Книга Первое дело слепого. Проект Ванга - Андрей Воронин

– А, это вы, – сказал Стоян, заметив Глеба. Он с некоторым усилием оторвал взгляд от устья тенистой улочки, где только что скрылась черная «Волга». Там еще висела поднятая колесами, позолоченная солнцем пыль. – Видели, как понесся? Но его можно понять, на его месте я бы тоже испугался. Странные люди эти ваши земляки.

– Какие земляки? – рассеянно спросил Сиверов. Солнце сегодня как-то уж очень сильно резало глаза, и ему приходилось все время щуриться.

Стоян прикрикнул на козу и сделал вид, что собирается бросить в нее камнем. Коза промемекала в его адрес что-то явно нелестное и удалилась, пренебрежительно покачивая полным выменем.

– Те, на которых при нас кричала Ванга, – сказал болгарин, покончив с выполнением служебного долга. – Вы с ними незнакомы?

– Впервые вижу, – с полной откровенностью заявил Глеб. – Послушайте, Стоян, вы не знаете, где тут можно купить защитные очки? У вас такое яркое солнце, что я почти ослеп.

Стоян вынул из нагрудного кармана своей белой рубашки модные «хамелеоны» в тонкой металлической оправе и протянул Глебу.

– Возьмите мои. Не беспокойтесь, – торопливо добавил он, увидев, как Сиверов потянулся к карману, где у него лежал бумажник, – это подарок. Кроме того, у меня есть запасные.

Сиверов поблагодарил.

– Так что такого странного в моих земляках? – спросил он.

– Я, наверное, не так выразился, – откликнулся Стоян, задумчиво разминая пальцами сигарету. Глеб дал ему огня, болгарин кивнул в знак благодарности и окутался синеватым дымком. – Хотя странностей у них тоже хватает. Приехали вчера, сняли два номера, а живут в одном. Кто они? Туристам тут делать нечего, а если они приехали к Ванге, то после такого приема им бы теперь в самый раз было собирать вещички. А они даже не думают уезжать…

– Загадочная русская душа, – просветил его Глеб. – Они, может, и рады бы уехать, да гордость не позволяет.

– Не знаю, – сказал Стоян. – Мне этого не понять. Но они мне очень не нравятся. Я даже жалею, что отдал им восьмой номер. Он у нас самый лучший, с хорошим видом…

Сиверов искоса глянул на него из-под очков, гадая, случайно он упомянул номер комнаты, которую занимали странные русские, или это было сделано нарочно. Но Стоян по-прежнему с задумчивым видом разглядывал медленно оседающее облако пыли, и по его лицу ни о чем нельзя было догадаться.

– Вы, наверное, думаете, будто я их невзлюбил только из-за того, что слышал, как баба Ванга их ругала, – продолжал он, нервно затягиваясь сигаретой.

– А разве нет? – спросил Глеб. Эти тонкости гостиничного администратора его уже не волновали, но времени у него, судя по всему, было навалом, и он решил просто на всякий случай быть вежливым.

– Может быть, немножко… Как это будет по-русски? Отчасти, да. Но не понравились они мне сразу. Тот, что постарше, какой-то скользкий и холодный, как рыба, а молодой… Иногда он так смотрит, что мне становится по-настоящему страшно. Кажется, что он может… нет, не убить, а сделать что-то… еще хуже. Хуже смерти. Вы понимаете?

– Честно говоря, не совсем, – лениво солгал Глеб. Эта ложь сопровождалась плохо замаскированным зевком, поскольку ночью ему удалось поспать от силы три часа.

– Может быть, снимете комнату, отдохнете? – предложил Стоян.

Глеб заколебался. Время у него было, и вздремнуть, наверное, не помешало бы, но рисковать не хотелось. Конечно, на лбу у него не написано, что он русский и что приехал сюда не просто так, а чтобы сорвать сделку купли-продажи материалов но секретному проекту «Зомби». Но Граф, заметив в отеле нового постояльца, не успокоится, пока как-нибудь не заглянет в книгу регистрации и не выяснит, что это за фрукт объявился в сфере его жизненных интересов. А если выяснить не удастся, будет просто на всякий случай считать, что Глеб приехал сюда именно по его душу. Так что, задремав в номере по соседству с этим крокодилом, можно было ненароком не проснуться.

– Спасибо, – сказал он. – У меня тут еще дела. Если до вечера не уеду, тогда, может быть…

– Вечером меня тут уже не будет, – сказал Стоян, – а свободные номера у нас бывают редко. Многие не успевают попасть к Ванге за день, вот и приходится ночевать. Я, конечно, предупрежу сменщика…

– А вот этого не надо, – сказал Глеб.

– Гм… – На смуглом лице болгарина появилось озадаченное выражение; чувствовалось, что Глеб кажется ему весьма загадочной фигурой, и это было скверно. Впрочем, над ним сейчас была незримо простерта ладонь ясновидящей, надежно хранящая его от всех неприятностей и даже бестактных вопросов, которые могли бы задать ему аборигены. Глеб чувствовал присутствие этой ладони так же, как в дождливый день ощущается присутствие зонта над головой. – Тогда запишите мой адрес, – удержавшись от множества вертевшихся на языке вопросов и подтвердив тем самым догадку Сиверова насчет его особого статуса в Рупите, предложил Стоян. – У нас тесновато, но мы будем рады. Мои родители хорошо относятся к русским.

Последнее замечание слегка покоробило Сиверова, лишний раз напомнив, что с некоторых пор к его соотечественникам хорошо относятся далеко не все даже в братской Болгарии, чьи горы обильно политы кровью русских солдат.

– Говорите, – сказал он, проглотив резкое замечание по этому поводу, – я запомню.

Стоян назвал адрес, Глеб поблагодарил и, узнав, как пройти к автобусной станции, направился туда. Он провел два утомительно долгих и скучных часа, куря сигарету за сигаретой и наливаясь отвратительно теплой газированной водой и такими же теплыми, хотя и менее отвратительными, фруктовыми соками, прежде чем в толпе, вывалившейся из дверей подъехавшего обшарпанного автобуса, мелькнуло потное, раздраженное лицо человека, который был известен под кличкой Трубач.

Химик-фармацевт по прозвищу Шкипер прибыл в Рупите, отстав от Трубача на три с половиной часа, когда солнце уже почти коснулось своим раскаленным боком сглаженной временем вершины горы. Оставаясь незамеченным, Сиверов проводил его почти до самой гостиницы и, убедившись, что все птички в клетке, со спокойным сердцем отправился ужинать.

Он вернулся в одиннадцатом часу, когда на городок уже опустилась бархатная южная ночь. Дверь гостиницы была распахнута настежь и подперта снизу деревянным клином. За конторкой портье в тесноватом и не блещущем чистотой, но довольно уютном холле никого не оказалось. Глеб секунду постоял, с некоторым недоумением разглядывая то место, где, по идее, должен был сидеть человек, по долгу службы обязанный задавать незваным гостям неудобные вопросы. Потом где-то справа от него с глухим шумом обрушилась выпущенная на волю из смывного бачка вода; Сиверов удовлетворенно кивнул и, на ходу нащупывая под курткой пистолет, начал быстро и бесшумно подниматься по устланной потертой ковровой дорожкой лестнице.

* * *

– Встреча назначена в полдень, – недобро щуря глаза, металлическим голосом произнес Граф. – Здесь, в Рупите. Связь по телефону или каким-то иным способом не предусмотрена. Так что, если мы не намерены ограничиться туристической поездкой, ночевать придется здесь. И дело тоже придется делать здесь, а не где-то в другом месте. Я достаточно ясно выразился?