Книга Властелин желания - Джессика Трапп

Покусывая губу, Гейбриел смотрел на Ариану и думал, что ему будет невероятно тяжело, если она откажется от него. Прежде он считал, что все благородные леди такие же, как Сирилл, но ошибся. Ариана спасла Эрика, спасла Джоэла; она защищала его перед красавицей Сирилл. А еще она накормила, помыла и одела его младших братьев и сестер. Он взял ее в плен, соблазнил, оставил с ребенком, а потом силой заставил выйти за него замуж, тогда как она привыкла хорошо питаться, одеваться в шелка и слушать музыку. Она, безусловно, заслуживала лучшего мужа, чем он.

Резко поднявшись с камня, он потянул ее за собой.

– Сирилл сказала правду. Я сын проститутки и не должен был заставлять тебя венчаться.

От удивления она не находила слов.

– Что вы, милорд…

Но Гейбриел не был лордом, а был простым крестьянином. На балу он чувствовал себя неловко в новой одежде, а окружающий воздух казался ему слишком горячим и густым. Куда приятнее влезть в кожаные бриджи и скакать ночью по лесам, а потом прийти к водопаду и выкупаться в пруду.

Они вышли из сада и, войдя в дом, прошли по длинным коридорам в комнату, предоставленную им лордом Робертом; при этом Ариана с трудом поспевала за мужем.

– Боже, дорогой, ты так спешишь, будто нас преследует дьявол!

Гейбриел пожал плечами. Он не мог дать жене богатство, зато мог сделать для нее кое-что другое, например, стереть из ее памяти воспоминания об Айване и дать ей возможность почувствовать себя счастливой. Эта мысль заставила его кровь быстрее струиться по жилам, и он мечтал о том времени, когда они вернутся в Роузбрайер. А пока ему хотелось остаться одному и разобраться в своих чувствах.

– Спи, я скоро вернусь, – сказал он и вышел из комнаты.

Глава 21

Через два часа, услышав рядом чье-то дыхание, Ариана проснулась и, обнаружив у себя на груди большую мужскую руку, чуть не закричала от страха. В комнате было абсолютно темно. Сердце ее колотилось, ей вдруг показалось, что вокруг пляшут какие-то странные демоны.

Когда Ариана попыталась сесть на постели, рука переместилась на ее рот.

– Спокойно, это всего лишь я.

Задыхаясь, Ариана оттолкнула руку мужа и сразу почувствовала знакомый аромат. Ей захотелось лизнуть его ладонь, но он убрал руку раньше, чем она решилась на это.

– Оставь меня, – потребовала Ариана.

– Не волнуйся, ты в безопасности.

Глубоко вздохнув, она попыталась осмыслить его слова. До этого ей никогда не доводилось чувствовать себя в безопасности рядом с мужчиной.

– Когда ты вернулся?

– Несколько минут назад, – спокойно ответил он. Отодвинувшись, Ариана все же ощущала тепло его тела; потом тепла стало меньше, и она поняла, что Гейбриел пытается зажечь свечу, стоящую на столе возле кровати.

Загоревшись, свеча уничтожила пугающую темноту, и Ариана внимательно посмотрела на мужа. Он был без рубашки, тени от колеблющегося пламени пробегали по его лицу, и она напомнила себе, что прежде не любила иметь дело с сильными мужчинами.

Но достаточно ли он силен, чтобы прогнать ночных демонов, пугавших ее, или, может, ей следует бояться его так же, как она опасалась Айвана? Она и так боялась темноты, боялась ночных кошмаров, боялась этого замужества, боялась своего будущего.

Изумленная ходом своих мыслей, Ариана протянула руку и коснулась груди Гейбриела, но тут же попыталась убрать ее. Однако Гейбриел поймал ее руку и опустил себе на грудь.

– Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне, – хрипло произнес он.

Она вздрогнула.

– Я не должна этого делать.

– Почему?

Ариана молчала, не зная, как ответить на этот вопрос.

– Отчего ты закричала? – Он внимательно посмотрел на нее.

Как она могла сказать ему о своих глупых детских страхах? Сам он, наверное, никогда в жизни ничего не боялся.

– Мне приснился страшный сон, – соврала Ариана. Гейбриел недоверчиво улыбнулся:

– Неправда. Расскажи мне о своих страхах.

– Я же сказала, просто плохой сон.

Гейбриел взял несколько подушек и подложил ей под спину так, что теперь она почти сидела.

– Это не был сон. Нас тут только двое, ты и я. Неужели это я напугал тебя? Но ведь ты не трусиха. В другое время ты выказываешь невероятное мужество, как тогда в лесу, когда на тебя напали. Скажи мне, в чем дело?

Ариана старалась не смотреть мужу в глаза и, лишь когда он покалеченной рукой сжал ее пальцы, спросила:

– Ты говорил, что пальцы отрубил работорговец. А что еще тогда произошло?

Гейбриел сильнее сжал ее пальцы.

– Если я расскажу, ты поделишься со мной своими страхами?

– Я подумаю.

Он отпустил ее руку, и исходившее от него тепло исчезло.

– Айван получил деньги за мою сестру. – Гейбриел вздохнул. – Жадная, ненасытная свинья. Рабы считаются собственностью, их даже не рассматривают как людей. Я пытался им помешать, и они отрубили мне пальцы.

– Айван это сделал? – Голос Арианы был тихим, звучал словно откуда-то издалека. – Боже правый!

Гейбриел почти слово в слово повторил свой рассказ о той ночи, когда увезли сестру. Ариана поежилась.

– А что ты сделал потом?

– Я разыскивал ее и провел несколько лет на кораблях, воруя еду где только возможно и выслеживая работорговцев, бандитов, так что даже стал специалистом в этом деле.

– А сестра?

– Я нашел ее в гареме, – Гейбриел говорил почти бесстрастно, – и привез домой, но она до сих пор так и не пришла в себя. Она и сейчас живет в нашем старом домике и очень недовольна, когда ее кто-либо навещает. – Гейбриел угрюмо посмотрел на Ариану.

– Это не твоя вина.

– Знаю. А чего боишься ты, Ариана? – Он словно вернулся к началу их разговора.

– Я?

– Да, ты.

Глубоко вздохнув, она наконец решила признаться:

– Я боюсь темноты.

После этих слов воцарилось молчание.

– Темноты? – Он усмехнулся, а она разозлилась на себя за то, что по глупости доверилась ему, и, схватив подушку, набросилась на него. Подушка уперлась в его грудь, но до этого погасила свечу, и комната погрузилась в темноту. Ариана была слишком возмущена, чтобы обратить на это внимание, и бросила в него еще одну подушку.

Гейбриел громко рассмеялся.

– Ничего смешного, – зло произнесла она.

Он забрал у нее из рук следующую подушку, и сильные пальцы осторожно, стараясь не потревожить живот, прижали ее к матрасу. Ей следовало бы сопротивляться, но появившееся неизвестно откуда желание заставило ее не шевелиться.