Книга Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос - Татьяна Навальная

Баба Зина кивала, соглашаясь, и я уезжала домой.

Однажды на просмотр приехала супружеская пара. Я уже ждала их у подъезда. Из потертого трехсотого «Мерседеса» выпорхнула дамочка в шубке из голубой норки и вышел мужчина в добротной дубленке. Мы поднялись на этаж, и я позвонила в дверь. Из открывшейся двери на нас хлынул поток ужасающей вони. Баба Зина варила кошкам рыбу. Дешевый мороженый минтай, оттаивая и развариваясь в кастрюле, пах так, что желудок выворачивало наизнанку. Запах смешивался с запахом кошачьей мочи и становился невыносимым вдвойне.

Застыв на пороге, дамочка демонстративно отвела локоть в сторону и двумя пальцами зажала нос. В квартиру она так и не вошла. Ее муж шагнул в прихожую, бросил по сторонам беглый взгляд и молча вышел. Я вышла вместе с ними. Не успела я доехать до дома, как зазвонил телефон.

— Танечка, ты больше ко мне этих… таких… в норковых шубах не води, — раздался в трубке дрожащий голос бабы Зины.

— Зинаида Алексеевна, мне ж по телефону не видно, есть у людей норковая шуба или нет, — возражала я. — Как вы себе это представляете? Я всех, кто звонит, должна спрашивать, придут ли они в шубе? Что люди подумают? Что их в подъезде раздевать собираются, а я под видом агента информацию собираю?

Баба Зина вздыхала, признавая мою правоту, и поджимала губы. Ей было обидно.

Время шло, покупателя не было. Баба Зина поила меня чаем и рассказывала про свою жизнь. Родители у нее умерли в начале 30-х годов. Девчонкой она приехала в Питер, жила в подвалах. Промышляла воровством — пройдя школу у профессионалов, стала карманницей. Потом попала в детдом, получила профессию. Выросла, вышла замуж. Анюта была у нее единственным и поздним ребенком.

— Старик мой умер, теперь вот одна-одинешенька, — жаловалась она. — Словом перекинуться не с кем. Вечерами с телевизором беседую. Черномырдин речь читает, а я ему говорю: «Что ж ты, старый дед, в телевизор залез? Тебе пора дома сидеть, внуков нянчить».

Всех желающих прийти на просмотр я по телефону аккуратно предупреждала о том, что они увидят.

— В квартире живет бабушка. Сами понимаете, на ремонт у нее денег нет. Поэтому состояние квартиры не очень… И у бабушки три кошки. Запах присутствует.

Часть покупателей отсеивалась сразу, а самые неприхотливые приходили, бросали беглый взгляд на обшарпанные стены и исчезали навсегда. Баба Зина мрачнела, сморкалась в платочек и, вздыхая, выгоняла кота из кухни — там запах был особенно силен.

До нового, 2000 года оставалось три дня. Мне позвонил мужчина. Я рассказала ему про квартиру, упомянув про кошек.

— Ерунда, — весело сказал он. — Три кошки? У меня самого две. Это не страшно.

«Наш человек! — подумала я. — Надо показывать, причем срочно».

Тем же вечером мы с покупателем приехали на просмотр. Он обошел квартиру, внимательно осмотрел все углы, пощупал трубы в ванной, открыл кран, проверяя напор воды, погладил кошку, поздравил нас с бабой Зиной с наступающим Новым годом, пообещал позвонить и… исчез.

Новый год наступил. Третьего января, когда все еще отсыпались после суматохи праздничных дней, ходили друг к другу в гости, приносили подарки, допивали шампанское и готовились к Рождеству, этот покупатель позвонил снова:

— Танечка! С праздником! Как вы встретили Новый год? Все ли у вас хорошо? — Он засыпал меня поздравлениями и вопросами, не дожидаясь ответа. А в конце добавил, как нечто само собой разумеющееся: — Завтра вы примете у меня аванс?

Агентство было закрыто до 10 января. Я позвонила директору.

— Деньги надо принять! — говорила я ему, поздравив с Новым годом. — Если покупатель передумает, эту квартиру я буду продавать до пенсии.

Агентство открыли, договор был подписан и аванс торжественно внесен в кассу — как-никак первая сделка только что начавшегося года. Валентин Александрович — так звали будущего владельца бабы-Зининой квартиры — был не совсем трезв, но добродушен, весел и полон ожидания намечающегося события. Он жил в коммуналке на Старо-Невском. Его сосед долго давал объявление о продаже квартиры и, наконец, нашел покупателя. Валентину Александровичу было предложено найти себе встречку самому, а сосед забирал деньги. Агента у них не было. Все документы к нотариату предстояло проверять мне. Но это была небольшая плата за счастье продать квартиру бабы Зины.

Нотариат прошел спокойно, сделку зарегистрировали в ГБР, и баба Зина с кошками, комодами и геранями переехала на квартиру к дочке.

Кошмар начался сразу. Зять-алкоголик, живший вдалеке от тещи, позволял себе много вольностей. Оберегая мать от лишних волнений, Анюта скрывала от нее многое. Когда семейная жизнь дочери предстала перед ней во всей красе, баба Зина попыталась взять бразды правления в свои руки. Не тут-то было! Нашла коса на камень. Никита стал в позу. Он — хозяин! А баба Зина здесь никто — приживалка. Вдобавок вмешалась свекровь — мать Никиты.

— Никита — взрослый мужик, он сам решает, что ему можно! — кричала она, принимая в конфликте сторону сына.

Анюта звонила мне по три раза в день и торопила с подбором квартиры для бабы Зины. Подбор длился недолго — в двух остановках от них строился новый монолитно-кирпичный дом. Там и решили купить однокомнатную квартиру.

Мы с Анютой пришли в агентство, продававшее по переуступке нужную нам квартиру.

Как происходит продажа квартир в строящихся домах? Ведь квартиры как таковой в начале строительства еще нет. Продажи начинаются на этапе нулевого цикла — когда вместо дома существует только яма, в которую забивают сваи. Что же продают строители? Сразу оговорюсь, что сейчас законодательство изменилось, но в 2000 году то, что выставлялось на продажу, называлось «долей». У доли нет милицейского адреса — он присваивается позже, когда идет регистрация готового дома в ГБР. На этапе строительства ее местоположение в доме определяется в так называемых строительных осях с присвоением строительного номера.

Квартиры в строящихся домах продают разные продавцы. Это может быть сам застройщик (или заказчик строительства). Могут быть подрядчики и субподрядчики, с которыми расплатились квартирами за выполненный объем работ. Может быть частное лицо, уже оплатившее долю в строящемся доме.

Если продажа шла не от застройщика, а от фирмы, получившей долю по договору подряда, или от частного лица, это называлось переуступкой (цессией) доли. Купив долю, можно было зарегистрировать право требования этой доли в ГБР. Право требования доли — это аналог права собственности на квартиру.

Мы с агентом долго обсуждали договор цессии и все возможные осложнения при переоформлении.

— На каком языке вы разговаривали? — спросила меня Анюта, когда мы вышли на улицу. — Вроде бы по-русски, а ни одной фразы не понять!

До сдачи дома оставался еще год. Время от времени Анюта звонила и со слезами в голосе рассказывала о том, как они живут. Если даже спокойную флегматичную Анюту доводили до слез, значит, все было совсем плохо. Никита пил все больше, скандалы стали ежедневными. Ремонт в квартире никто давно даже не пытался доделать. Новая мебель на кухне покрылась слоем грязи, потолки стали серыми — курили в квартире все. Стены ванной комнаты так и зияли отбитым кирпичом, а в маленькой комнате уже год не было паркета. Баба Зина ходила, спотыкаясь о неровные доски черного пола. Животные усугубляли бардак. Роскошный огненный чау-чау, живший у Анюты с Никитой много лет, и их кот ошалели от трех кошек, приехавших к ним на постой. Начались драки. Наглый кот бабы Зины пометил все углы и зассал паркет уже и в этой квартире.