Книга Алхимистика Кости Жихарева - Михаил Успенский

Какой они проходят в недрах:

Возникновенье их и созреванье

В глубоких шахтах под землёй…

– Нескладушки, – шепнул Костя. – Куковяка наш и то лучше умеет…

– Вероятно, подстрочник, – откликнулся ботан. – Зато, пока они всю эту хрень перетирают, на нас не ставят опыты…

А Жихарев уже и забыл, что он тут всего лишь лабораторная белая мышка. Ему-то снилось, что он Красный Лев и его запихивают в Философское Яйцо с целью подвергнуть Алхимической Свадьбе…

Разбудил богатыря ботан – тычком в бок.

– Смотри, кто на трибуне!

– А кто? Сам Мерлин, что ли?

– Нет! Там китаец! У них, оказывается, было и межконтинентальное сотрудничество!

И точно: место за кафедрой занял старичок с реденькой бородкой, в алом шёлковом халате и в чёрной шапочке с золочёным шариком на верхушке.

– …Но если адепт стремится вознестись на небеса, ему следует поститься сто дней, год воздерживаться от употребления в пищу злаков и принять один лян раствора. Тогда непременно он вознесётся к бессмертным.

– Ну ясное дело – вознесётся! При такой-то диете! Только зачем так долго ждать, мастер? – спросил кто-то.

Старичок торжествующим взглядом обвёл аудиторию.

– Существует также ещё более совершенный метод приготовления золотого раствора, приносящего великую радость, – объявил он. – Нужно взять золотой раствор и одну меру водяного серебра-ртути. Эти вещества надо смешать и затем нагревать в течение тридцати дней. Потом положить эту смесь в сосуд, сделанный из жёлтой глины, и добавить в него глину «шесть-один», затем запечатать сосуд и нагревать на сильном огне. Греть следует шестьдесят часов. Тогда смесь превратится в эликсир. Если принять пилюлю этого эликсира с маленький боб величиной, то быстро станешь бессмертным…

– Сообщал уже! Мы и этой пакостью подопытного накормили!

– Он вторые сутки спит!

– Или уже не спит, а того… стал бессмертным…

– Да нет, пациент попался на редкость выносливый. Что мы только на нём не пробовали! Даже самому страшно!

– Господа, господа, мы ищем панацею или оружие массового уничтожения?

– А какая разница?

– Эй, ребята в вольере, проверьте там вашего соседа – не сдох ли? Ткните его чем-нибудь!

Костя Жихарев поднялся в полный рост и оттуда посмотрел на учёного гуманиста.

– Тебе надо, – сказал он веско, – ты и ткни.

После чего уселся на своё место и закрыл глаза.

Но тут же распахнул их – так пронзительно взвизгнул Филимонов.

Богатырь и сам чуть не взвизгнул, потому что было из-за чего.

С вороха соломы поднялась, пошатываясь, жуткая личность, одетая в мешок с прорезанными для головы и рук дырками.

Это, несомненно, был Василий Буслаевич Буслаев – но как он переменился!

То ли на ушкуйника так подействовала борьба за недолгое счастье английского народа, то ли опыты здешних имперских гуманистов – но он утерял все свои алые одежды и утратил такой же цвет лица, как и мордастость в целом. Благородно бледен был ныне Васька, и бледность эта отливала металлом, словно под кожу дебоширу впрыснули ртуть или выкрасили физию серебрянкой.

Зато глаза стали ярко-красными и такими безумными, что Джульверн спрятался за спину Кости, да и самому Жихареву тоже очень захотелось укрыться за чью-нибудь спину, только таковой не нашлось.

А из шеи у Васьки торчала какая-то трубка.

Но герой новгородского эпоса даже не поглядел на недавних противников. Он заревел, словно последний мамонт на земле, и, вцепившись в прутья, стал их раскачивать.

Алхимики явно ожидали какого-то другого эффекта.

– Вагнер, это ведь вы должны были поставить дикарю на ночь клистир из макового молочка?

– Нет, маэстро! Обычно клистир ставит Кафка, а Кафка нынче отдыхает!

– Позовите стражников!

– Он перевозбуждён! Несите ведро с бромом!

– Куда подевался Фукс?

– Продолжаем, продолжаем симпозиум, коллеги!

– Никакой паники!

И верно – без всякой паники и худого слова Буслай выдавил из потолка и фундамента два прута (теперь они больше напоминали огромные железные скобки) – и боком вышел из клетки. Он уже обходился без костыля – разве что чуть прихрамывал. Скорей всего и перелома-то не было – Костя же не зверь.

Прутья Буслай взял в обе руки и нехорошо, как-то по-кинг-конговски, поглядел на столпившихся полукругом гуманистов.

– Вася добрый, Вася гут… – безнадёжно пискнул кто-то из фаустов.

– Вася сейчас кушать ням-нам, Вася пить, Вася спатеньки! – поддержал коллегу другой магистр-бакалавр и показал Буслаю большую кожаную флягу с черепом и костями.

– Они его тут на местной наркоте держали, – сказал Косте Джульверн. – Да, видно, последнюю дозу слишком разбодяжили, вот его и ломает… Коррупция в научном мире!

Но ломало ли Васю – неизвестно, зато сам Вася учинил здешней науке хорошую ломку!

Ломами послужили всё те же прутья клетки.

Смыться из зала адепты Царского Искусства не могли – видно, император держал их на строгом режиме. А допекли они Буслая своим научным любопытством изрядно!

– Давай к двери – и ходу, – скомандовал Костя. – Пусть Васька сам с ними разбирается. А стражников беру на себя…

Причём взять стражников на себя ему пришлось тут же, перед дверью. Два усача в шлемах, кирасах и с алебардами ворвались в зал, привлечённые шумом.

– Это ты безобразишь? – заревел стражник на богатыря и замахнулся своим оружием.

– Оставь парня, Густав, – сказал другой стражник. – Видишь – дикарь из Тартарии поломал-таки свою клетку! Но связываться с ним у меня пока нет желания. Вот поубивает он тут человек пять, как в прошлый раз, успокоится – и мы возьмём его голыми руками…

– Голыми так голыми, – охотно согласился Костя и вырвал алебарды у одного и другого. – Теперь мечи попрошу, – добавил он.

– Мы ведь, господа, и сами-то будем дикари из Тартарии, – представился ботан. – А ключ от двери пожалуйте сюда…

Кажется, до стражников не сразу дошла суть событий – они, раскрыв рты, смотрели, как бушует новгородский ушкуйник.

Васька между тем, орудуя железными скобками, загонял своих мучителей-гуманистов в вольер. Многие, сообразив, к чему дело идёт, предпочли скрыться туда добровольно, а недогадливых Буслай подбодрял молодецкими ударами по хребтинам.

– Открывай дверь, – сказал Костя. – Будем прорываться, пока им не до нас… Эй, вы, служивые, – давайте-ка тоже в клетку!

– Вместе со штатскими?! – возмутился было тот, которого звали Густав, но богатырский пинок убедил солдата не быть столь щепетильным в вопросах чести.