Книга Империя для русских - Владимир Махнач

Общество не согласится на поголовное истребление антисистемщиков не потому, что их жалко, а потому, что террор налагает неизгладимую печать на общественную нравственность. Тогда остается только одно: обществу необходимо осознать постоянную угрозу деструкторов и маргинализировать их. Вытолкнуть их в социальные низы. Причем этого не может сделать государство, даже в лице выборных представителей, этого не может сделать судебная система.

Маргинализировать деструкторов – политиков, литераторов, журналистов, военнослужащих – может только общество в целом. Христианам сказано: «Не убий». И еще многое сказано в развитие этого Синайского тезиса. Но христианам никто и никогда не сказал, что человек, опасный для культуры, для общества, может рассчитывать на что-либо иное, чем самый непрестижный, тяжелый и низкооплачиваемый труд. И это самая мягкая и терпимая рекомендация, представляющаяся реальной.

Подводя итог, нам остается повторить, что выход из фазы надлома сам по себе требует максимального напряжения всех сил этноса для преодоления упадка внутриэтнической солидарности.

Способствующее российской деструкции западничество – это, прежде всего, проблема образования и воспитания. Наличие этого фактора требует считать образование первенствующей задачей общества и любого государства, которое общество может позволить себе терпеть.

Избавление от антисистемы возможно только в условиях восстановления внутриэтнической солидарности и создания первоклассной системы образования в России. И только тогда можно не на полицейском, а на этническом и социальном уровне отсечь и вытеснить антисистему.

Параметры христианской политики

Церковь – субъект политики

Для древних египтян и древних евреев, персов и римлян, жителей средневекового Кельна и средневекового Новгорода все в жизни начиналось с Веры. На вероисповедание опиралась нравственность, этика; на этику – политика. Лишь совсем недавно возникло и распространилось ложное утверждение: «политика – дело грязное». Так говорят те, кто хотел бы, чтобы люди чистые смирились с грязными политиками, чтобы чистые люди политикой заниматься перестали, оставив ее тем, кто «вынужден» делать за нас «грязное дело». А люди тысячелетиями жили иначе.

«Политика – это прикладная этика», – писал Г. Федотов. Значит, бывает политика нравственная, а бывает безнравственная, «грязная». И если мы утверждаем, что политический лидер, министр или мэр – «грязный политик», так это потому что действительно этот человек «грязный», а не потому что мэр или министр.

Есть и другое ложное утверждение, подобное приведенному выше – дескать, Церковь не занимается политикой. Еще как занимается! Есть политика Поместной церкви – в интересах всех христиан данной территории, и есть политика Вселенской Церкви – в интересах всех православных христиан, ныне живущих и тех, кто еще будет жить.

24 августа 1917 г. было установлено, что «Церковь Православная не принимает участия в борьбе политических партий». Это само собой разумеется, ибо политика любой партии – это политика в интересах некоей группы, а политика Церкви – это политика всего православного народа в полном соответствии с духом знаменитого послания Восточных Патриархов 1848 г.

Церковь Православная такой же субъект международного права, как и римско-католическая, хотя и не имеет в своем распоряжении крошечного государства Ватикан. (Кстати, и римско-католические нунции представляют не государство Ватикан, а Святой престол.)

Церковь и государство

Российская держава создана Вселенской Церковью. Это видно в деятельности святителей Всероссийских, начиная с митрополита Кирилла, современника и друга св. Александра Невского. Это видно и в том, как Церковь отсекала попытки расчленения русского церковного единства, когда не было единства политического. Именно в силу того, что Литва стремилась иметь собственную управляемую «карманную» митрополию, не была тверда в православии, она не стала оплотом Вселенской Церкви и не основала Великого государства. Основала его Москва. А вообще-то говоря, веди себя великие князья литовские со времен Гедемина несколько иначе, российское государство могло иметь столицей Вильно.

Россия не выбирала себе роль империи. Ее готовили в этом качестве на протяжении XIII – XV столетий: в XIII в. – как союзницу слабеющей Византии, а к концу XIV, пожалуй, греки уже лучше нас видели, что Константинополь обречен. Готовили Россию как преемницу, которой вручили скипетр вместе с основными, выработанными Церковью и православной государственностью, нормами. Именно тогда мы получили идею симфонии – сосуществования и взаимной поддержки Церкви и православного Государя.

Московским князьям, причем даже самым прославленным, Церковь не спускала попытки устранения от великого дела созидания Российской империи как опоры Вселенского Православия. «Москва – третий Рим» – идея не националистическая, а церковная. Идея преемства по православному имперскому служению. Церковный смысл монархии именно в том, что делает монархию во многом сакральной. Православный царь освящен как своеобразный служитель Церкви.

Вспомним «дело Митяя». Тогда раскольническую попытку создать отдельную от общерусской московскую митрополию возглавил сам великий князь Дмитрий Иванович – будущий Донской герой, Святый благоверный князь, канонизированный в 1988 г. Он возглавил эту попытку и проиграл в столкновении с преподобным Сергием, святителем Киприаном, с теми, кто созидал будущую Россию. И в силу этого ныне он канонизирован и чтим всеми нами. Оказывается, полезно проигрывать, если проигрываешь Церкви.

Монархистом можно быть и вне идеи симфонии. Но тогда монархия не имеет ничего священного. Просто рассматривается как наиболее удобный вид власти, что было известно еще Аристотелю. Особый православный характер монархии вытекает из церковного благословения, а никак не из природы монархической власти. К сожалению, иным монархистам об этом приходится напоминать. У них не монархия – атрибут церковности, а Церковь – чуть ли не атрибут монархии, что, вообще-то говоря, – язычество. Только став Православным царством, Россия получила двуглавого орла.

Церковь, будучи основательницей государства, вовсе не привязана к территории этого государства. Территория Российской Церкви не совпадала с территорией СССР. Ее юрисдикция не распространялась на Грузию и Армению, зато действовала за пределами Советского Союза. Тем более не совпадают территории, находящиеся под юрисдикцией Церкви и сегодняшней Российской Федерации.

Как бы не менялась территория нашей страны, она не будет совпадать с территорией Церкви. В конце концов, они не могут совпадать ни у какой церкви, ни с каким государством, хотя бы потому, что Церковь продолжается на Небесах, и к ней принадлежат умершие христиане. Полагаю, у нас есть основания утверждать, что государство на Небесах не продолжается.

Государство не должно ставить знак равенства между Церковью и иерархией, что любит делать бюрократия советского государства. Для нее Церковь удобоугнетаемой была именно в виде бюрократической организации, где «директор» в силу традиции называется «патриархом», а «заведующие отделами» – «епископами». Осознание неприемлемости такого отношения, должно возвращать Церковь к историческим, глубоко укорененным нормам.