Книга Охота на скунса - Валерий Воскобойников

— Ага, — кивнул Торин. — Одного — в Нью-Йорк, в семью Рокфеллера, другого — в Бразилию, где много диких обезьян, а третьего — в наш интернат. А потом посмотреть, кто лучше получится.

— Но разве можно ставить эксперименты на людях?! — возмутилась Ольга. — Это противоречит правам человека, просто элементарной нравственности, всему на свете! Это категорически недопустимо.

Внезапно Ольга замолчала. Она вспомнила свой разговор с учителем истории.

— Конечно, Петруша, ты во многом прав. Человек, как вид, не изменился с каменного века, конкретный человек, сложившаяся личность очень мало меняется в течение жизни. Все это согласуется с представлениями современной генетики. И в то же время это совершенно не основание для крайнего фатализма. Тут уже один шаг до понятия «рок», «судьба», «предопределение». Тогда зачем вообще что-либо делать, если все заранее предначертано? Давайте сидеть сложа руки. Но человек почему-то борется, к чему-то стремится…

— Я в одной книге прочитал такую мысль, — сказал Савва. — «Неверно, что человек — пленник своей судьбы, но он пленник своей темы». «Тема» — это повторяющийся мотив, как в музыке. Я бы сказал так: складывается личность, которая мало подвержена изменению, и ее поступки не предопределены, но они ограничены некими рамками. Психологическими рамками этой личности. Трудно себе представить, что вы, Ольга Васильевна, с легким сердцем пойдете грабить на большой дороге, да что там грабить, вы не способны даже таскать мелочь из карманов своих сослуживцев. И не из-за трусости и боязни наказания. Вы на это не способны органически, это ваше неотъемлемое свойство. А для кого-то это совершенно нормальный поступок. И он обычно не делает этого только потому, что боится быть пойманным. Точно так же замкнутый, обидчивый, не склонный прощать человек с гораздо большей долей вероятности останется один и будет страдать от одиночества, чем дружелюбный, общительный и относящийся ко всему наплевательски. В сущности, я упрощаю. Но в общем схема такова.

— Все один черт, — подал голос Торин. — Родился гномом, будешь жить как гном, совершать гномьи поступки. А если эльф — то и будешь как эльф.

— Но есть разум, — сказала Ольга. — Иначе мы не судили бы преступников. Кому-то ничего не стоит выйти и грабить на большой дороге, его личность вполне пригодна для этого. Но тогда тебя должен остановить разум. Иначе что в нас человеческого? И где свобода воли?

— У гнома тоже есть разум, но он гномий, — ответил Паша-Торин. — У него понятия другие.

— Другая этика, — пояснил Савва. — То есть представление о том, что хорошо и что плохо. И мы преступника пощадим на основании того, что у него другая этика. Что он не считает, что грабить и убивать нехорошо.

— Ну а что, каннибалов Новой Гвинеи под суд отдавать? — поинтересовался Петруша. — Они друг друга едят и нахваливают, и никто из них не считает, что кушать человека плохо.

— А это зависит от того, где он ест и нахваливает, — сказал Савва. — Если это происходит в маленькой квартирке посреди Парижа или Нью-Йорка, то придется его отдать под суд, а если у себя в живописной деревушке нагорья, так пусть ест, пока самого не съели.

— Вы хотите сказать, все зависит от того, какие правила приняты у окружающих людей, я правильно вас поняла? — заметила Ольга. — Но как же тогда общечеловеческие ценности?

— А есть ли они? — спросил Савва. — Это не риторический вопрос, я действительно спрашиваю.

— Конечно есть! — внезапно категорично сказал Павел. — Потому что есть ценности общеэльфийские, есть общегномовские, общехоббитовские, общекроличьи, общекоровьи… Ну и общечеловеческие!

Все дружно расхохотались.

— Совершенно убойный аргумент! — сказал Петр.

Ольга посмотрела на своего младшего. Как давно он не принимал участия в общем разговоре. Уткнется, бывало, в тарелку и молчит, а если отвечает, то каким-то бурчанием или сопением. И вдруг он слушает, спорит, говорит! Просто поразительно, как он внезапно переменился.

«Переменился!» — пронеслась в голове у Ольги непрошеная мысль. «Люди не меняются в принципе», — сказал где-то в глубине души голос Пети Сосновского. Неужели это опять Савва Морозов… Да кто же он?

— А ты, я смотрю, серьезно изучаешь иные формы разума, — спросил Торина Савва. — А что особенно тебя интересует?

— Язык, — ответил тот. — Я составляю словарь эльфийского языка и стремлюсь восстановить его в тех чертах, которые восстановить возможно. Это называется «лингвистическая реконструкция».

— Надо же, эльфийский язык! Интересно было бы посмотреть… Ну и насколько далеко ты продвинулся? Там и грамматика есть? — задал очередной вопрос Савва.

— Продвинулся я значительно. Пока в основном собираю лексику, слова то есть. Мне повезло — удалось получить доступ к неопубликованным материалам — к «Властелину колец». Через Интернет.

— Так, — сказала Ольга. — Значит, вовсе не один Петруша тратит бесценное компьютерное время! Что же ты молчал, когда я тебя спрашивала?

Павел сразу съежился и, ни слова не говоря, уткнулся в тарелку. Контакт был утрачен.

— А ты не интересовался, как реконструируют человеческие языки? — как ни в чем не бывало продолжал Савва. — Может быть, стоит немного расширить круг интересов, а?

И, потянувшись через стол, он слегка коснулся ладонью Пашиной руки. Ольга следила за происходящим во все глаза. Ей показалось, что Павел вздрогнул, и она хотела уже вскочить и крикнуть во весь голос: «Вы не имеете права! Немедленно исправьте все, что сделали!» Прежняя Ольга, наверное, так бы и поступила, но нынешняя успела сообразить, что если и вести подобный разговор, то уж никак не при самом Павле.

Павел тем временем поднял глаза от тарелки и пробубнил — недовольно, но вполне членораздельно:

— Я потратил на это часа три или четыре. Можешь не давать мне неделю денег на обед.

— Как же так — ты не будешь обедать?

— Наука дороже. — Это было уже вовсе не обиженное, а полное достоинства бурчание.

— Ладно, посмотрим, — махнула рукой Ольга.

— Ну спасибо за чай, за ласку, за приятную беседу. — Савва поднялся: — До свидания, Петр и Павел.

— До свидания, — вежливо попрощался Петр.

— Вы уже уходите? — вскинул глаза Павел. — Вы же хотели посмотреть на эльфийский язык.

— Да, действительно. — Савва беспомощно огляделся. — Вообще-то поздно. Давай в следующий раз.

— Вы далеко живете? — спросила Ольга в прихожей.

— Не особенно, — ответил Савва Морозов, надевая шляпу, отчего сразу стал снова похож на пришельца из недалекого прошлого. — Все зависит от того, что есть близко и что далеко. Кстати, у вас хорошие сыновья, очень светлые. Голубое свечение, почти чистое.

— А вы… — Ольга хотела спросить: «Вы экстрасенс?» — но вопрос показался ей таким идиотским, что она заменила его первым попавшимся: — … вы носите такую интересную шляпу…