Книга Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны - Владимир Рыжков

Творческая элита по своей природе всегда во многом левая, и она сразу же стала ненавидеть рынок и частную собственность как «унижение народа». Экономисты не потрудились им ничего объяснить, а политическая власть этого делать не умеет и не хочет. Поэтому часть творческой элиты ухватилась за миф о Сталине как за способ протеста. Конечно, создаются и антисталинские произведения, но они обычно не являются частью массовой культуры, поэтому не могут повлиять на общественное мнение.

И, наконец, четвертая элита — гражданское общество. А оно настолько заморочено устаревшими еще в 80-е годы идеями о демократии и свободе, что не обращает внимания на действительно важные современные проблемы. И поэтому гражданское общество не ставит задач осмысления того, что происходит с умами людей. Или что люди думают о жизни, о будущем, о рынке, о частной собственности. Поэтому любые демократические процедуры сейчас возможно использовать для того, чтобы добиться чудовищных представлений людей о жизни. В августе 2009 года было исследование в связи с семидесятилетием Пакта Молотова — Риббентропа. И по его результатам выяснилось, что почти 60 % населения считают, что «и, слава богу, что Сталин с Гитлером это сделали» — потому что это дало полтора года передышки перед войной. То есть сообщают нам чисто сталинскую интерпретацию этого события.

Резюмируя, приходится признать, что разрушить миф о Сталине очень трудно. Это можно сделать, только если общество пройдет гигантскую мировоззренческую модернизацию.

«Господа, похоронить идею или кумира можно, сделав отношение к нему безразличным».

(Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы»)[20]

Россия и Грузия — каково наше будущее?

В 1801 году, согласно манифесту Александра I «Об управлении Грузией», Западная, а позже — и другие части Грузии стали частью Российской империи.

Было ли вхождение Грузии в Россию добровольным? С точки зрения нынешнего президента Грузии — нет. Выступая в 2005 году на митинге в Тбилиси в честь приезда туда президента США Джорджа Буша-младшего, Михаил Саакашвили свою точку зрения изложил, не прибегая к фактам, но вполне недвусмысленно: «Наша безгранично красивая родина на протяжении веков была ареной разгула многих захватчиков. Эти стены помнят римлян, византийцев, османов, персов, монголов, русских, но никто из них не смог уничтожить наш гордый народ».

Гордость грузин никто не собирается оспаривать. Как нет смысла оспаривать и то, что после революции русские большевики, не очень интересуясь мнением грузинских меньшевиков, отстранили их от власти и вернули Грузию туда, куда она когда-то пришла добровольно, а именно — в состав России. Наверняка и в те давние времена были грузины, которые предпочли бы сохранить суверенитет, но сама ситуация заставляла тогда думать больше не о независимости, а о выживании.

Христианская Грузия оказалась в весьма недружелюбном окружении. О немалых жертвах в противостоянии грузин с персами и турками могут рассказать и грузинские архивы. К концу XVIII века восточная Грузия и вовсе находилась под персидским контролем. Исторические хроники хранят свидетельства неоднократных просьб различных грузинских властей к русским императорам о помощи — вплоть до вхождения Грузии в состав Российской империи.

Помочь грузинам Россия хотела и многократно это делала. В 1782 году царь Ираклий II обратился к Екатерине II с просьбой принять Грузию под покровительство России. Та согласилась, и через год был подписан бессрочный договор о дружбе и защите. Но вот включать Грузию в состав Российской империи не спешила, прекрасно понимая, что одно дело — разовая помощь, а другое дело — взять на века ответственность за охрану грузинских границ. К тому же, весьма удаленных по тем временам от Петербурга.

Недаром несколько русских императоров не решались на этот шаг. Последним, кто отказал грузинам, был Павел I. Его молил о помощи в 1798 году вступивший на грузинский престол Георгий XII. Сын Павла, император Александр I, отказать грузинам в просьбе о помощи уже не смог.

«Сознавая всю тяжесть жертв и забот, которые возложило бы на Россию полное присоединение страны, разоренной врагами внешними и раздираемой внутренними смутами, император Александр колебался. Государственному совету при вторичном обсуждении вопроса о присоединении Грузии было объявлено о крайнем отвращении государя поступить на принятие грузинского царства в подданство России».

(Дореволюционная Большая Российская энциклопедия)

Но Совет остался при прежнем своем мнении и подкрепил его такими весомыми соображениями, с которыми Александр I не мог не согласиться. Он утвердил мнение Совета, и 12 сентября 1801 года подписал Манифест о полном присоединении Грузии к России. Несложно догадаться, что решающими аргументами в данном случае были вовсе не имперские амбиции, а долг по отношению к единоверцам.

К сожалению, современные отношения Москвы и Тбилиси таковы, что грузинский президент предпочитает ставить и захватчиков, и защитников в единый список.

9 апреля 1989 года — саперные лопатки в Тбилиси, проспект Шота Руставели, а до этого митинг в Абхазии — вот с этого начался отсчет и новой грузинской истории. Но одновременно это и дата, когда Советский Союз в первый раз использовал армию против гражданского населения. Что в конечном итоге и стало толчком к распаду СССР.

Поэтому наряду с вопросом о том, каково будущее отношений России и Грузии, перед обеими странами стоит еще один важный вопрос — это события 2008 года завели отношения в окончательный тупик, или они стали лишь кульминацией давно проводимой политики?

Но прежде чем говорить о войне 2008 года, а также о будущем, пожалуй, нужно поместить эту проблему в более широкий контекст. Есть четыре страны — Грузия, Польша, Литва и Украина, — лидеры которых до недавнего времени с большим волнением, тревогой и подозрением смотрели на Россию, особенно на экспансионистские амбиции российской политической элиты. Адамкус (Литва) и Ющенко (Украина) уже закончили свои президентские сроки, польский президент Качиньский погиб в авиакатастрофе, остался один Саакашвили. Но тот факт, что лишь один Саакашвили остался на политической арене, еще не говорит о том, что все другие три страны теперь смотрят на Россию с доверием.

Кроме того, говоря об отношениях между государствами, мы прежде всего говорим о самих себе. О том, как мы смотрим на мир, о том, какова наша элита, наше общество, как мы рассматриваем понятие ответственности, и даже такие моральные категории, как благородство, и, конечно, такую категорию, как способность стратегически видеть будущее. И именно отношения России и Грузии, именно потому, что они очень плохие, дают нам возможность внимательнее взглянуть на самих себя.

Обсуждать Грузию отдельно от других стран, либо постсоветских, либо посткоммунистических, действительно не имеет смысла. Хотя в грузинском случае есть много специфики, но в целом проблема даже не в том, как Россия относится к бывшим окраинам и как они относятся к ней. А в том, что Грузия, Польша, Украина, Литва и прочие страны, прежде входившие в зону советского влияния, находятся в тяжелом положении с точки зрения географии — они на протяжении всей истории всегда были зажаты, будучи малыми или средними странами, между странами большими, которые зачастую использовали их в своих политических спорах. То есть всю свою долгую историю они пытаются выжить в этом окружении, у кого как получается.