Книга Записки фельдшера - Олег Врайтов

— Morbos avsi[18], — вполголоса сказал Серега, брезгливо отступая на шаг. — Перепи́л.

— Vere, in vino veritas[19], — согласился я.

Родня облила нас подозрительными взглядами. Мы так частенько перебрасываемся на вызовах латинскими выражениями — непонятность речи удерживает окружающих от комментариев и советов.

Подождав завершения рвотного акта и последовавших гигиенических процедур, Анна Викторовна бегло опросила лежащего. Да и так все понятно, делала она это более для успокоения совести — если исключить мат и жаргонные словечки, то и дело, выпадающие из нестройной речи подопечного, он ориентирован и во времени, и в пространстве, и в происходящем. Пьет регулярно, ибо работает грузчиком в одном из цехов местного хладокомбината, зарабатывает хорошо и «расслабляется» после десятичасовой переноски мяса на полную катушку. Действительно, является бывшим боксером, имел несколько ЧМТ. Но психозом тут и не пахнет — максимум, что мы имеем на момент осмотра, это посттравматическая энцефалопатия. С этим никто не госпитализирует.

— А зачем жену бьете? — спросила врач.

— Задолбала потому что…

— Сам задолбал, скотина! — тут же истерично закричала жена. — Я тебя…

— Выйдите, пожалуйста, — резко произнесла Анна Викторовна. — Вы мешаете мне разговаривать с человеком.

Кое-как, осыпаемые руганью и угрозами, мы с Серегой исхитрились вытолкать гомонящих женщин в кухню. Белобрысый ушел сам, смерив нас прищуренным взглядом. Ой, что-то затеял паренек, чует моя печень.

— Достала она, ее мать, со своими воплями, — поделился впечатлениями бывший боксер. — С мужиками дернем после смены — орать начинает. Деньги приношу, ей все мало, все, б…дь, недовольна! Это ей эта п…да старая по ушам ездит, знаю! Я им обеим бошки…

— Не надо ничего им обеим. Вы лучше успокойтесь сейчас. Скандалы ни к чему хорошему не приведут, сами понимаете.

— Я их, что ли, начинаю? — недовольно пробурчал мужчина, потирая переносицу. — Эта… верещит, как укушенная.

— Скажите, вы спать хотите? — вкрадчиво поинтересовалась врач.

— Да какой тут сон — над ухом орут!

— Давайте мы вам таблетку дадим — заснете. И выспитесь, как следует, и мешать никто не будет.

— Димедрол, что ли? — скривился дебошир. — Не увлекаюсь.

— И не надо, — кивает Анна Викторовна. — Нет, не димедрол.

Она полезла в карман, доставая коробочку с НЛС, где помимо наркотиков лежали конвалюты с феназепамом.

Я незаметно выдохнул, расслабляя напряженную ногу. Если согласился на прием препарата, значит — драка отменяется. А иногда, только услышав про таблетки или что еще, подобные товарищи просто пышут агрессией. И то ладно. Удовольствие невелико — кувыркаться с боксером, пусть и в отставке. Мы, несмотря на физическое здоровье, черных поясов по дзюдо не получали.

Меня сзади требовательно дернули за рукав. Дергал неугомонный белобрысый юноша, настойчиво звавший меня в прихожую. Закатив страдальчески глаза, я направился за ним.

— Что вы ему дали? — тоном профессионального следователя спросил парень, сверля меня взглядом.

— Таблетку, чтобы заснул.

— Какую?

— Название «феназепам» тебе что-то скажет?

— Что вы всякое фуфло суете? Колите ему аминазин!

Я повторно смерил юнца взглядом. Профессор, честное слово. Выучил умное слово. На алкогольное опьянение нашему клиенту только сверху аминазина и не хватает. Чтобы давление сразу в ноль рухнуло. Если вообще в минус не пойдет…

— Мы как-нибудь обойдемся без твоих советов по поводу того, что и как надо делать, ладно?

— Вы вообще что-то в лекарствах понимаете, а? — язвительно осведомился белобрысый. — Я лучше вас знаю, что надо! Врачи хреновы, кто вам дипломы дал?

— Тот, кто не дал тебе, — теряя терпение, ответил я. — Еще вопросы есть?

— Сейчас будут, — торжествующе произнес мой собеседник, торопливо нажимая кнопки на сотовом.

А, ну, давай, давай. Я неторопливо повернулся и ушел обратно в комнату, где Анна Викторовна уже вставала, оправляя смявшийся халат. Пихнул Серегу локтем:

— Смотри, сейчас цирк будет…

Тот понимающе мотнул головой.

В комнату ворвался парень, держа на вытянутой руке сотовый, и буквально впихнул его в руки опешившей Анне Викторовне.

— Это что такое?

— Поговорите, — зло улыбаясь, процедил паренек. — Сейчас вам все разъяснят.

Я, покуда хватало сил, сдерживал непрошеную улыбку. Обожаю такие сцены. Люди, пытаясь нас запугать, не знают тонких нюансов в организации психиатрической помощи в нашем городе. Психоневрологический диспансер и психиатрическая бригада — это две разные вещи. Хоть мы и тесно сотрудничаем с ПНД, но подчиняемся все же «Скорой помощи», и чужое начальство нам не указ. Недовольствующие обыватели об этом, увы, не осведомлены, поэтому часто возникают вот такие вот коллизии.

— Я слушаю, — холодно произнесла врач. — Это врач «скорой помощи» Сташкина… Борис Сергеевич, вы, если не ошибаюсь? Нет, не повезем. Нет, тут ничего нашего нет, только алкогольное опьянение. Что? И не просите. Да потому! Я никогда не напишу такой чуши в сопроводительном.

Она помолчала, слушая невидимого абонента. Я с удовлетворением наблюдал, как по щекам белобрысого пошли красные пятна.

— Борис Сергеевич, теперь послушайте меня. Это ваше личное дело, кому вы что обещали. Да. Меня это не касается. Все, разговор на эту тему окончен!

Анна Викторовна протянула сотовый пареньку.

— Как отключить?

Надо было видеть его лицо! Он-то по наивности полагал, что соединил нас с нашим непосредственным руководством, и уже видел, как оно нас по полу размазывает. Бедняга…

Мы вышли из квартиры в гордом одиночестве. За Серегиной спиной грохнула дверь, едва не отдавив ему пятку. Серега резво обернулся, дабы грохнуть по двери в ответ, но наткнулся на угрожающий взгляд врача, и опустил занесенный было кулачище.

— С кем общались? — осведомился я, пока мы спускались по лестнице — от повторной поездки в архаичном лифте мы молча и коллегиально отказались.

— Щетинник это, — отмахнулась Анна Викторовна. — Достал уже. Берет этих алкашей под патронаж, а ответственность на нас хочет спихнуть. Уж сколько раз я ему твердила…

Понимающе киваем. Доктор Щетинник, заведующий вторым отделением, является известной среди нас и не самым лучшим образом зарекомендовавшей себя личностью. Давно не секрет, что в своем отделении он не только лечит профильных шизофреников, но еще и капает от различной этиологии интоксикации алкоголиков и наркоманов, содержит нежелающих идти в армию и в тюрьму за преступления разной степени вредности. Не бесплатно, разумеется. Это, конечно, его личное дело, но вот брать за сё ответственность на себя у нас желания нет. Одно дело, когда человек обратился сам — тогда ответственность за выставленный диагноз и лечение целиком и полностью лежит на враче отделения. А если товарища доставила «Скорая» — разговор другой, ответственность падает на врача выездной бригады. И наш любимый завотделением в любой момент, коль возникнут вопросы, может широко развести руками и ответить: «Я что? Мне психбригада этого человека привезла с таким вот входящим диагнозом, я обязан его был положить под наблюдение. Все вопросы к «Скорой».