Книга Телец для Венеры - Нора Лофтс

– Для меня вся эта история выглядит настоящим колдовством. Когда я думаю, что всего три месяца назад…

Он оборвал фразу, помолчал и с горечью добавил:

– А теперь мы с тобой спасаемся от виселицы. Это ужасно, Хамфри. Видит Бог, ты достаточно страдал, чтобы выслушивать еще и мои упреки, но я все-таки считаю своим долгом предупредить: по-моему, ты совершаешь ошибку, пытаясь снова увидеть эту девушку. А если она последует за тобой, то все обернется еще хуже. Я не хочу ее обвинять – возможно, твоя Летти сама по себе достаточно безобидна, но по отношению к тебе она представляется мне орудием злого рока. Такие люди существуют. И самое скверное, что, судя по твоим словам, она вовсе не любит тебя.

– Об этом трудно судить, сэр. Летти так молода, а у меня не было возможности заставить ее понять… Но теперь у нее было достаточно времени. Мы уедем вместе, и все будет в порядке. По крайней мере…

Хамфри почувствовал, как его уши стали горячими, а во рту пересохло.

– Нет, сэр, все уже никогда не будет в порядке. Я создал себе множество осложнений и воздал злом за вашу доброту.

– Доброта плоха, если не порождает доверие. Если я не заслужил твоего доверия, Хамфри, то в том моя вина, но теперь поздно об этом думать. Когда приедешь в Лондон, отправляйся прямо на Стафф-Лейн – она ведет от Стрэнда к реке. Там живет доктор Шиллито. Скажешь ему, что я тебя прислал, а я отправлю ему письмо со следующей почтой. Он мой старый друг и позаботится о тебе. Можешь ему доверять.

Глава 22

Они добрались в Депден глубокой ночью, задолго до первых признаков зимнего рассвета, и столкнулись с проблемой, как найти в спящей деревне нужный им дом.

Они ехали по деревне, не видя ни огонька, ни других признаков жизни. Наконец старик начал искать ворота, в которые можно свернуть. Отыскав их, он направил двуколку через грязную колею. Во дворе залаяла собака, гремя цепью. Доктор Коппард перегнулся через борт двуколки и принялся дразнить пса, доводя его до исступления. Через минуту в окне почти невидимого дома зажегся свет и голос, не менее свирепый, чем собачий лай, громко рявкнул:

– Кто там?

– Я заблудился. Мне нужен Малберри-Коттедж, – откликнулся доктор Коппард.

– Тогда вы не так уж и, заблудились, – чуть более вежливо произнес голос.

– Поезжайте назад, и увидите его у пруда.

Окно закрылось.

– А теперь, – сказал доктор Коппард, когда они отыскали коттедж, – я разбужу девушку и приведу ее к тебе. Этот плед несколько минут не даст ей замерзнуть, а тебе не придется ходить туда сюда.

Чувствуя признательность старику за заботу, Хамфри сбросил плед с коленей и стал подниматься.

– Лучше я пойду, сэр, а вы оставайтесь. Не надо делать из меня инвалида.

– Хорошо, только не задерживайся. Отсюда до Кентфорда далековато, а лошадь уже устала. И помни: ни в коем случае не волноваться! Для поездки в Лондон тебе понадобятся все оставшиеся силы.

Встав на ноги, Хамфри вновь почувствовал слабость и головокружение, а так как раньше с ним никогда не случалось ничего подобного, все происходящее показалось ему нереальным. Пройдя полпути по дорожке, он ненадолго прислонился к смутно вырисовывающемуся во мраке кривому стволу яблони. Жизнь его с того момента, когда он сел в дилижанс в тот ноябрьский день, выглядела кошмарным сном, от которого он вскоре должен пробудиться прежним Хамфри Шедболтом, здоровым телесно и душевно и если о чем и тревожащимся, то разве что о предстоящих в середине лета экзаменах.

Но впереди маячили квадратные очертания коттеджа, под крышей которого спала Летти. И хотя все остальное могло быть частью ночного кошмара, Летти оставалась достаточно реальной, чтобы перевесить все сожаления о невинной и безмятежной юности. Это ради нее, ради Летти, он пустился во все тяжкие и сейчас должен сделать последнее усилие.

Хамфри выпрямился и зашагал к дому. Поднявшись на крыльцо, он нащупал дверь и, собравшись с силами, постучал. Заунывно завывал холодный ветер – его стоны, в которых слышались все горести мира, предвещали дурное. На стук долго не отвечали, и Хамфри в отчаянии подумал, что Кэти по какой-то одной ей ведомой причине обманула его. Коттедж пуст, и их поездка оказалась напрасной.

Внезапно послышавшийся откуда-то сверху сонный голос Летти прозвучал для него пением ангельского хора.

– Это я, Хамфри. Простите, что побеспокоил вас, Летти, на мне необходимо безотлагательно с вами поговорить.

Последовала пауза. Потом Летти осторожно осведомилась:

– Вас прислала моя тетя?

– Я не виделся с ней. Кэти сказала мне, где вас можно найти.

– Кэти?!

– Пожалуйста, Летти, спуститесь и откройте дверь. Я должен о многом вам рассказать, а у меня мало времени. Это очень важно, иначе я не явился бы в такой час. Пожалуйста, поторопитесь.

Девушка не ответила, но Хамфри знал, что она отошла от окна, и вскоре услышал звук отодвигаемых задвижек с внутренней стороны двери, а когда она открылась, увидел сгорбленную и сморщенную старуху, которая одной рукой держалась за дверную ручку, а в другой сжимала капающую свечу. За ней, также со свечой в руке, в напряженной позе стояла Летти, придерживая на груди накидку, наброшенную поверх ночной рубашки. Увидев лицо Летти, Хамфри тотчас же забыл обо всех невзгодах. Его взгляд жадно скользил по дорогим чертам. От девушки исходила какая-то неведомая сила, разрушившая привычное течение его жизни, безжалостно уничтожившая все, чем он обладал. Только что Хамфри едва удерживался на ногах под натиском порывов ветра, теперь же он чувствовал себя здоровым и крепким. Хамфри хотелось заключить Летти в объятия, зарыться лицом в ее волосы, ниспадающие на плечи, и стоять так, ничего не говоря и ни о чем не думая, покуда его изголодавшиеся чувства не ощутят в полной мере близость и тепло девушки. Словно догадавшись о его желании, старуха шагнула вперед и сказала надтреснутым, но весьма решительным голосом:

– Можете войти, но ведите себя прилично. Сейчас не то время, чтобы вытаскивать девушку из постели.

– Прошу меня извинить. Но мое дело не терпит отлагательства.

Летти посторонилась, пропуская Хамфри в просторную, скудно меблированную комнату с низким потолком. В середине стоял круглый стол, к дальней стороне которого и подошла Летти. Старуха закрыла за Хамфри дверь и приблизилась к нему.

– Ну, – осведомилась она, беря беседу в свои руки, – что это у вас за дело, которое заставляет будить людей среди ночи?

– Летти, – жалобно произнес Хамфри, – я должен поговорить с вами наедине. То, что я должен вам сказать, невозможно произнести в присутствии кого-либо еще.

– То, что не подходит для моих ушей, не подходит и для ее, – заявила старуха.

– Вы пришли извиниться? – холодно спросила Летти. – Тогда я бы хотела, чтобы она это слышала. Она имеет право знать правду, так как уже выслушала всю ложь.