Книга Роковой дом - Мари Аделаид Беллок Лаундз

Но тут произошло странное, мозг его внезапно взбодрился, в нем лихорадочно завертелись мысли, сон, как ни старался Честер, не приходил.

Час за часом Честер ворочался в постели. А потом, когда он, наконец, погрузился в тяжелое, беспокойное забытье, его стали мучить необычные, страшные сны — кошмары, в которых ему привиделась Сильвия Бейли.

Не выдержав, Честер поднялся и раздвинул занавески. Уже светало, но он подумал, что утренняя прохлада поможет ему заснуть. Он лег на бок, спиной к свету, и погрузился в спокойную дремоту.

Но внезапно его пробудило ощущение — или даже уверенность — что в комнате кто-то есть! Это чувство было настолько острым, что Честер встал и осмотрел затененные углы алькова, где стояла кровать, но, конечно же, никого там не обнаружил, Да взрослый человек туда бы и не поместился.

Тогда Честер сказал себе, что ощущения возникли, наверное, из-за возни у двери. Вероятно, слуга принес ему кофе и булочки, но не смог войти, потому что Честер накануне, следуя своей благоразумной привычке, запер перед сном дверь.

Он открыл дверь и осмотрел оба конца пустого коридора. Нет: хоть рассвет и наступил, было еще слишком рано — «Пансион Мальфе» представлял собой сонное царство.

Честер вернулся в кровать. Он чувствовал с разбитым, сердце тревожно колотилось, о сне не могло быть и речи. Он лег и с открытыми глазами предался мыслям о Сильвии Бейли и о странных событиях предыдущего вечера.

Он оживил в памяти долгий час, проведенный в Казино. Ему казалось, что он снова вдыхает спертый сладковатый воздух зала для игры в баккара и видит причудливую разномастную публику, там собравшуюся.

Он ясно воображал себе Сильвию Бейли, какой обнаружил ее тогда: она сидела за столом, перед ней лежали на зеленом сукне банкноты, а в глазах читался напряженный интерес.

В Сильвии всегда таилась искра бунтарства, индивидуальность, делавшая ее не похожей на всех остальных женщин, которых он знал — и это зачаровывало его и притягивало. Она была женщиной, которая имела собственные представления о том, что правильно, а что нет. Он припомнил, какую твердость она проявила, вознамерившись купить себе жемчужное ожерелье…

Вспомнив об этом, Честер почувствовал прилив нежности. Какой же хорошенькой была она в этот вечер — не просто хорошенькой, а красивой, как никогда. В ее синих глазах открылись, казалось ему, новые глубины.

Но Честер не мог не понимать, что Сильвия была пристыжена, когда он застиг ее за азартной игрой, да еще в такой разношерстной компании. Ну ничего, скоро она покинет Лаквилль! Очень жаль, что ее приятели раздумали отдыхать в Швейцарии. Было бы неплохо отправиться туда вместе.

Он устал лежать в кровати. Какая долгая — ив время какая короткая — это была ночь! Он встал и направился вниз, в примитивную ванную комнату. Он жаждал окунуться в ванну, пусть даже ее заменяет оцинкованный таз…

Быстро вернувшись затем в свою комнату. Честер не почувствовал себя освеженным. Ему вновь стало не по себе из-за странного ощущения, будто он не один. На сей раз ему стало казаться, что кто-то незримо следует за ним. С этим, в высшей степени неприятным чувством. Честер столкнулся впервые, и испугался — сам не зная чего.

Будучи человеком, склонным мыслить рационально, Честер решил, что заболевает — что у него не в порядке нервы. Дома, в Маркет-Даллинге, он, не теряя времени, тут же отправился бы к врачу.

Много позднее, слушая болтовню о домах с привидениями, Билл Честер всегда вспоминал «Пансион Мальфе» и странные ощущения, которые он там испытывал, необычные еще и потому, что им не находилось никакой причины.

Он никогда никому не описывал эти ощущения, да рассказывать было бы и нечего. Честер не видел и не слышал ничего необычного, только время от времени, особенно лежа без сна ночью или ранним утром, чувствовал, что какое-то невидимое существо пытается вступить с ним в контакт и не может это сделать…

За все время, пока Честер жил в «Пансионе Мальфе» — а, как мы увидим, срок этот оказался более долгим, чем предполагалось вначале, он как будто ни разу не оставался в своей комнате один. Иной раз чувство постороннего присутствия становилось настолько острым, что его трудно было выносить.

ГЛАВА 21

Честер прибыл в «Виллу дю Лак» в половине двенадцатого и направился в сад, где договорился встретиться с миссис Бейли. Очарование этого сада заставило его признать, что Лаквилль притягателен не только азартными играми. Но Сильвию он встретил не одну. Рядом с нею сидел француз, которого Честер видел накануне в Казино.

Оба были так увлечены разговором, что не заметили Честера, даже когда он подошел вплотную. Честер, не отличавшийся особой наблюдательностью, все же мгновенно установил, что его не ждали так равно, что Сильвия ему не рада и француз раздражен — даже разозлен — его внезапным появлением.

— Мы можем не дожидаться полудня, — сказала Сильвия, вставая. — Второй завтрак начинают подавать с половины двенадцатого, не правда ли? — она повернулась к графу де Вирье.

— Да, мадам, — отозвался он и с поклоном добавил: — А теперь мне, вероятно, придется откланяться. Вы ведь знаете, я скоро отправлять в Париж, а оттуда в Бретань, меня не будет два дня.

— Кланяйтесь от меня вашей сестре… герцогине, — запинаясь, произнесла Сильвия.

Честер бросил на нее внимательный взгляд. Сестра этого француза? Герцогиня? Как близко Сильвия, выходит, сошлась с этим молодым человеком! Когда граф отошел, Сильвия пояснила:

— Граф де Вирье был очень добр ко мне, Билл. Я навещала в Париже его сестру, герцогиню д'Эглемон. Помнишь, герцог д'Эглемон выиграл Дерби два года назад? — Честер промолчал, и она продолжила, как бы оправдываясь: — Графу де Вирье нужно на похороны. Жаль, я бы хотела, чтобы ты с ним подружился. Граф закончил школу в Англии — поэтому он так хорошо говорит по-английски.

Вкушая великолепный завтрак, приготовленный мсье Польперро, Честер чувствовал себя неловко, потому что граф, сидя в одиночестве за другим столиком, мог при желании слышать их разговоры с Сильвией.

Будь на месте Поля де Вирье какой-нибудь англичанин, он не преминул бы обменяться со знакомыми словом-другим, но граф молчал. В промежутках между блюдами он читал газету. Однако время от времени Честер ловил на себе испытующий взгляд графа, и задавал себе вопрос, отчего этот француз ест его глазами.

Что касается Сильвии, она явно была не в своей тарелке. Она говорила быстро и бессвязно, ограничиваясь в основном воспоминаниями об их жизни в Маркет-Даллинге. О своем восхитительном времяпрепровождении в Париже она упомянула лишь однажды, а о Лаквилле не сказала вообще ничего.

Граф Поль закончил завтрак много раньше остальных. Покидая столовую, он отвесил Сильвии ее спутнику церемонный поклон. После его ухода, как показалось Честеру, Сильвия повеселела, стала вести себя естественней, меньше говорить больше слушать. Честер наконец-то почувствовал себя уютно.