Книга Цена империи - Александр Мазин

Гепид встряхнул рыжей гривой, разбросав вокруг дождевые капли.

– Спускайся, Аласейа! – потребовал он. – Там внизу – гонцы от Фарсанза. Промокли, как мыши в наводнение. Твой привратник изрядно продержал их снаружи, выпытывая, кто они такие. Будь я на их месте – тебе потребовался бы другой привратник.

«Да, – подумал Коршунов, – нехорошо получилось». Но привратник тоже прав. Две недели назад какие-то разбойники, назвавшись друзьями Крикши, воспользовались беспечностью охраны, проникли на территорию усадьбы и едва не увели сарматских жеребцов Коршунова прямо из конюшни. Хорошо, старший конюх оказался подозрительным… воров как следует отдубасили и препроводили в Херсон – на суд. На своей земле Коршунов был вправе и сам повесить конокрадов, но не стал брать грех на душу. Зато устроил выволочку охране: чтоб запомнили накрепко – чужих на территорию не пускать!

Алексей надел золотую цепь с хронометром, считавшимся его личным амулетом, накинул на плечи вишневого цвета шерстяной плащ: не от холода – для солидности. Неторопливо спустился по спиральной лестнице на первый этаж. Гепид – за ним.

Гости, сбросив мокрые плащи на мраморную скамью, грели руки у жаровни. Все четверо разом повернулись – на звук шагов.

Коршунов мысленно ахнул: одним из четверых был Фарсанз. Алексей узнал его сразу, хотя волосы мятежного боспорца поменяли цвет, из черных став каштановыми, а подбородок украсила такая же каштановая накладная борода.

– Рад приветствовать в своем доме посланцев моего друга! – сказал Коршунов, не желая раскрывать инкогнито гостя. Путешествуя без серьезной охраны, претендент на боспорский престол здорово рисковал. – Книва!

Парень появился тут же, словно ждал за дверью. А может, и впрямь ждал.

– Распорядись, чтобы моим гостям подали сухую одежду, горячее вино и перекусить.

– Да, Аласейа. – Книва тоже узнал Фарсанза, но на его лице не отразилось ничего. Несмотря на юный возраст (ему недавно исполнилось шестнадцать) парень владел собой безукоризненно.

– Кто из вас – уста моего друга? – спросил Коршунов.

– Я. – Борода полностью переменила скуластую физиономию полусармата. Узнать его можно было только по глазам. И по повадкам.

– Прошу наверх. – Коршунов повернулся и двинулся вверх по лестнице. Претендент на боспорский престол последовал за ним, а за боспорцем – Красный.

Гепид Фарсанза не признал и полагал своим долгом на всякий случай подстраховать Алексея.

– Я дам тебе двадцать восемь кораблей, – сказал Фарсанз. – Из них три – боевые.

– Маловато, – поморщился Коршунов.

– Это почти всё, что у меня есть. Большая часть флота повинуется Рескупориду.

– Ладно, пусть будет двадцать восемь. У меня еще есть боранские. Чего ты хочешь взамен?

– Треть из того, что будет доставлено на моих кораблях.

– Треть – слишком много.

– Я рискую всем, – напомнил Фарсанз. – Без этих кораблей – а ты можешь их потерять, верно? – я все равно что мертв. У меня нет никаких шансов победить Рескупорида.

– Без моей поддержки у тебя тоже нет почти никаких шансов, – заметил Коршунов. – Ты знаешь: я удачлив. Если этот набег будет успешен, на следующий год у меня будет пятидесятитысячная армия. Мне нужны деньги, поэтому пятая часть – это всё, что я могу тебе предложить…

– Ему не понравилось, когда ты сказал о пятидесятитысячной армии, – сказал Красный, когда боспорцы отбыли.

– Еще бы! Он ведь понимает, что с такой армией я могу прихлопнуть разом и его, и Рескупорида.

– Я бы на твоем месте так и сделал. Боспорское царство – жирный кусок! – Глаза гепида алчно блеснули.

– Может быть, я так и сделаю, – кивнул Коршунов. – Но у меня пока нет пятидесяти тысяч. Так что не будем загадывать на два года вперед, ограничимся будущим сезоном.

Глава третья Алексей Коршунов, адмирал варваров

Апрель девятьсот восемьдесят седьмого года от основания Рима. Черное море

Соединенная эскадра из пяти десятков боранских кораблей, двадцати восьми – боспорских и одного – римской постройки бороздила зеленую воду Черного моря. Все-таки Коршунов уговорил их идти напрямик. Боранских и боспорских моряков он поразил искусно начертанной картой черноморских берегов. Эта карта, вкупе с прежними достижениями Коршунова, настолько подняла авторитет Алексея, что здешние мореманы перевели его из «сухопутных чайников» в «квалифицированные пользователи». И приняли заявление о том, что Аласейа Большая Вода способен плыть по морю без помощи береговых ориентиров: сочли, что это умение – из области мистического, а не рационального. А коли так, то и обсуждать нечего. Коршунов не стал их переубеждать, хотя жалел, что некому оценить проделанную им зимой титаническую работу. Ведь он, фактически с нуля, разработал систему навигации, сконструировал секстан[12]и продумал всю необходимую математику. Главное – моряки приняли его предложение, а всем прочим было по барабану, как плыть. Лишь бы быстрее и безопаснее.

В поход вышли, едва только отгремели весенние шторма и море подуспокоилось. Стартовали от устья Днепра-Борисфена. Именно там сконцентрировалось Коршуновское войско: гепиды, герулы, гревтунги и прочие готы. Одохар не приехал. Не потому, что ему было зазорно ходить под командованием своего бывшего дружинника, а потому что гревтунги готовились к очередной экспансии в южном направлении, что, естественно, требовало присутствия военного вождя. Земли, присмотренные Одохаром для этого дела во время прошлогоднего похода, были отнюдь не свободны. Но хитроумный Одохар использовал сборную армию, которая двигалась к Боспору, для оказания психологического давления на обитателей облюбованной территории. Именно поэтому вышеупомянутая армия шла к устью Борисфена, а не через Меотиду – к Боспору киммерийскому, как предлагал Коршунов, рассчитывая попутно поддержать своего союзника Фарсанза.

Ничего, обратно поплывем прямо к Боспорскому проливу, решил Коршунов, погрузил на корабли свое воинство и припасы – и двинулся к цели.

Флагманский корабль Коршунова – захваченная трирема – под парусом при умеренном ветре давал порядка двух узлов, а если к ветру прибавить усилия верхнего яруса гребцов (гревтунги, меняясь, гребли в три смены), то скорость удваивалась и достигала примерно шести километров в час. Некоторые из боспорских корабликов даже под парусом могли идти быстрее, но скорость каравана, как известно, определяет самый тормозной верблюд. Так что время от времени Коршунову приходилось придерживать свою красавицу, вернее, красавца, потому что Алексей, не мудрствуя лукаво, назвал трирему «Коршуном». В честь себя, любимого. Здесь так было принято: безудержно хвастать и выставлять напоказ собственные подвиги. Веди себя по-иному – не поймут. И заподозрят нехорошее.