Книга В Замок - Марианна Грубер

К. постукивал ногами по бочонку, звук был гулкий, значит, бочонок был пуст. Он поерзал на месте, и бочонок зашатался. Еще немного, и он опрокинулся бы.

— Хочешь посмотреть на тот глазок в двери?

— Раз ты считаешь, что это нужно...

— Нет. Только если ты хочешь. Если нет — не имеет смысла.

К. соскочил с бочонка.

— Надо посмотреть все. Все события должны происходить так же, как тогда.

— Нет! — крикнула Фрида. — Нет! Ты сам не понимаешь, о чем говоришь. Ничто не будет так, как было, это невозможно, недопустимо!

— Недопустимо? — К. сзади подошел к Фриде, и она со вздохом прижалась к нему, словно все это время только и ждала его прикосновения.

— Йозеф, — сказала она, — во второй раз ничто не может повториться так же, как в первый раз. Сейчас мы там, где началась наша связь и — теперь я это очень хорошо понимаю, — где она закончится. — Но покорная нежность, с какой она прижалась к К., противоречила ее словам.

— Ты хотела защитить того, другого? — тихо спросил К.

Она не сразу ответила:

— Ты и тот, другой, оба вы одинаково беззащитны.

К. обнял ее.

— Так ли уж беззащитны?

— Не надо, — сказала Фрида, но не оттолкнула его.

К. не мог бы сказать, сколько времени они простояли в молчании, жадно прильнув друг к другу. Первой опомнилась и отстранилась Фрида. Внезапно ее охватило беспокойство: ей надо наконец пойти и привести сюда людей, объяснила она, чтобы они подкрепились, чего-нибудь поели и выпили, ведь приглашение на ужин они получили давно, нельзя заставлять людей так долго ждать на улице. К. удивился и спросил, кто там ждет.

— Все, кто приехал вместе с нами. Все, кто здесь был тогда, раньше. Это предусмотрено.

К. спросил, означает ли это, что и Кламм здесь.

Нет, конечно, разве можно ожидать, чтобы чиновники, которые находились тогда в этой гостинице, лично прибыли, спустившись из Замка, только ради встречи с К.? Вместо Кламма, вероятно, появится кто-нибудь другой. И К. сможет посмотреть на него в дверной глазок, — добавила Фрида. Раньше здесь не на что было посмотреть, кроме двери, которая К. не особенно заинтересовала, тогда еще не было освещения, а сейчас она зажжет свет; большая часть приготовлений, к счастью, сделана заранее.

— Как же так? — удивился К. — Вокруг глубокая тишина.

— Тишина роли не играет. — Фрида включила электрический свет и, отвечая на удивленный взгляд К., объяснила, что керосиновые лампы оставлены просто для большего уюта, иногда их зажигают из соображений экономии. С этими словами Фрида подбежала к двери, выходившей на площадь перед «Господским двором», широко распахнула ее и крикнула, что гостиница открыта.

Деревенские устремились в зал, через другую, боковую, дверь вошел Хозяин и встал за стойкой, возле столов засуетились служанки, принесли хлеб и сало, и разом поднялся дикий шум, кругом пошла толкотня, раздавались крики, радостные возгласы, и К. стремглав бросился прочь. Он выбежал на площадь, где стояли повозки. Их число заметно увеличилось, теперь тут были не только крестьянские телеги, но и богатые экипажи. Деревню скрывал глубокий мрак, но площадь перед «Господским двором» была ярко освещена: возницы укрепили фонари на всех повозках. Несколько кучеров еще стояли на площади, но большинство уже было в гостинице. В одном из господских экипажей удобно расположился Учитель. К. спросил его, откуда взялись вновь прибывшие экипажи.

— Из Замка, — ответил Учитель. — Тогда, раньше, народу здесь было полным-полно, — прислуга чиновников, которая всегда приезжает в Деревню со своим начальством, конюхи, кучера.

— Большие затраты, — сказал К.

— Вот на это я и намекал, когда мы собирались ехать сюда, — сказал Учитель. — Ну да теперь все самое трудное уже позади; раз кучерам и крестьянам дали поесть и выпить, они мигом утихомирятся. Но до того мне стоило немалого труда обуздать гнев ожидавших на улице людей, вполне, впрочем, понятный. Хорошо, что мне дали полномочия выступать от имени деревенского Старосты в качестве его заместителя, а в данном случае, соответственно, и от имени Замка. Это редкая и потому тем более высокая честь. В противном случае неизвестно, чем бы закончилась вся эта история. Ведь на постоялом дворе «У моста» ситуация висела на волоске. Но теперь все позади. — Учитель устало откинулся на подушки кареты. К. возразил:

— История еще не закончилась.

— Разумеется, она закончилась. В этом отношении можете быть совершенно спокойны. Когда люди садятся за стол, едят и пьют, они добродушны, как овечки.

— Овечки, — повторил К. — Хороши овечки, нечего сказать.

— Вы сами спровоцировали их своим поведением и особенно своими речами.

— В таком случае их ожидает еще много провокаций, — заметил К.

— Уж не собираетесь ли вы... — Учитель резко выпрямился и сел, забыв об отдыхе.

— Нет, — перебил К., не дожидаясь, пока Учитель выскажет то, о чем говорил его взгляд. И все-таки история, как назвал Учитель происшествия последних дней, еще не закончена. К. повернулся и пошел назад, в зал гостиницы. Прислонившись к стене в углу возле стойки, он принялся наблюдать творившееся в зале. Пили много, все места за столами были заняты. Фрида бегала туда и сюда, подносила пиво, иногда отвечала на шутливые замечания холодным кивком, однако в более серьезный разговор ни с кем не вступала. Пепи К. нигде не обнаружил, Хозяин тоже куда-то исчез за те несколько минут, что К. пробыл на улице. Ольга сидела в компании своих знакомых. Раз или два он встретил ее взгляд, в котором был вопрос: не подойти ли ей к нему? Но всякий раз он отводил глаза и смотрел мимо Ольги. При этом его взгляд случайно упал на дверь, о которой в этот день упоминалось уже достаточно часто. Он подошел к двери и остановился в нерешительности, отвернулся, подождал и снова неуверенно повернулся лицом к двери. Не интересовали его ни эта дверь, ни Кламм! Но деревенские, по-видимому, ждали, что он посмотрит, кто замещает сейчас Кламма, и К., удостоверившись, что за ним наблюдают, нажал на ручку двери. Как и некоторое время тому назад, дверь оказалась запертой, и никакого глазка в ней не было. К. провел пальцами по дубовой доске и наконец нащупал неровность. Это был отодвигающийся в сторону щиток. Под ним открылась линза, а с ее помощью, как через хитроумный оптический прибор, можно было окинуть взглядом все помещение за дверью. Там горел свет, и К. увидел спину мужчины, сидящего в кресле перед письменным столом, и его руки, лежащие на столе. К. поспешно закрыл глазок. Подошла Фрида, сказала, что он может сесть, если хочет, за стол возле бочонков, она там заняла для него место подальше от остальных и распорядилась, чтобы ему приготовили легкую закуску, не ту грубую пищу, которую подали кучерам и крестьянам, и еще она оставила для него вина. Только тут К. заметил, что для него накрыто. Он сел за стол, но к еде не притронулся и вина даже не пригубил. Просто сидел и смотрел на людей, наблюдал за тем, как они ведут себя: казалось, будто их кто-то нанял в качестве статистов и велел ко всеобщему увеселению разыгрывать перед неким чужаком сцены деревенской жизни. Маски и куклы, подумал К. Что-то искусственное, ненатуральное сквозило во всех движениях и в выражении всех лиц, жесты и мимика казались нарочитыми, как у скверных актеров, да и костюмы — на это К. обратил внимание лишь сейчас, — были словно специально подобраны для театрального спектакля. Тем временем общее настроение становилось все более развязным, — сказывалось пиво, которое все пили в изрядных количествах. За одним столом затянули песню, притопывая ногами в такт. Мужчины ритмично поднимали пивные кружки, что-то выкрикивали хриплыми голосами. К. всякий раз вздрагивал и зажимал руками уши. Мимо опять прошмыгнула Фрида.