Книга Черный кофе со льдом - Марина Серова

— Вот именно, я очень подробно этим поинтересовалась. И у меня есть опасения, что эта добавка может принести ущерб здоровью при длительном и ненормированном применении.

— Да с чего ты взяла? Ты же только пару часов назад сама была увлечена нашими добавками? Или… это все были твои детективные штучки? — В голосе Елены слышалась явная обида.

— Считай, что так. Больше я тебе пока ничего не могу сказать. Мне надо точнее все проверить.

— Вот! Сама еще ни в чем не уверена, а уже нагоняешь тень на плетень!

— Но ты вспомни свое состояние!..

Но Леночка, не дослушав меня, бросила трубку.

Ну что мне с ней делать? С ней и еще со многими десятками или сотнями ей подобных? Надо срочно довести расследование до конца и тогда уже на полном основании сделать разоблачение. Но как я смогу подтвердить свои подозрения? Выход только один — отдать на экспертизу в НИИ биохимии тот образец «Панацеи», который я приобрела сегодня в офисе «Истоков здоровья». Сегодня, к сожалению, я уже не успею этого сделать — рабочий день закончился. Значит, завтра.

Глава 8

Вчерашний вечер прошел в бездействии. Мы болтали с Катериной «за жизнь», от скуки решили приготовить себе что-нибудь особенное на ужин, потратили несколько часов на изобретение и изготовление каких-то немыслимых салатов. В результате так увозились, что смотреть уже на них не смогли. И легли спать с устойчивым чувством, что очарование жизни домохозяек — не для нас.

Сегодня с самого утра я с нетерпением ждала звонка от Мельникова — он сможет наконец пролить свет на происхождение отпечатков на секретере Марины Алексеевны. Однако прождать так можно было до самого вечера — неизвестно еще, когда он получит результаты. Поэтому я решила не сидеть без дела и отправилась в НИИ с образцом «Панацеи». Надо было только решить, в каком качестве являться туда сегодня. Продолжать придерживаться версии о журналистке или раскрыть карты? У каждого варианта были свои недостатки. Представившись, как и вчера, журналисткой, я не имела практически никаких оснований просить о проведении экспертизы. Назвавшись же частным детективом, я рисковала вызвать недоверие — вчера говорила одно, сегодня — другое. Дилемма. Но, вспомнив симпатичное лицо молодого завлабораторией, я решила, что при минимуме моих усилий Глеб Андреевич простит любое мое прегрешение. По этому случаю я оделась в не слишком строгий костюм и, преисполненная азарта, отправилась в институт.

Глеб Андреевич встретил меня радушно, чтобы не сказать больше. Видимо, я уже вчера смогла произвести на него необходимое впечатление.

— Ужель та самая Татьяна? Здравствуйте, здравствуйте, очаровательная московская гостья. Приятно снова вас видеть. Я могу вам помочь чем-то еще?

— Да, Глеб Андреевич, можете, если только захотите.

— Отчего же… всегда рад.

Я присела в кресло.

— Вы сможете уделить мне немного времени?

— С большим удовольствием. Ради вас я готов отложить все дела.

Я скромно улыбнулась и потупила глаза, чтобы он не заметил едва сдерживаемых огоньков смеха. Ох, до чего же мужчины одинаковы!

— Глеб Андреевич, я должна вам кое в чем покаяться.

Завлабораторией придал своему лицу почти отеческое выражение:

— С трудом понимаю, о чем может идти речь, но слушаю вас со всем вниманием.

Я решила сразу его огорошить, не продолжая этих реверансов и прелюдий.

— Я не из Москвы. И я не журналистка. Все гораздо сложнее. Я детектив и веду частное расследование.

Лицо Глеба Андреевича приняло неопределенное выражение: смесь недоверия, удивления и нежелания ударить в грязь лицом перед очаровательной посетительницей. Чтобы помочь ему справиться со столь сложной гаммой чувств, я поскорее продолжила:

— Я вчера не могла вам раскрыть истинный характер моего интереса к работам господина Денисова. Так надо было для расследования. А теперь у меня появились некоторые факты, требующие проверки. И мне необходима ваша помощь.

Я протянула Глебу Андреевичу лицензию для ознакомления. Он с интересом изучил бумажку, но, как мне показалось, не столько из соображений бдительности, сколько из любопытства.

— Да, вы, признаться, меня несколько ошарашили, — сказал он, возвращая документ. — Так чем я могу помочь?

— Дело очень щекотливое. Ведь Виктор Вениаминович Денисов — крупный ученый, имеет много неоспоримых достижений. Но вот в одном из них приходится усомниться.

Глеб Андреевич слегка нахмурился и не очень довольным тоном произнес:

— Не понимаю, при чем тут я?

Да, придется, видимо, все же прибегнуть к стандартному приему внушения. Я откинулась на спинку кресла и изящно закинула ногу на ногу, проследив при этом за направлением взгляда моего собеседника.

Он сразу как-то смягчился:

— Впрочем, я не отказываюсь помочь, только хотелось бы получше уяснить суть вопроса.

— Разумеется. Вот образец препарата, приобретенного мною вчера в «Истоках здоровья». Как видите, упаковка не распечатана.

Я протянула ему коробочку «Панацеи».

— А вот буклет, содержащий описание действия препарата и, что самое важное, список компонентов, которые должны входить в его состав.

Я подала Глебу Андреевичу также и буклет.

— У меня возникли серьезные основания усомниться в том, что данный препарат в действительности содержит эти компоненты. Требуется профессионально проведенная экспертиза. Насколько я представляю, ее можно проделать только в вашей лаборатории. И поверьте, мне очень хотелось бы ошибиться в своих подозрениях.

Глеб Андреевич наконец оторвался от созерцания моих коленей, и лицо его посерьезнело.

— Это действительно весьма смелое утверждение. Но на проведение подобной экспертизы потребуется разрешение дирекции института. А им, в свою очередь, необходим запрос из Министерства здравоохранения.

Я грациозным движением переменила положение ног, сделав при этом так, чтобы моя юбка приподнялась еще чуть выше. И, не давая деморализованному собеседнику опомниться, ангельским голосом попросила:

— Вот поэтому я и обратилась именно к вам. Мне показалось вчера, что вы такой человек, который не сможет отказаться… исполнить свой долг перед истиной. Конечно, ни денег, ни славы. Но вам удастся восстановить научную справедливость. Вы либо сможете реабилитировать своего коллегу, либо уберечь множество людей от действия шарлатанского снадобья.

Я говорила и любовалась собой: до чего же красноречивой я могу быть, когда припрет. Глеб Андреевич, похоже, тоже мною любовался. Только не моим красноречием. Когда я закончила пламенную речь, он уже пришел к решению:

— Ну хорошо, Татьяна, я возьмусь вам помочь на свой страх и риск. У меня сейчас свободна парочка головастых стажеров. Они всяких наших институтских порядков еще толком не знают. Но зато охотно берутся за всякую интересную работу. А я лично проконтролирую весь ход экспертизы.