Книга Девичник - Карен МакКаллах Лютц

У Костлявой процесс заигрывания достиг кульминации.

— Так вот, если тебе, ну, типа, понадобится, чтобы кто-нибудь купил тебе пива, можешь позвонить мне. Я сразу же приеду. — Она выставила вперед свои имплантанты и облизнула губы. А она умелая и развратная, эта девочка.

Тревор пожал плечами:

— У меня ведь есть поддельное удостоверение личности. Я сам покупаю себе пиво.

Надутая тоже предприняла попытку зацепить его:

— А когда у вас проходят эти съемки для каталога, посторонних пускают посмотреть? Я бы хотела увидеть, как ты работаешь. — Она задрала голову и сделала такой вид, словно была большим знатоком в великом искусстве модельного дела.

Он посмотрел через плечо Надугой и увидел Зейди.

— Вот вы где. — Он протянул руку и втянул ее в круг. — Вы нашли свою двоюродную?

Надутая и Костлявая были не особо довольны. Началось закатывание глаз и раздосадованные вздохи.

— Она вон там. В одежде. — Зейди махнула в сторону танцплощадки, где Хелен продолжала обтираться своими прелестями о Джимбо.

Костлявая наморщила нос:

— Бе-е-е, она что, с тем парнем из Атланты? Я думала, мы от них избавились.

Надутая поджала губу:

— На нем штаны в складку.

Пока Надутая и Костлявая перемывали косточки Джимбо и его костюму, Тревор улыбнулся Зейди:

— Я беспокоился, что вы ушли.

Почему он беспокоился? Почему? Потому что ему нужно, чтобы его подвезли, или потому, что Он хочет продолжать обтираться об нее? Попытки расшифровать намерения Тревора стали теперь для нее занятием, поглощающим все внимание. Она просто не могла позволить себе поверить, что кажется ему привлекательной. Жизнь не такая штука.

Тревор нагнулся к ней и прошептал на ухо:

— Я бы предпочел посмотреть, как вы снимаете с себя одежду.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Когда происходят некоторые события, например, если мужчина, к которому вы, скажем прямо, вожделеете, говорит вам, что он хотел бы увидеть вас голой, предполагается, что должны случиться кое-какие другие события, несомненно, и стремительно. Зейди могла бы взять его за руку и отвести в лимузин, чтобы быстро заняться кое-чем на заднем сиденье, попросив Джерри закрыть тонированное стекло, отделяющее салон от кабины водителя, чтобы он не был свидетелем их греха. Она могла бы нанять такси и отвезти его к себе домой, дабы провести с ним ночь диких телесных наслаждений, до сих пор неведомых в штате Калифорния. Она могла бы отвести его в дамскую комнату и позволить ему прижать себя к стене в кабинке и как следует отодрать.

Зейди ничего такого не сделала. Вместо этого она покраснела, неловко захихикала, опустила глаза в пол и сказала: — Пожалуй, нам надо еще выпить. Она разрывалась между желанием быть трезвой, чтобы запомнить, если что-нибудь, в самом деле, произойдет, и сознанием, что должна напиться, чтобы через все это пройти.

Он улыбнулся ей, заметив ее неловкость, но не отпуская комментариев по этому поводу. Он снова наклонился к ней поближе:

— Только если мы избавимся от этих двоих. Они у меня уже вот где сидят. — Он указал головой на Надутую и Костлявую.

Он потащил ее за руку в конец бара, где команда Джимбо из Атланты осаждала остальных участниц девичника. Джейн и Гилда чокались с ними своими рюмками, в то время как Ким, Марси и Бетси пытались объяснить им, почему не хотят танцевать под песню женоненавистника, который «поет» об убийстве своей жены и матери. Дениз доедала запасы вишни в ликере, имевшиеся в запасах бара, к великому ужасу бармена.

Когда Гилда и Джейн увидели Зейди с Трево-ром, они начали делать похотливые жесты. Джейн тыкала языком в щеку, изображая на своем лице всем известное выражение, как во время минета. Слава Богу, музыка была слишком громкая и Тревор не услышал, как Гилда закричала:

— Ты уже целовалась с ним?

Зейди покачала головой, сурово посмотрела на Гилду и прошла еще несколько футов вдоль барной стойки, только лишь для того, чтобы убедиться, что их жесты останутся незамеченными.

Тревор протянул ей еще одну «Маргариту». Она даже не могла вспомнить, что сделала с предыдущей. Она ее выпила? Или оставила в баре? Или она сейчас у нее на одежде?

— Итак, если мы будем заниматься сексом и вам не понравится, вы не провалите меня на экзамене?

Если б это было кино, это был бы один из тех до смешного переигранных моментов, когда за мирает музыка и все в баре слышат его слова. И возможно, Зейди поперхнулась бы своим коктейлем. К счастью, в баре не было никаких камер и плохих режиссеров. К несчастью, Зейди понятия не имела, что сказать. Она просто пялилась на него, пытаясь не дать себе осмыслить то, что он только что сказал.

В действительности не так уж и трудно понять, почему он хочет заняться с ней сексом. Ему девятнадцать. Девятнадцатилетние хотят заниматься сексом с кем угодно, разве не так? Вероятно, он по пять раз в день мастурбирует. Вероятно, он возбуждается даже тогда, когда трогает себя, чтобы помочиться. Вероятно, ей не стоит столь обольщаться, услышав, что он рассматривает ее как возможную сексуальную партнершу. Но, черт возьми, она была польщена. Он был так хорош. И он предпочел ее тем близняшкам в топиках. Он предпочел бы видеть голой ее, а не Хелен. Он думает, что она классная. Все это будет помогать ей переживать ночи еще много месяцев спустя.

Конечно, если она займется с ним сексом, это даст ей материал для прокручивания в голове еще на множество долгих, одиноких вечеров, предстоявших ей.

— Если вы еще раз упомянете свой аттестат, я ухожу, — сказала она только потому, что напоминание о том, что она — его учительница, было крайне несексуальным, но прозвучало это так, словно ей трудно говорить.

— Договорились. — Он чокнулся с ней своим стаканом. — Так вы заметили, что я пялился на вас в классе?

— Ладно, давайте просто избегать школы в качестве темы для разговора вообще.

Он кивнул:

— Нет проблем.

Он отхлебнул пива. Она наблюдала, как двигается его лицо, пока он посасывает его из бутылки. Его щеки втянулись, подчеркивая и без того выступающие скулы. У него была совершенная — линия челюсти. Сколько раз в жизни вы смотри-те на человека и при этом можете сказать, что у него совершенная линия челюсти?

— Вы пьяны? — спросила она.

— Вообще-то нет. А вы?

— Очень.

— Хорошо. — Он ухмыльнулся, заправив ей за ухо непослушный, выгоревший на солнце локон. — Так вы когда-нибудь думали обо мне?

— Я не могу на это ответить.

Она могла — но не будет.

Он улыбнулся ей:

— Я однажды смотрел, как вы садитесь в свою машину: вы высоко задрали юбку, чтобы не прищемить ее дверцей, и я думал о вас весь остаток дня.