Книга Гений войны Кутузов. «Чтобы спасти Россию, надо сжечь Москву» - Яков Нерсесов

Борьба за Сокольниц проходила примерно так же, как и в Теплице. Только-только колонны Ланжерона и Пржибышевского взяли его, как перед ними выросли из тумана солдаты дивизии Фриана, правда, уже из ее других частей – не тех, что так умело бились под Тельницем. 48-й линейный полк с ходу выбил русских из Сокольница, но численно превосходящий враг смог охватить его с флангов. Тогда в бой был брошен 111-й линейный полк пьемонтцев и он вернул Фриану Сокольниц. Правда, русские ввели в бой подкрепления и фриановцев все же выжали из Сокольница. Но Даву вовремя послал в штыковую контратаку свой последний резерв, и снова деревня оказалась в руках у французов. Это была настоящая резня: все улицы были завалены окровавленными трупами!

После того как обе деревни окончательно оказались в руках союзников, показалось, что за этой их первой победой последует и планируемый обход правого фланга французов, но и прорыв в их тыл! Но так легкомысленно прогнозируемой Вейротером «увеселительной» прогулки по вражеским тылам – через Тельниц и Сокольниц – у союзников не получилось! Враг очень умело оказал им такой отпор, что первые три колонны союзников принялись топтаться на месте, не решаясь продолжить свой «грандиозный» обходной маневр. Тем более что 4-я колонна Коловрата – Милорадовича, которой предписывалось наступать справа от 2-й и 3-й колонн, все еще не обозначила своего участия в сражении?! Более того, в тылу первых трех колонн послышался… орудийный гул!! А потом пришло тревожное сообщение, что позади идет ожесточенный бой!!! Ошеломленный Ланжерон, оставив вместо себя генерала Олсуфьева, поскакал назад с целью прояснить ситуацию к шедшей в арьергарде его колонны бригаде генерал-майора С. М. Каменского 1-го – старшего сына известного генерала Екатерининской эпохи, а потом и павловского фельдмаршала Михаила Федотовича Каменского.

Итак, к 10 утра Даву и его первоклассные генералы смогли сделать максимум возможного в условиях подавляющего численного превосходства врага (французы уступали чуть ли не вчетверо!): сковать его вязким боем в болотисто-озерной долине у деревень Сокольниц и Тельниц. Именно их умелое, дозированное введение в бой своих небольших сил компактными отрядами заставило «Буксгевдена и компанию» повременить с энергичным наступлением всеми своими огромными силами – почти 40 тыс. штыков и сабель. А ведь если бы они своевременно решились на это, то, скорее всего, дожали бы французов, несмотря на все мастерство их командиров и отвагу солдат.

Таким образом, весь грандиозный план союзников уже в самом начале, а на него делалась основная ставка, стал «трещать по швам»! Это, конечно, еще была не катастрофа, но уже конфуз, и это еще мягко говоря…

Глава 35

Роковые события в центре…

Тем временем в центре позиций противоборствующих сторон все началось с того, что в 9-м часу утра с Праценских высот начала спускаться последняя ударная 4-я колонна союзных войск генералов Коловрата и Милорадовича. Она находилась «под присмотром» самого Кутузова – формально все еще главнокомандующего союзным войском, но фактически не контролировавшего всех перипетий разгоравшегося сражения. Интересно, что это роковое для русских войск движение принято связывать с появлением там императора Александра I со своим венценосным «братом» Францем I и его давлением на Кутузова. На самом деле российский император в тот день войсками не командовал, а лишь один раз поторопил своего главнокомандующего.

…Между прочим, хорошо известно, что все левофланговые колонны союзников были собраны и выступили из лагеря ранним утром, причем 4-я колонна (Коловрата и Милорадовича) по диспозиции должна была двигаться одновременно и в том же направлении, что и 2-я и 3-я, образуя с ними некий единый фронт наступления на правый фланг неприятеля. Среди историков до сих пор ходят рассуждения на тему того, что «старая лисица севера» мог, то ли инстинктивно чувствуя опасность для русских, то ли просчитав варианты, но все же раскусить замысел Бонапарта! Правда, будучи уже не в силах повлиять на ход сражения, крепко знавший свое кровавое ремесло Михаил Илларионович тем не менее не хотел покидать господствующие над местностью Праценские высоты – ключевые в союзной диспозиции! Терять их – вернее, оставлять – 4-й колонне было нельзя! Захватив их, враг разрежет русскую позицию пополам и получит возможность выйти в тыл к обходным колоннам союзников! Именно поэтому Кутузов то ли всячески придерживал «свою» колонну, то ли и вовсе пытался «воздержаться» от выполнения этого положения диспозиции! Тем более что гул сражения в направлении Тельница и Сокольница все возрастал, что противоречило вейротеровскому «сценарию разгрома» «корсиканского выскочки»…

По одной из версий случившегося, российский император спросил Кутузова: «Ну что, как вы полагаете, дело пойдет хорошо?» Михаил Илларионович, прекрасно понимая, что жаждет услышать от него амбициозный молодой государь, улыбаясь, «подыграл» тому: «Кто может сомневаться в победе под предводительством вашего величества!» Император возразил: «Нет, вы командуете здесь, я только зритель (курсив мой. – Я. Н.)!» На эти слова Кутузов ответил поклоном. Когда же государь несколько удалился, Кутузов обернулся к генералу Г. М. Бергу (с чьих слов и излагается эта версия) и сказал ему по-немецки: «Вот прекрасно! Я должен здесь командовать, когда я не распорядился этою атакою, да и не хотел вовсе предпринимать ее (курсив мой. – Я. Н.)». Более того, накануне перед битвой, когда австрийский генерал Вейротер принес Кутузову для подписания диспозицию к бою, то он вроде бы бросил князю Волконскому многозначительную фразу: «Ты знаешь, что я баталии не хочу давать, потому что она не может быть нам выгодна, но они сего требуют, так я подписываю (курсив мой. – Я. Н.)». Впрочем, по другим данным он ее… так и не подписал?!

Несколько по-иному звучат эти события в воспоминаниях князя Волконского. Царь, прибыв с многолюдной свитой (генералы Сухтелен и граф Аракчеев, генерал-адъютанты граф Ливен, Винцингероде и князь Гагарин, тайные советники князь Чарторыжский, граф Строганов, Новосильцев и прочие особы, особо приближенные к особе императора) на поле сражения, подъехал к ставке Кутузова и, «видя, что ружья стояли в козлах… спросил его: «Михайло Ларионович! Почему не идете вы вперед?» – «Я поджидаю, – отвечал Кутузов, – чтобы все войска колонны пособрались». Император усмехнулся: «Ведь мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут все полки». – «Государь! – отвечал Кутузов. – Потому-то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете!» – и дал распоряжение, войска начали становиться в ружье и строиться в походную колонну». Именно эта интерпретация потом стала расхожим приемом – невежественный в военном деле император надавил на старика-царедворца – в объяснении неудачи русских в том печально памятном для них сражении.

Когда 4-я колонна наконец тронулась вниз, Наполеон в подзорную трубу с самой высокой точки своих позиций – холма Зуран, с которого было прекрасно видно почти все поле сражения, заметил это движение и обратился к стоявшему рядом маршалу Сульту, чьи части уже давно приготовились к атаке Праценских высот. Поскольку почти половина всей союзной армии уже крепко «увязала» в топкой низине в ожесточенном бою с Даву, то наступал момент броска против ослабленного центра союзной армии главных «сультовских» сил – ударных пехотных дивизий Вандамма и Сент-Иллера – все еще скрытых утренним плотным туманом от глаз союзников. Нужно было только не ошибиться с моментом для смертоносной контратаки.