Книга Брачный офицер - Энтони Капелла

— Думается, зелень вполне уместна… разумеется, в умеренном количестве. Именно зелень, не специи. Но красный перец, который тут повсеместно используют…

— Peperoncino?

— Вот-вот. Это не для нас.

Ливия открыла было рот и снова закрыла.

— Это все?

— Ну, раз уж зашла речь, то картофель предпочтительней пасты… Мы небольшие любители, как вы, итальянцы, традиционных maccheroni. Увидите сами, мы не слишком притязательны. Побольше мяса, но хорошо прожаренного, помидоры лучше всего в сыром виде, хлеб, соус, если получится… Удастся разжиться сливочным маслом, будет отлично. И… э-э-э… можно немного оливкового.

Ливия понимающе кивнула. И, ни слова не сказав, прикрыла дверь.

Около двенадцати дня Ливия появилась в большой комнате, которая использовалась в качестве основного офиса.

— В кухне питаться нельзя, — сказала она. — Она слишком мала. — Окинула взглядом длинный обеденный стол. — Этот подойдет. Нельзя ли убрать отсюда бумаги?

— Боюсь, что нет, — отозвался Джеймс. — Это наша работа.

— Вот после обеда ей и займетесь. Обед будет через четверть часа.

На самом деле обед был внесен через полчаса. Ливия настояла, чтобы перед тем, как она его внесет, все расселись по местам:

— Люди ждут пасту, а не паста людей, — твердо заявила она.

Она также позаботилась, чтобы на столе уже стоял кувшин с водой, плошка с оливковым маслом, солонка, а также ваза со свежими цветами. И снова Джеймса поразило, как ловко она умеет заставить каждого делать то, что хочет. К заветному моменту все до одного британские офицеры замерли в ожидании того, что внесет Ливия.

Дверь отворилась, она вошла. В руках у нее было огромное блюдо с дымящимися fettuccine, перемешанными с соусом, приготовленным из помидор, оливкового масла, рубленного лука, сельдерея и чеснока, украшенными свежими листиками базилика. «Скажите, какая отзывчивость!» — подумал Джеймс. Хотя, возможно, выбор Ливии объяснялся нехваткой продуктов?

Наполнив миску каждого, она посыпала сверху тертым твердым сыром и немножечко перцем.

— Вы абсолютно убеждены, что ни один из этих продуктов не имеет отношения к черному рынку? — спросил Джеймс, с подозрением оглядывая сыр.

— Нет, что вы! Это я обменяла на ваш паек, — ответила Ливия.

Она не солгала, хотя не упомянула, что обмен имел место не с кем иным, как с метрдотелем «Зи Терезы».

Погрузив вилку в пасту, Джеймс принялся с трудом наверчивать извивающуюся, скользкую массу, пока та не осела на зубьях. После чего направил ее в рот.

Фантастически вкусно. Ничего подобного он никогда не пробовал — понятно, особенно когда оказался на военном пайке; но даже и раньше, за все десять лет пресного, унылого пансионного питания, или хотя бы вспомнить пережаренное воскресное жаркое матери, с неизменным водянистым картофельным пюре и разваренными овощами. Признаться, Джеймс впервые почувствовал вкус свежемолотого черного перца, а также и сыра, запорошившего, точно снег, все это блюдо… Воцарившаяся за столом долгая тишина, едва все сосредоточились на еде, свидетельствовала, что и остальные испытывают те же божественные ощущения.

Удержать fettuccine на вилке было не так-то легко: пока поднесешь ко рту, высвободившиеся ленточки пасты соскальзывают вниз. Немного попрактиковавшись, Джеймс убедился, что проще пасту всасывать, а не хватать зубами, и стал забирать ее побольше в рот. Он кинул взгляд через стол на Хорриса. Скосив глаза к носу, тот заглатывал длинную ленту fettuccine, скользившую к нему в рот, извиваясь змеиным языком. И лишь Джеффрис с явным знанием дела управлялся со скользким мотком пасты. И ни один не отставил миску до тех пор, пока все содержимое не было полностью съедено.

Под конец Хоррис, отодвинувшись от стола, изрек:

— Прямо скажем, ничего общего с тем, что подавал Маллони.

— Так сытно в жизни не ел, — высказался Уолтерс.

— Я тоже, — кивнул Хоррис. — Ну что же, за работу!

Он поднялся было из-за стола, но тут отворилась дверь и вошла Ливия. Она несла блюдо еще громадней, чем первое с пастой.

— Secondo, — провозгласила она, водрузив блюдо на стол. — Тарелок, к сожалению, не хватает, поэтому пользуйтесь теми же.

— Что это? — спросил Хоррис.

— Melanzana alla parmigiana.[42]Типичное неаполитанское блюдо.

Наступила короткая пауза. Потом Уолтерс сказал:

— Ну, я бы попробовал…. чтобы никого не обидеть….

Он зачерпнул себе немного ложкой, и аромат обжаренных баклажан, выложенными слоями с помидорами, приправленных чесноком, зеленью, а сверху покрытых сыром и вместе запеченных, наполнил комнату.

— Эй! — не выдержал Хоррис, глядя, как Уолтерс накладывает себе очередную порцию. — Оставь и нам чуть-чуть.

Ливия поставила на стол два кувшина с красным вином.

— Nun с'е tavola senza vinu. Какое застолье без вина.

Джеймс открыл было рот, чтобы возразить, но, подумав, смолчал.

Он подцепил вилкой слой баклажанов с сыром. Через пару мгновений нечто, подобное вспышке, взорвалось во рту. И стало ясно, что паста — была всего лишь прелюдией, углеводное утоление первого голода. Новое блюдо было совсем иного свойства, оно возбуждало уснувший аппетит, волной ароматов вызвав к жизни зародыши вкусовых ощущений, о существовании которых Джеймс прежде и не догадывался. Вкус сыра был всеохватывающ и неповторим, напитанный соками земли баклажан слегка отдавал дымком; аромат трав был настолько густым, что вино так и просилось с ним слиться… Джеймс благоговейно помедлил, сделал глоток и снова поддел массу вилкой.

Secondo сменил скромный десерт из груш, тушеных дольками в меде с розмарином. Их белоснежная плоть блестела, как мрамор, из какого под стать самому Микеланджело лепить свои шедевры. Но едва Джеймс тронул ложкой, плоть оказалась мягкой и податливой, как мороженое. Отправив ложку в рот, он тотчас ощутил удивительный и незнакомый вкус, который постепенно каскадом ароматов разложился на составляющие. Была тут и медовая сладость, и нежный запах посещаемых пчелами цветов в обилии растущих на склонах Везувия. Вот проступил пьянящий запах трав, пропитанных солнцем, и только в конце вдруг мощно отозвался и сам фрукт.

К моменту, когда груши были съедены, вина в кувшинах уже не оставалось.

Глава 21

После ужина Джеймс пошел на кухню и обнаружил Ливию по локти в мытье грязной посуды.

— Разрешите мне вам помочь, — предложил он.

По опыту Ливия знала: если молодой смазливый парень предлагает помочь на кухне, причина только одна, и собственно к помощи не имеет ровно никакого отношения.