Книга Тайна голландских изразцов - Дарья Дезомбре

И с нежностью улыбнулся архивариусу:

– Большое спасибо! Только вы уж про меня не рассказывайте! Хочу сделать ей сюрприз.

Та осклабилась в ответ:

– Обещаю. (Видно, пару романов старая дева все-таки прочитала!)

Он вышел из архива и направился к вокзалу. Но не выдержал, увидев по дороге вывеску дешевой гостиницы. Зашел и попросил воспользоваться компьютером, дав прыщавому юнцу, сидевшему на ресепшен, десять евро – буквально пять минут. Вбил замерзшими на вечернем мартовском ветру пальцами: Мария Каравай. Ничего на латинице. Значит, у неизвестной нет странички в соцсетях. Удивительное по нынешним временам создание. Он вывел на экран русскую клавиатуру и добавил те же имя и фамилию в кириллице. И тут ему повезло: Мария Каравай фигурировала в некой прошлогодней статье в интернет-издании желтого толка. Речь шла о расследовании дела о маньяке, терроризировавшем всю Москву. Мария Каравай, сфотографированная на выходе из Петровки, 38, говорила о том, что закрытое дело комментировать никак не будет. На фотографии она выглядела как сейчас: тот же хвост и черное одеяние. Что ж, он встал из-за компьютера чуть более спокойным. Какая-то информация у него появилась. Девушка из архива была профи. Стоило узнать, что такого она могла накопать, чего не смог накопать он сам?

Андрей

Набор детских сувениров. Многозначительный, особенно если знать характер малыша, так сказать, в развитии. Машинка пожарника, еще из тех, железных, советских, почти сорокалетней давности. Маленький обугленный череп – судя по всему, какой-то птицы или грызуна. Рисунок: на заднем плане – домик, как его обычно изображают дети – треугольная крыша, квадратные окошки. А на переднем – три схематично изображенные фигуры: две большие (родители? бабушка с дедом?) и одна маленькая (сам Славик?) держатся за руки. И все бы хорошо, но у взрослых лица пустые – ни глаз, ни даже приблизительных черт лица. А вот у Славика есть и глазки, и носик. И большая, в пол-лица, улыбка. Андрей сглотнул и отложил рисунок в сторону.

Последней в коробке оказалась любительская фотография (ах да, фотоаппарат, купленный мальчику, чтобы отвлечь от других, мрачноватых хобби): Андрей не сразу понял, что на ней, а когда понял, скривился: мальчишеская рука то ли с бородавкой, то ли с родинкой между пальцами держала замученную мертвую кошку. Андрей отвел глаза, чтобы не вникать в детали экспериментов, но набор «Юный химик» явно пришелся пареньку по вкусу. Первые горючие смеси. Первые обугленные жертвы. И зачем ему это? Он вздохнул, кивнул ошеломленному находкой сержанту. Пора было выполнять обещание и вести парня ужинать. Однако аппетита у обоих явно поубавилось.

– Я заберу фотографию, – сказал Андрей.

– А остальное? – кивнул сержант на птичьи останки и детский рисунок.

Андрей на секунду задумался:

– Оставь здесь. К делу это все равно не пришьешь.

* * *

Он хотел улететь первым самолетом, но опоздал. Пришлось коротать пару часов в буфете Кольцова. Голова после вчерашних возлияний раскалывалась: сержант оказался настоящим уральским парнем и алкогольный удар держал на «отлично». А напиться хотелось обоим – на душе после найденной коробчонки было муторно. Сдуру он решил набрать начальство – отчитаться, так сказать.

– Анютин, – ответил полковник.

– Как у вас там, в столицах? – начал Андрей.

– В столицах у нас дураки и пробки, что на Уральщине? – живо откликнулся шеф.

– Воскресшие из мертвых, – мрачно сказал Андрей.

– Ты что, пил? – подозрительно спросило начальство и даже по привычке шумно втянуло воздух, пытаясь учуять угарный дух.

Андрей усмехнулся: начальство у нас, конечно, вездесуще, но даже оно вряд ли сможет что унюхать на разделяющем их расстоянии в тысячи кэмэ.

– Нет. Точнее, да, но постфактум, так сказать. Помните, пироман? Огненный Славик?

– Ну. Допросил? Нашел пламенного – прости за каламбур – последователя?

– Нет, – буркнул Андрей. – Славик-то, оказывается, по официальным данным, год как покойник. Пожар на зоне.

– Даже так?

– Да, так. Бедствие, согласитесь, в чисто пироманской стилистике. Народу погибло много, и тела опознавали наверняка поверхностно, даже документы как следует не выправили…

– Ладно, давай короче, – поторопил его полковник. Андрей услышал, как на другом конце трубки хлопнула дверь: кто-то вошел с докладом. Он живо представил себе, как полковник, придерживая трубку полным плечом, делает знаки, чтобы вошедший присел на ближайший к начальницкому креслу стул за длинным столом.

– Одним словом, после массовой гибели зэков в пожаре Славика видела невеста. Точнее, не видела, а…кхм… ощущала.

– Чего?!

Андрей торопливо продолжил:

– Она потеряла зрение, но тактильно очень хорошо его помнит, у них там случилась ночь любви, так вот она заявляет, ошибки быть не может…

– Ошибки быть не может? – прервал его ласковым голосом Анютин, а Андрей и сам не заметил, как рефлекторно втянул голову в плечи. – Ты что, Яковлев, – заорала трубка, – паленой уральской водкой траванулся?! Ты чего несешь? Какая, на хрен, невеста?! Что она там, на хрен, ощущала?! Да еще тактильно?!

– У слепых обычно… – начал Андрей, но полковника было уже не остановить.

– Призраков ощущают! Истеричные барыньки в период климакса! Или у тебя теперь такое ноу-хау?! Как ни расследование, так восставший из мертвых?

– «Хау ноу», – мрачно ответил Андрей, сдаваясь. – Ладно, шеф. Пошел я. У меня посадка скоро.

– Да. И давай, отоспись в самолете-то! Чтоб в Москву мне приехал уже без видений, понял?!

Анютин отключился без «до свидания», а Андрей прикрыл глаза – в башке гудело. И внезапно снова их распахнул, уставившись на стойку кафе. Что-то не сходилось в этой истории с невестой… Он нахмурился: вспомнил свою неловкость, когда пошел тогда за пепельницей, нежную кожу вокруг глаз, незащищенную очками, когда она поворачивалась в профиль, руки… И вдруг вскочил, схватил зимнюю куртку со спинки стула и быстрым шагом направился вон из аэропорта, на ходу набирая номер на мобильнике.

– Нужна помощь, – сказал кратко, услышав слабый стон вместо приветствия и с удовлетворением заметив, что молодняк держит алкогольный удар все-таки хуже старой гвардии в его лице.

* * *

На этот раз они поднялись в квартиру на Уктусской улице вместе. Еву решили не предупреждать, рассчитывая, так сказать, на эффект неожиданности.

– Кто? – спросил хриплый со сна голос за дверью.

– Свои, – ответил Андрей.

– Свои в это время еще досыпают, – недовольно произнесла Ева, но дверь открыла.

– Привет, – сказал Андрей, глядя на сутулую фигурку с небрежно зачесанными назад сальными волосами. – Прости.