Книга Поверь в любовь - Мэри Спенсер

– Не могу, Джимми. – Мэтью протянул было руку, чтобы обнять его за плечи, но Джеймс резко отпрянул в сторону. – Джимми, он был прелестный малыш. Но его больше нет...

– Замолчи! – взревел Джеймс в бешенстве. – Не смей говорить об этом!

– Тебе все равно придется смириться.

Стакан с грохотом разбился о стену, и осколки стекла брызнули во все стороны.

– Замолчи! – Этот крик скорее походил на рыдание. Зажав руками уши, Джеймс застонал.

– Джим, – прошептал Мэтью, впервые отчаянно жалея о том, что всегда по натуре был язычником. – Джим, мне так жаль...

Сделав над собой чудовищное усилие, Джеймс как будто взял себя в руки.

– Да, – с трудом выдавил он.

– Но ты ведь не одинок, – продолжал Мэтью. – У вас с Элизабет еще будут дети.

– Он был первенцем, Мэтью. Поэтому не говори так. Никто не сможет мне его заменить.

– Я вовсе не это хотел сказать! Разве кто-нибудь заменит нам Джона? Но ведь мать с отцом не стали от этого меньше любить нас обоих. Джеймс растерянно пожал плечами.

– Почему бы тебе не пойти к Элизабет? – мягко спросил Мэтью. – Поговори с ней. Сейчас вы как никогда нужны друг другу.

– Я Элизабет не нужен. Ей не нужен никто.

– Знаешь, это просто глупо. Он ведь был и ее сыном, и сейчас она страдает не меньше тебя.

Глядя в пустоту, Джеймс покачал головой.

– Ни одной слезинки, – вздохнул он, – не проронила ни одной слезинки... за все то время, что я ее знаю.

– Ты не прав, Джимми. Видел бы ты ее в тот день, когда умер Джонни, сейчас не говорил бы так. Она рыдала навзрыд, у меня просто сердце разрывалось от ее плача.

– Она никогда не плачет, – продолжал, будто не слыша его, Джеймс. – У нее нет сердца. И души тоже нет. Откуда же взяться слезам?!

– Но, Джимми...

– Она не оплакивала отца, не оплакивала семью... никого. Даже бедного Джона Мэтью.

– Она пытается справиться с горем как умеет, – не сдавался Мэтт. – Одному Богу известно, сколько таких, как она, – тех, что держат все в себе. Но это не значит, что душа ее не плачет кровавыми слезами. Ты знаешь, как Элизабет любила сына. Бог свидетель, она была самой лучшей матерью, которую я знал! Да как ты можешь говорить такое?!

– Она не способна горевать. – Джеймс тяжело опустился в кресло. – Оставь меня, я хочу побыть один.

Мэтью видел слишком много людей, которые в горе теряли голову, чтобы сейчас умолять брата одуматься. Тяжело вздохнув, он незаметно снял со стены ружье и на цыпочках вышел из комнаты.

Ему потребовалось немало времени, чтобы отыскать Элизабет. Наконец он нашел ее – свернувшись клубком на полу, она рыдала, уткнувшись лицом в детское одеяльце. Рыдала так, будто сердце у нее разрывалось. Мэтью окаменел.

Низкие, почти звериные звуки, сотрясавшие ее худенькое тело, переворачивали ему душу.

– Элизабет, – печально прошептал он и, грузно опустившись на колени, прижал ее к себе. – Тихо, тихо, – бормотал он, баюкая ее и гладя огромной рукой спутанные волосы. Казалось, еще немного, и она успокоится, но вот новая волна боли пробегала по ее скорчившемуся телу, и Элизабет вновь сотрясала агония страданий. Прошло не меньше часа, прежде чем она ослабела и затихла.

Заснув, Элизабет то и дело жалобно всхлипывала, как испуганный ребенок. Мэтт дождался-таки, пока она наконец открыла глаза.

– Позволь, я отведу тебя в дом, – предложил он. – Тебе лучше лечь в постель.

Элизабет покачала головой. Слова с трудом слетали с ее губ.

– Не... хочу, чтобы... Джеймс... видел меня... такой.

Из груди ее опять вырвался полувздох-полурыдание, и Мэтью перепугался не на шутку.

– Ну не плачь, Элизабет, милая. Прошу тебя!

– Нет, не... не буду. – Она провела рукой по лицу. – Со мной все в порядке.

– И ничего страшного, если Джимми увидит, что ты тоже несчастна. Он бы утешил тебя, если бы только знал. Давай я отведу тебя к нему.

Она яростно замотала головой: – Нет!

– Но почему? Он ведь твой муж. С ним тебе полегчает.

– Нет, – печально отозвалась Элизабет. – Не для этого он женился на мне. Мне не следует быть ему обузой.

У нее опять вырвался тот же странный звук, и Мэтью догадался, что Элизабет пытается сдержать слезы.

– Ладно, – вздохнул Мэтью. Что же ему с ними делать? Эти двое нужны друг другу, но разве им объяснишь?!

Еще месяц Мэтью беспомощно наблюдал, как Джеймс с Элизабет день за днем бродят по дому словно тени. Они почти не разговаривали друг с другом, а на все вопросы Мэтта отвечали односложно, хотя он из кожи лез, стараясь вывести их из оцепенения. Раз в неделю приезжал Натан. Как-то, заглянув в конюшню, Мэтт обнаружил, что Джеймс рыдает навзрыд, а Натан терпеливо и ласково гладит его по плечу.

Что ж, Джимми повезло – по крайней мере он не остался один на один со своим горем, как Элизабет. На первый взгляд она ничуть не изменилась – все так же с утра до вечера сновала по дому, неутомимо занимаясь делами. Но Мэтью прекрасно знал, что все совсем не так – у него в ушах все еще стояли ее жуткие рыдания. Впрочем, он подозревал, что и Джеймсу кое-что известно об отчаянии, разрывавшем сердце его жены.

Проснувшись как-то ночью спустя неделю после похорон Джона Мэтью, шериф прислушался.

Звук шагов заставил его тихонько приоткрыть дверь и наткнуться взглядом на брата – тот стоял у дверей детской, в которой горел свет. Через минуту Джеймс исчез в спальне, а Мэтью, в свою очередь, на цыпочках подкрался к детской и заглянул туда. Сидя возле опустевшей кроватки, Элизабет тихонько мурлыкала колыбельную. К груди она прижимала свернутое детское одеяльце. В другой раз, случайно подняв глаза, он заметил, как супруги смотрят друг на друга – просто смотрят, будто надеясь, что тот, другой, заговорит первым. Неловко кашлянув, Мэтью нарушил тишину, и тогда оба взглянули на него так, будто он был незнакомцем, случайно оказавшимся в их доме.

Вечером, перед самым отъездом, Мэтт с облегчением заметил, как Джеймс украдкой погладил руку Элизабет. Она на мгновение застыла, а потом, повернув голову, взглянула ему в глаза. Длилось это всего лишь миг, но на следующий день Мэтью покинул дом с надеждой в сердце.

Время лечит любые раны, подумал он. За свою жизнь Мэтью видел немало людских трагедий. И сейчас, когда Лос-Роблес наконец скрылся вдали, он ничуть не сомневался, что у Джеймса с Элизабет все наладится. И молился, чтобы так оно и было.

– Ранняя весна в этом году выдалась, – буркнул Зах Роулендс, в то время как люди Джеймса перегоняли стадо на другое пастбище с сочной травой.

– Угу.

– И денек будет неплохой. Теплый да ясный. Неплохо для апреля.