Книга Коптский крест - Борис Батыршин

Приказчик кивнул, неохотно соглашаясь с покупателем. Оно, конечно, хочется продать дорогой товар, но не будешь же спорить с очевидным! А настырный юнец продолжал:

– Так что, если по банкам в лесу пострелять – самое то. Но для серьезного дела такой изыск не годится. Мало того что загогулина эта дурацкая, – и мальчик щелкнул ногтем по «шпоре» на спусковой скобе, – так еще и сложенный приклад! Ни в плечевую кобуру не всунуть, ни за пояс не пристроить. А уж про развесовку вообще не говорю.

– Да и стоит, наверное, дороже того, простого, который для моряков? – поддакнул спутнику второй мальчик.

– Ваша правда, – вздохнул приказчик, уже смирившийся с тем, что всучить покупателю дорогую спортивную модель не получится, – двадцать шесть рублей сорок копеек.

– Вот видите! – обрадовался юноша. – А мареманский пистоль – всего пятнадцать. Одиннадцать рублей чистой экономии. Все, берем, заверните, пожалуйста. Кредитки у вас тут принимают?

– Да, конечно, – угодливо склонился приказчик. – Как вам будет угодно-с[91]…

– Что? – обалдело переспросил мальчик. – Как это? Кхм… ну ладно. Так сколько с нас?

– Девятнадцать рублей… – пояснил непонятливому юнцу приказчик. – А ежели угодно платить серебром – то с вас будет пятнадцать рубликов. У нас все точно-с.

– А как же… – начал было мальчик, но потом безнадежно махнул рукой. – Ладно, мы тогда лучше серебром…

Яша с помощником проводили своих подопечных от Гороховской до самого Китай-города и дальше, по переулкам – к аккуратному домику на Большом Спасоглинищевском переулке, на Ивановской горке. Мальчики пробыли там около часа. За это время Яша успел разузнать, что домик этот принадлежит Дмитрию Сергеевичу Выбегову, преуспевающему инженеру, служащему на Николаевской железной дороге[92]. Важный путеец жил на Спасоглинищевском с семьей; кроме того, помощник Яши разузнал у дворовых мальчишек, что у Выбеговых живет шурин инженера, морской офицер, приехавший пару месяцев назад из Петербурга. Оставалось только гадать, что могло понадобиться подопечным Яши в доме у важного путейца. Посланец Ройзмана порадовался, что вовремя подумал о компаньоне – ушлый мальчишка-посыльный, казалось, знал всех сорванцов в округе, и всего за четверть часа раздобыл нужные сведения.

Покинув дом Выбегова, мальчики пошли в сторону Лубянки; Яша с напарником последовали за ними. И когда Николка с Ваней зашли в оружейный магазин в паре кварталов от лавки Ройзмана, Яков ощутил азарт. Он не мог сказать, в чем дело, но чувствовал, что стоит на пороге важного открытия. Да и то сказать – сквозь высоченные зеркальные стекла витрин Яша разглядел, что мальчики не стали, подобно другим гимназистам, заходившим в лавку Биткова, клянчить у приказчика «подержать» простенькое ружьецо. Нет, старший вел себя как покупатель – и, судя по поведению приказчика, тот думал точно так же. А когда Яша разглядел, что мальчик приобретает револьвер, он и вовсе был поражен – да так, что, забыв об осторожности, замер у витрины.

Яша не разбирался в огнестрельном оружии – да и где мог с ним познакомиться еврейский юноша, чье детство прошло в захудалом местечке под Винницей? Но он хорошо рассмотрел, что подопечные приобрели большой, серьезный револьвер, а не какую-нибудь дамскую карманную пукалку.

Когда юные покупатели вышли из оружейной лавки, оживленно обсуждая покупку, Яша совсем было собрался последовать за ними, но заметил подходящего к магазину Биткова морского офицера. Моряк тоже увидел мальчиков и остановился, проводив Николку и Ваню удивленным взглядом.

Решение созрело у Яши мгновенно: за «подследственными» отправится он сам, а мальчишка от Биткова проследит за офицером. Яша был пока ни в чем не уверен, но ему почему-то показалось, что это и есть тот самый моряк, что живет в доме у путейца; более того, Яша готов был голову прозакладывать, что именно к нему эти двое и заходили на Спасоглинищевском. Так что молодой человек сунул в руку компаньону еще пять копеек – премия, однако! – и, наскоро объяснив задачу, двинулся вслед за Ваней и Николкой. Яша успел собраться с мыслями и привычно соблюдал осторожность, так что приказчик, выглянувший из лавки Биткова, конечно, не заметил молодого человека гимназической наружности, пристроившегося хвостом за его недавними клиентами…

Глава 21

Когда юные посетители, совершив покупки (кроме револьвера Галана они приобрели еще три коробки патронов к нему, кое-какие принадлежности для ухода за оружием и уставную флотскую кобуру), ушли, приказчик крепко задумался. Молодые люди, только что покинувшие его лавку, пробудили в нем живейший интерес. Приказчик точно знал, что старшего из них, того самого, кто продемонстрировал столь необычные навыки во владении оружием, он никогда прежде не встречал. А вот второй посетитель – гимназист лет тринадцати – определенно был ему знаком. Приказчик мог поручиться, что этот мальчик не раз и не два появлялся возле оружейной лавки в компании таких же, как он, гимназистов. Он вместе со сверстниками подолгу разглядывал выставленный в зеркальных витринах товар, а иногда даже решался зайти внутрь.

Приказчик симпатизировал юным поклонникам огнестрельного металла; он нет-нет да и давал им подержать какое-нибудь простенькое ружьецо и поцелиться в чучела, украшающие стены магазина. Причем в памяти отложилось что-то еще, кроме имени Николка и рядового облика ученика московской гимназии. Что же это было? Ответ вертелся на языке, и приказчик мучительно пытался его ухватить – да так увлекся этим занятием, что…

– Вижу, вы задумались, любезный? Может, уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени?

Мягкий, ироничный голос вернул приказчика к реальности не хуже, чем ушат ледяной воды, с размаху выплеснутый на голову только-только продравшего глаза человека. Какой позор – задуматься вот так, за прилавком, и прозевать покупателя! Да какого! Посреди лавки стоял морской офицер в ранге лейтенанта – по роду своей деятельности приказчик отлично разбирался в знаках отличия военных Российской империи. Впрочем, не надо быть знатоком, чтобы понять, что новый посетитель служит в Российском Императорском флоте. Строгая повседневная форма, фуражка с характерной «нахимовской» тульей, неизменный кортик, на рукояти которого так изящно лежит узкая ладонь в белой тончайшей перчатке…

Флотские офицеры отличались от армейских особым строгим шиком, но не были склонны к излишествам, столь характерным для гвардии, особенно кавалерийских полков. Всегда безупречно одетые, подтянутые, презрительные, ослепляюще чистые, моряки являли собой сливки империи. Недаром в Морской корпус берут только сыновей офицеров, потомственных дворян и чиновников не ниже четвертого класса табели о рангах.