Книга Витязь. Замок людоеда - Степан Кулик

— Вызывать роту?

— Думаю, да… Кроме неумех, конечно. Пусть обучаются. Успеют еще навоеваться. И о деньгах не беспокойся. По золотой монете каждому, кого возьмешь, выдам сразу. И еще столько же тебе вручу. Сам решишь: кому и сколько добавить. Это не считая части от добычи, взятой в замке.

Лис просветлел лицом и дернулся было к выходу, но остановился.

— Ваше сиятельство, черкнете пару сточек Носачу и Круглею. Или на словах велите что передать? Они же не отстанут… А мне недосуг придумывать: что можно рассказывать, а о чем умолчать.

— Черкну. Только я не понял, капитан, ты никак сам намерился в Шварцреген скакать? У тебя что, гонца нет?

Фридрих почесал бороду.

— Самому оно вернее… Никаких серьезных дел компания давненько не вела. Надо за всем присмотреть. Чтобы потом в одном месте не чесаться. А вам тут и Лешека хватит. Вы не глядите, что шляхтич большей частью отмалчивается. Просто поумнел пан…

Лях нахмурился было, даже глазами сверкнул и усы вздыбил, но смолчал. То ли шутку понял, то ли и в самом деле поумнел. Пошел, значит, на пользу пану Пшеньковицкому полученный в Чистой Поляне урок. Раньше он бы с ходу в драку полез.

— Ладно. Может, ты и прав, капитан. Пошли письмо писать. Я почти уверен, что моего появления никто не заметил, но со штурмом лучше не тянуть. Кстати, если в замок сам поскачешь, то прежде пошли еще гонца в монастырь. Передать игумену, что мы собираемся искать справедливости для брата Себастьяна. И лекарь нам бы не помешал… Настоятель поймет.

* * *

Конечно же, я совершенно не владел ни одним из стилей, которые использовались нынче в эпистолярном жанре, то бишь в частной или деловой переписке. Но от варвара из далеких снежных Карпат, коим я все еще считался по умолчанию, этого и не требовалось. А уж пару строчек я был уверен, что как-нибудь накарябать сумею. Хоть печатными буквами… Стараясь избегать сложных слов со всякими упраздненными пролетарской революцией старорежимными литерами.

Увы, не случилось. Моим нынешним лапищам если и удавалось схватить гусиное перо, то лишь затем, чтобы раздавить его, даже не макнув в чернильницу. Поэтому, предприняв ряд безуспешных попыток овладеть утраченными навыками чистописания, я пришел к выводу, что не «сиятельское» дело бумагу марать. А писарь на что?

В отряде, помимо меня и как-то очень ловко увильнувшего от ответа Фридриха, грамотеев обнаружилось ровно два. Монашек и шляхтич. Но пока я упражнялся в уничтожении запасов гусиных перьев, Лис успел снарядить Митрофана гонцом в монастырь. Поэтому выбор сократился до одного.

Лях отпираться не стал. Как оказалось, пан довольно умело владел не только саблей, но и письменным премудростям обучался. И тут неожиданно возникла еще одна неувязка. Поскольку пан Пшеньковицкий постигал грамоту у викария в костеле, то и писать умел только на латыни.

В общем, хоть плачь, хоть смейся. Даже вспомнилась сцена из какой-то кинокомедии, когда на допрос свидетеля китайца были приглашены семь переводчиков, чтобы выстроить нужную цепочку. Типа, с русского на немецкий, с немецкого на английский и так далее, пока на выходе не получался тот язык, который понимал допрашиваемый.

Выручил Фридрих. Почесав под бородой, капитан наемников объявил, что негоциирующий по всему миру торговый муж обязан знать латынь. А если и нет, то ничего страшного. Он, в смысле Лис, перескажет Круглею содержание письма. Ведь он здесь, и услышит каждое мое слово.

На вопрос, зачем в таком случае вообще надо что-то писать, Фридрих ничего вразумительного не ответил, но уперся, что так надо. По-видимому, поговорка «слов к делу не пришьешь, а что написано пером, не вырубить топором» родилась задолго до возникновения бюрократии как вида деятельности.

В конце концов спроворили мы сообща «важную» бумагу и отправили Лиса за подкреплением. Потом выставили у портала усиленный караул, и стали с паном Лешеком прикидывать, чем и как защищать мое сиятельство от арбалетных болтов и прочих посягательств. А так как из личного имущества имелась только медвежья шкура, поляк ее и предложил использовать с максимальной пользой.

Очевидно, что вставший на дыбы огромный медведь — зрелище хоть и не слишком приятное, особенно ночью, но само по себе не из разряда несусветных. И уж точно не вызывающее тревоги. В плане возможного нападения на замок. Дикие звери и штурм крепостных стен слишком разные вещи, чтобы с ходу сопоставить их вместе. Да еще спросонку.

К тому же лобовая кость у медведя такая крепкая, что ни один охотник не станет стрелять ему в голову, если не собирается попасть в глаз. А поскольку моя голова, даже в нынешнем исполнении, все же проигрывала размерами, то для надежности череп хищника удалось еще и усилить изнутри глухим шлемом с забралом. Теперь даже если кто-то из стрелков и попадет зверю в раззявленную пасть, меня все равно не зацепит. Максимум в ушах зазвенит…

Кроме этого приделали к передним лапам завязки, позволяющие закрепить их поверх рук так, чтобы прикрыть наручи. Ну а поножи и прятать не пришлось. За голенищами ботфорт можно было лобовую броню танка заныкать, не то что щитки. Остальное туловище, чтобы не сковывать движений, решили прикрыть кожаной курткой и кольчугой без рукавов, зато с длинной юбкой, свободно свисающей ниже колен.

Всего этого, кроме шкуры, тем более моего размера, естественно, не имелось, так что в срочном порядке был произведен контроль и учет наличных средств индивидуальной защиты, — как в запасниках башни, так и находящегося в частном владении ландскнехтов. И если попадалось что-то, пригодное для подгонки или хотя бы частичного использования, имущество без зазрения совести реквизировалось лейтенантом. И сопровождалось словесным примечанием:

— Не жмись, не жмись. Как пособим господину барону замок взять, там такого добра на крестоносцах горы будут. Выберешь себе хоть золоченый доспех. Если ума нет, конечно…

— Это почему же? — каждый раз ловились на удочку простодушные деревенские парни.

— А потому, что чем богаче на панночке платье, тем больше желающих его с нее снять… — усмехался в усы шляхтич. — Понятно?

— Гы, — лыбились в ответ наемники. — Была бы панночка пригожая… Нам и подол завернуть достаточно. А платье пусть себе оставит.

— Жеребцы стоялые, — притворно разводил руками лейтенант, не забывая прибрать подходящую вещь. — Я мудрость излагаю… Опытом делюсь… А им только одно на уме. Предупреждаю сразу! Если кого поймаем за этим раньше, чем закончим баталию, лично все под корень отчекрыжу.

Те кивали. Мол, понятно. Делу время, а потехе час. В смысле сперва победа, а заслуженная награда от ратника никуда не денется. Ворота же закрытые. Не то что девица, пес наружу не выскочит.

Кстати, о воротах. Хорошо бы тайком отправить небольшой отряд обычным путем. Пусть незаметно проберутся к замку и возьмут ворота под наблюдение. На тот случай, если штурм будет иметь разгромный успех, а кто-то решит сбежать. Вот тогда дюжина стрелков в засаде не помешает. Незачем остальным комтуриям раньше времени знать, что у них появился новый враг.