Книга Тайная вечеря - Павел Хюлле

— Фактически мы говорили о деньгах, как эти двое сейчас, — Семашко кивком указал на Выбранского, в эту минуту угощавшего Инженера сигарой.

— Почему ты решил, что они говорят о деньгах? — удивился Левада.

— Потому что хорошо знаю Инженера. Стоит кому-нибудь в городе предложить проект, не связанный с его фирмой, а точнее, с его особой, как он немедленно вылезает со своим и бросается искать спонсоров. На всякий случай. Даже если ничего у него потом не выйдет, по крайней мере на старте подгадит конкурентам. Знаете, о чем он сейчас говорит Выбранскому? О том, что идея с Тайной вечерей — ублюдочная и старомодная, как бабкино трико. И что получится китч. А стало быть, если фирма Festus & Felix как-то ее поддержит, она совершит ошибку: рецензии будут разгромные.

— О господи! Вы так всегда, что ли? — Левада заказал себе кофе. — В СПАТИФе мы о деньгах не разговаривали!

— И о терактах тоже, — добавил Бердо.

— Разве можно предвидеть, какими будут рецензии через три, а то и четыре года? Ведь картина даже не начата. А о терактах по радио говорят столько, что я перестал слушать. Было, кстати, что-нибудь новенькое? — спросил Левада и, не дожидаясь ответа, добавил: — Ну а что вы говорили об искусстве?

— Мы говорили, — тут же отозвался Семашко, — что искусство сейчас скверное, что чего-то ему не хватает. А чего именно, я только сегодня, буквально четверть часа назад, понял. Хотите, скажу? Слушая фуги Баха, мы, затаив дыхание, следим за темой. Она исчезает, но продолжает звучать в памяти, и мы нетерпеливо ждем ее возвращения. Потом тема возвращается — таково строение фуги, — и мы радуемся ее виртуозному преображению. Но больше всего нас радует, что она вновь появилась.

— Хорошо сказано, — одобрил Бердо. — Ты попал в самую точку.

— Это не я, это Мицинский[87], — печально признался Семашко.

— И впрямь, гляньте на их столик, — Бердо сменил тему. — Инженер что-то ему передает!

— Готов поспорить, — прошептал Семашко, — что это его новый прожект. «Мне не хватает всего полмиллиона — имеет смысл стать моим спонсогом!» И знаете что? Странное дело: он почти всегда получает деньги, хотя никто никогда от него не слышал слова «пожалуйста».

— Психология, — Бердо внимательно присматривался к жестяной коробочке «Окасса Заротто»; наконец он осмелился ее открыть и воскликнул: — Да это же маджун! Можно кусочек?

— Да хоть всё, — кивнул Семашко. — Так ты полагаешь, он разработал особый психологический прием?

— Это уж точно, — Бердо отломил на блюдечке ромбик маджуна и, смущенно улыбнувшись, сунул его в рот. — Но еще — независимо от приемов — существует такое понятие, как харизматическая личность. Тембр голоса, манера говорить, взгляд, наглость. Только немногие, даже понимая, с кем имеют дело, способны отказать харизматикам.

— И авангардикам, — добавил Семашко.

Все трое рассмеялись.

— Я как подумаю, — продолжал Бердо, с удовольствием жуя маджун, — сколько Выбранский заработал на всех своих предприятиях, мне прямо дурно становится. Отчасти от зависти.

— Ты хотел сказать: на своих махинациях, — немедленно вставил Семашко.

Левада не выдержал:

— Неужели у нас всякий, у кого есть деньги, обязательно вор? Махинатор? Или так считают те, кто сам имеет немного? Отвратительная черта. Синдром homo sovieticus.

— Нужно исходить из фактов, — ответил Бердо, — а далеко не все факты нам известны. Да, некоторые предприятия моего бывшего хозяина весьма сомнительны. Но послушайте, неужели мы собрались, чтобы это обсуждать?

— Некоторые? — фыркнул Семашко. — Оригинальная арифметика! Помните «Счастливое плаванье»? Из каждой сотни старичков, отправленных в рейс, минимум пятеро отбрасывали коньки! A Festus & Felix получал вознаграждение с головы. Когда кривая смертельных исходов от раза к разу стала расти, было начато расследование. Тогда Выбранский занялся другими, более прибыльными проектами.

— Не верю, — скептически заметил Левада. — Сколько нужно уморить стариков, чтобы сколотить капитал? Да это же просто идея для триллера. Слабоватая, правда.

— Капитал, как всем нам известно, — пояснил Бердо, — он сколотил на пахомачо. Это андийские травы, их привозят через Лондон. Не знаю, действительно ли они поднимают потенцию, но вы же помните, какое всех охватило безумие? А его первый глянцевый журнал «Пахомачо»? Если б не виагра, он бы до сих пор этим занимался. Но Выбранский не лыком шит. Немедленно открыл и организовал доставку новой травы — для лечения рака и простатита. Журнал «Тиккакора» регулярно сообщал о чудесном исцелении безнадежных больных. А эти интервью со счастливыми родственниками! Тайное знание монахов и андийских индейцев плюс реклама дают сто с лишним миллионов в год.

— Нетто или брутто? — спросил Левада.

— Это нетрудно подсчитать, — продолжал Бердо, — пакетик тиккакоры стоит сорок злотых, и хватает его примерно на месяц. Среднестатистический потребитель покупает ее в течение трех месяцев, пока не помрет или с грустью не убедится, что состояние его здоровья не улучшается. Таким образом, он потратит сто двадцать злотых на зелье плюс минимум еще тридцать шесть на покупку трех очередных номеров журнала. Всего сто пятьдесят шесть злотых. Bene[88]. А теперь помножьте эту цифру на приблизительно полтора миллиона больных или опасающихся заболеть. Получается более двухсот тридцати миллионов злотых годового дохода брутто. За вычетом сорока процентов налога — примерно сто сорок миллионов. Даже если бы себестоимость — включая транспортировку семян, выращивание, расходы на продажу, на рекламу — составляла половину этой суммы, а я знаю, что она никак не больше, чистыми выходит семьдесят миллионов с гаком. При среднем курсе три целых восемь десятых это около восемнадцати миллионов евро в год. На протяжении по крайней мере двенадцати лет. Единственное, что меня удивляет: почему он не завел себе охранника?

Магия цифр заставила всех сидящих за столиком на минуту замолчать.

— Я знаю, как выглядят эти плантации, — Семашко вздохнул. — Тоже ведь некоторое время на него работал.

Но он не успел ничего рассказать о выращивании тиккакоры: Ян Выбранский, распрощавшись с Инженером, который почти сразу же ушел из кафе, бесцеремонно подсел к их столику.

— А мы тут обсуждаем, выцыганит ли у тебя Инженер бабки. И на какой проект, — сказал Бердо.

— На такие вопросы я не отвечаю, — холодно, но с улыбкой ответил Выбранский. — Сам мог бы догадаться, ты же на меня работал. Я заказал бутылку шампанского — нам ведь скоро пора идти, верно? А что скажете про эти взрывы? Кто б мог подумать… И, следом, фейерверк у мечети. Очень уж странное совпадение.

Немедленно разгорелась дискуссия о джихаде и «Макдоналдсах», которую я не стану пересказывать, поскольку мы медленно, но неуклонно приближаемся к концу этой хроники. Скажу только, что даже Семашко в какой-то момент пригубил шампанского. Такой яростный был спор.