили другие тела, но его ведь там не было. Разве это ни о чем не говорит? Разве это тебя ничуть не настораживает?

Он излагал свои мысли, а меня все больше и больше одолевал страх.

– А что, если Диллон не погиб, а его похитили? По-думай об этом. Скрыть такое похитителям было проще простого. Кто мог такое заподозрить? Что, если все эти годы он где-то жил и рос с людьми, которые выдавали себя за его родителей? Что, если все эти годы мы думали, что он погиб, а наш мальчик на самом деле жив?

Он говорил, а на виске его пульсировала жилка, и все лицо покраснело от напряжения. Я вспомнила портреты, которые Гарри рисовал все эти годы, – образы нашего сына в представлении Гарри. Эта жалкая попытка оживить мертвого сына наводила на меня мучительную тоску.

– Гарри, ты сам слышишь, что ты говоришь? Тебя ведь можно принять за сумасшедшего.

Он с яростью выдернул руку.

– Я не сумасшедший. Я его видел своими собственными глазами.

– Ты хочешь верить, что он жив, потому что не можешь смириться с его смертью.

– Нет, потому что я не верю в то, что он умер.

– Господи помилуй, Гарри! Хватит! Я понимаю, почему ты это делаешь. Я знаю, в последние недели ты живешь в стрессе: переезд в новую студию, волнения из-за денег, а теперь еще и новый младенец, но…

– Это не имеет никакого отношения к младенцу!

– Неужели? А может, эта беременность вызвала у тебя страх перед новыми несчастьями и новой болью? Может, после наших страданий из-за Диллона ты боишься, что в этот мир придет новое существо, ты его полюбишь, а с ребенком связано столько риска…

– Какого черта! – прошипел Гарри и вскочил так стремительно, что мне пришлось схватить его стул, чтобы он не перевернулся.

Гарри ринулся к окну, на ходу продолжая говорить о том, что все это не имеет никакого отношения ни к беременности, ни к чему другому.

– Робин, пожалуйста, перестань ставить мне диагнозы и сделай одолжение: подумай о том, что в моих словах, вполне возможно, кроется правда!

– Нет, Гарри, – сказала я. – Я с тобой по этому пути больше не иду.

– Что?

– Говорю в последний раз. Я помню все эти недели, что ты провел в «Сент-Джеймс». Все наши беседы с психотерапевтом, когда мы ворошили прошлое, копошились в воспоминаниях. Господи! Ты же мне обещал! Разве ты не помнишь? Ты мне обещал, что это больше не повторится. Не будет больше ни диких предположений, ни безумных идей. Ты сказал мне, что смирился с тем, что Диллон погиб. Ты мне это сказал, Гарри. Ты мне дал слово. А теперь оказывается, что все эти годы ты мне лгал?

– Я тебе не лгал…

– Я нашла твои рисунки.