Книга Дорога в рай - Макс Аллан Коллинз

– Я хочу, чтобы мне позвонили в девять утра и разбудили.

Администратор нахмурился от размышлений, которые явно доставляли ему Неудобство.

– Вы хотите сказать – вечера?

– Нет – утра.

– О, вы имеете в виду завтра утром?

– Сегодняутром.

Он нахмурился еще сильнее.

– Через три часа?

– Правильно. Вы еще будете работать?

– Да, я только что пришел. Что еще?

Майкл улыбнулся угрюмому молодому человеку.

– Если мне позвонят и вежливо и вовремя меня разбудят, я буду благодарен еще на двадцать пять долларов. Администратор просиял.

– Без проблем, мистер Джонс!

Закрывшись в комнате, плотно задернув шторы и включив кондиционер, Майкл положил пистолет на тумбочку, разделся, скользнул под прохладные простыни и через несколько секунд уже спал.

Ему снилось, что он ведет машину.

Ему снилось, что он снова на бесконечной дороге в пустыне, следует за бетонной лентой под прекрасным звездным небом, среди отбеленного луной пейзажа. Пат была рядом с ним, улыбалась ему, одетая в кружевное белое платье, в котором она была на ужине в «Винсенте».

Это был неплохой сон, за исключением того, что мозг Майкла напомнил ему о тех событиях, которые привели его в этот номер мотеля, и это сопровождалось каким-то помутнением рассудка. Он знал, что он спит, но был не властен над своим сном. Все же сидевшая рядом с ним Пат, которая не разговаривала, а только улыбалась ему, случайно касаясь его плеча, ноги или руки, и Джонни Матис, поющий несуществующую песню о любви, действовали на него успокаивающе.

Потом Майкл посмотрел на жену, но это был уже кто-то Другой, женщина, которую он однажды любил, целую вечность назад. Эстелъ жестоко убили, ее пытали, а потом сожгли, и он нашел ее тело. Тогда он был еще двадцатилетним парнем, который, конечно, видел ужасные вещи на войне, но это нельзя было сравнить с красивой женщиной, которую пытали, а потом сожгли.Во сне Эстель была по-прежнему красивой, со светлыми волосами и зелеными глазами, с прической по моде сороковых годов, с макияжем, в голубом платье с блестками на груди, а потом это была Пат с прической сороковых годов, с макияжем, в голубом платье. Майкл посмотрел на дорогу, потом на нее. Пат теперь улыбалась, как скелет, ее волосы превратились в ужасный парик с торчащими во все стороны клочьями, лицо было изранено, нос сломан, рот в крови, одного глаза нет, на щеке следы от ножа для колки льда, горло перерезано от уха до уха, обнаженные руки все в синяках и порезах, а нижняя часть тела превратилась в обуглившуюся массу, рассыпающеюся пеплом. Он съехал на обочину – и тут резко зазвонил телефон. Майкл сел на кровати, весь покрытый потом, несмотря на то что кондиционер был включен.

Но Майкл успел отдохнуть, и длинноволосый администратор (больше не угрюмый) получил двадцать пять баксов, опять (или всееще?) играла «Лестница на небеса», и Майкл выехал – теперь по шоссе номер девяносто пять – в Рено.

Квартал Пайнвью в Инклайн-Вилладж простирался до Деревенских домиков, построенных возле сосен, стоящих сплошной стеной: стилизованный мир, отделенный от рабросанных хижин в стиле ранчо, загородного клуба с видом на поле для гольфа, возле которого когда-то жили Сатариано.

К типичному для этой местности дому Грейсов вела подъездная дорожка, поднимающаяся к двойному гаражу в подвале. Уклон был сделан для того, чтобы с первого этажа открывался величественный вид на зеленый пейзаж. Это позволило Майклу подъехать и припарковаться на склоне так, чтобы никто, проходящий мимо, не заметил «линкольн».

Пустынная дорога из Вегаса в Рено заняла семь часов. Учитывая июньскую жару, Майкл старался не перегружать кондиционер – шоссе номер девяносто пять проходило по краю долины Смерти – и снова не давал баку опустеть и следил за радиатором. Он даже перекусил около двух.

Обед напоминал скорее завтрак, но Майкл смог подкрепить свои силы.

Он слушал музыку, в основном записи Сэми Дэвис, Эллы, Бобби Ди, Джоан Саммерс – он перестал слушать Синатру в Волкер-Лейн, во время вспышки ненависти к мафии – и снова впал в поток монотонности, которая была как нельзя кстати. До Спаркса движение было не очень оживленным. Несмотря на тяжелую поездку, Майкл почувствовал прилив сил, въехав в Рено, «самый большой маленький город в мире», и мчась по привычным окрестностям. Это ощущение только усилилось за получасовую поездку к северному берегу Тахо.

Сейчас Майкл изучал гараж Грейсов. Машин там не было. Майкл осторожно обошел вокруг деревянного дома – он набросил на рубашку спортивную куртку, чтобы спрятать пистолет за поясом, – и проверил окна. За пять минут он убедился, что дом пуст.

Поднявшись на деревянную террасу, Майкл оказался возле стеклянной двери в кухню, которая, со всеми атрибутами сельского домика, была как две капли воды похожа на кухни в тех домах, в которых жил Майкл. Он открыл дверь, сильно толкнув ее, – ему даже не пришлось разбивать стекло.

Интерьер дома был псевдодеревенским, начиная с кухни, обставленной сосновой мебелью, с ситцевыми обоями, бытовой техникой цвета авокадо, полками с кувшинами, купленными на блошином рынке, и окнами с разнообразными деревянными ложками, которые висели вертикально и горизонтально.

Раковина, полная грязной посуды, хранила остатки обеда, приготовленного на двоих. В полном мусорном ведре лежали пустые банки из-под «Таба» – любимого напитка его дочери. На большом календаре с фотографией моста в Новой Англии были жирные записи. В глаза Майклу бросилась строка, перечеркивающая пять дней, включая сегодняшний и завтрашний: «Боб, Джанет и Карибы!»

Значит, Боб и Джанет отправились в круиз и оставили выпускника Гэри – единственного из троих детей Грейсов который все еще жил с родителями – одного на несколько дней. А Гэри съездил за своей девушкой в Вегас, привез ее сюда, чтобы перекусить и сходить на выпускной…

Это предположение подтвердилось, когда Майкл вошел в комнату Гэри и обнаружил там двуспальную кровать, на которой недавно спали двое. В этой комнате с балочным потолком на деревянных стенах висели плакаты с изображением «Биттлз», идущих по Эбби-роуд, группы поддержки «Ковбоев из Далласа», Симпсона в форме, улыбающегося, с шлемом в руках, и Мохаммеда Али в боксерских трусах, с торжествующим видом поднявшего руку в перчатке.

Майкл почувствовал, как его охватывает негодование, когда он заметил на тумбочке, открытую пачку презервативов, небрежно брошенную, как пачка сигарет. Четыре открытых пакетика валялись здесь же, как обертки от жвачек. Но такая роскошь, как родительское неодобрение, была сейчас Майклу недоступна.

Он нашел чемодан Анны. Вся одежда была чистой – видимо, она постирала свои вещи, хотя посуду и не помыла. Но одного наряда явно не хватало: в чемодане не было сногсшибательного выпускного платья.

Это означало, что, хотя и было только без пятнадцати шесть, Анна уже оделась для выпускного бала, она уже ушла. В «Каль Нева»? Потом Майкл вспомнил: ученики школы Инклайн-Вилладж обычно обедали вместе перед выпускным. Значит, Анна и Гэри, вероятно, обедают где-нибудь на северном берегу Тахо.