Книга День рождения мертвецов - Стюарт Макбрайд

— Констебль Кларк, — Генри указал на дверь в углу комнаты, — если хотите быть полезным, то вон там стоит совок для мусора и щетка. И несколько мешков. И не надо больше свистеть попусту!

В кухню, едва переставляя лапы и цокая когтями по полу, шатающейся походкой вошла собака. Ткнулась носом в ногу Генри, и он потянулся, чтобы почесать ее за ухом. Собака заскулила.

— Шеба, я тебе говорил не гадить в доме?

Снова скулеж. Задняя лапа задергалась.

— Гадь на кухне, здесь легче убирать. — Прекратил чесать собаку и посмотрел на меня: — Старая уже, что тут поделаешь?

Доктор Макдональд понюхала свой кофе, как будто на дне пряталось что-то зловещее.

— Флувоксамин — антидепрессант. Смешивание его с алкоголем вызывает некоторые проблемы.

Генри пожал плечами, но ничего не сказал. И за это спасибо.

Ройс, сгорбившись, вышел из комнаты, прихватив с собой совок для мусора, щетку, мешки и кофе. Что-то бормотал себе поднос, причем можно было догадаться что именно.

Доктор Макдональд склонила голову набок и посмотрела на Генри:

— Если у вас депрессия, то самое лучшее поговорить с кем-нибудь, в смысле, если вы в депрессии совершенно по-черному и смешиваете таблетки с виски, то здесь совершенно нечего стесняться, у нас у всех бывают такие времена, когда нам ни с кем общаться не хочется, и я…

— Помнишь детектива-инспектора Пирсона, Эш? — Генри, казалось, ее и не слушал.

— Страдклайд, если не ошибаюсь? На пенсию вышел в Авиморе, живет со своей внучкой.

— Больше не живет. — Генри вытащил что-то из кармана пиджака и протянул мне.

Это был распорядок траурной церемонии, сложенный пополам. Над фотографией седовласого мужчины с пронзительным взглядом, в полной униформе, готическим шрифтом было написано: «ВЕЧНОЙ ПАМЯТИ АЛБЕРТА ПИРСОНА».

— Похоронили его в понедельник в Клайдбэнк. Отличная служба, очень пышная. Ужасные сосиски на поминках. — Генри потянул себя за лацканы черного пиджака.

— Стало быть…

Доктор Макдональд ковырялась в газетах, лежавших на столе:

— Так вы не пытались убить себя?

— О, я уже думал над этим. А после того, как умерла Элли, я подумал над этим еще немного. Наверное, время еще не пришло. — Еще раз почесал за ухом старую собаку: — Шеба, будешь по мне скучать, а? Будешь по мне скучать, старушка? Не могу с ней так поступить — она все, что у меня осталось.

Зад Шебы опустился на пол, она села, положив морду ему на колени, уставилась на него белесыми глазами и пустила слюни ему на брюки.

Генри прополоскал вставные зубы остатками кофе. Сглотнул.

— Алберт и я встречались пару раз в год, чтобы помусолить те случаи, которые нам так и не довелось разрешить — пытались понять, что мы упустили из виду. Шестилетняя девочка, задушенная и брошенная в придорожной канаве — после того, как ее родители не смогли выплатить выкуп. Умерший в «Роял» бухгалтер — после того, как кто-то отрубил ему руки. Семья из четырех человек, забитая до смерти в своем трейлере во время отдыха в Дингволле. Восемнадцатилетняя секретарша со вспоротым животом, подвешенная вверх ногами в роще Напдейл… — Он вздохнул и высосал остатки кофе. — Зализывали старые раны, а потом посыпали их солью.

Я положил обратно на стол расписание похорон. Потом наконец сказал:

— У кайфоломов их последний психолог уничтожил всю информацию, а потом снес себе башку.

— Что, все уничтожил? — Генри удивленно поднял бровь. — А как он…

— И сервер сломал. Девять лет расшифровок допросов, экспертиз, профилей, все-все к чертям собачьим. Ничего не сохранилось.

Кивок. Генри протянул руку к ближайшей кухонной полке и вытащил новую бутылку. На этот раз «Grouse».

— Значит, вам повезло, доктор Макдональд, придется начинать с чистого листа. Наследство старых пердунов, вроде меня, вам в этом случае не поможет. — Отвинтил крышку и бросил ее за плечо. — Вы не пьете кофе.

Старый глупый засранец.

— Это все из-за Дениса Чакрабарти?

— Я больше не занимаюсь установлением личности преступников. Я на пенсии. — Показал пальцем на сушилку, где на поддоне из нержавеющей стали выстроилось с полдюжины хрустальных бокалов для виски. — Передай три штуки, если не трудно.

Я поставил на стол три бокала:

— Денис Чакрабарти — это не твоя вина.

— Моя. Ты это знаешь, и я это знаю, и шесть маленьких мальчиков, которых он изнасиловал и расчленил, — они тоже это знают. И вдова Филиппа Скиннера тоже. — Генри плеснул в каждый бокал по приличной порции виски, один поднял вверх: — Тост — за новое начало. Да не совершит доктор Макдональд тех ошибок, которые совершил я.

Она уставилась на стоявший перед ней бокал:

— Еще восьми утра нет, в смысле, я что хочу сказать… это очень милое предложение, но я не знаю, можно ли…

— Если вы собираетесь проникнуть в сознание монстра, вы должны быть подготовленной, не так ли? — Его щеки растянула улыбка, и в руке задрожал бокал.

Я положил руку ему на плечо. Под пиджаком оно было твердым и шишковатым. Просто кости и виски в похоронном костюме.

— Слушай, поговори с доктором Макдональд, ладно? Просто послушай ее. И больше ничего не надо делать.

— Я не…

— Нам нужна твоя помощь, Генри. И если ты все еще винишь себя за Чакрабарти, может быть, это твой шанс спасти себя.

— Он не хочет помогать, он не хочет иметь отношения к расследованию. Что прикажете мне делать, в смысле, не могу же я…

— Поговорите с ним. Используйте все эти чертовы заклинания, которыми вы заколдовывали команду парома. — Снаружи, сквозь выбитое окно гостиной, блестела под солнцем бухта Сколлоувэй. В открытом море, в окружении облака кружащихся чаек, пыхтела ярко-красная рыбачья лодка. — Послушайте, у нас нет времени заниматься здесь разной фигней, о’кей? Флиртуйте с ним, льстите ему, ослепляйте его своим блеском. Мне наплевать. Заставьте его помочь.

— Но он не хочет. — Она понурилась, безвольно свесив по бокам полосатые руки. — Но, Эш, я…

— Да черт бы вас побрал, вы хуже, чем Кети, которой всего двенадцать. — Я схватил доктора Макдональд за плечи и развернул лицом к кухне. Подтолкнул ее: — Вперед.

Она зашаркала кедами по ковру.

Закрыв за собой дверь, я пошел наружу. Ройс ждал в патрульной машине, двигатель работал. Втиснулся на пассажирское кресло — но крайней мере, здесь было тепло и уютно.

— Расскажите мне об Арнольде Берджесе.

Констебль наклонился вперед и понизил голос до шепота:

— Приехал сюда из Лондона четыре года назад и с тех пор достает доктора Форрестера. Мы забирали его раз двадцать… или тридцать — за нарушение общественного порядка и уничтожение имущества. Но док не хочет подавать в суд. Глупо, да? Мне кажется, что он его просто жалеет после того, что случилось с его дочерью.