Книга Капитан. Граф Сантаренский - Александр Чернобровкин

Нашей целью был Бежа — городок километрах в семидесяти южнее Эворы. Он располагался на высоком холме, как и большинство арабских населенных пунктов на полуострове. По форме — неправильный пятиугольник. Сухой ров был шириной метров семь. Стены высотой метра четыре с половиной. Трое ворот. Восемь башен, включая надворотные. Стены и башни сложены из песчаника, светло-коричневого, ноздреватого. Подошли мы к городу, когда красноватое солнце уже опускалось за горизонт. Под его лучами песчаник порозовел, словно впитал кровь.

— Хорошая примета, — сказал Карим. — Мы обязательно его захватим.

— Считаешь, что его надо захватить? — спросил я. — Может, они откупятся.

— Нет, — уверенно произнес он.

— Почему? — поинтересовался я.

— Их давно никто не захватывал, — ответил Карим.

— Все равно поговори с алькальдом, потребуй полторы тысячи золотых, — приказал я. — Пусть думают, что мы не собираемся их штурмовать.

Карим был прав. Горожане платить не хотели. Алькальд не сказал нет, пообещал подумать до утра. Мы — тупые, самоуверенные франки — расположились лагерем неподалеку от Бежа в ожидании денег. Развели костры, зажарили захваченных овец, не особо опасаясь нападения. Караулы, конечно, выставили, но всего три по три человека в каждом. Напившись вина, солдаты допоздна орали песни. Только к полуночи наш лагерь затих.

Я подождал еще пару часов, чтобы горожане убедились, что франки завалились спать, и отдал приказ Нудду и Рису выдвигаться к стенам. С первым отрядом пошел Жиралду, со вторым — Тиагу. Лестницы на этот раз не стали делать. Умфра, после взятия Эстремоса, сказал, что с ними много шума. С «кошками» получается намного тише. И Нудд мне сообщил, что в Алкасере тоже пытались залезть по лестницам. Может быть, из-за них и влипли.

На рассвете ворота Бежа были открыты, и мой отряд ворвался в город. Громкий стук копыт по мощеным, кривым и узким улочкам сообщил горожанам, что в их жизни наступили неприятные перемены. Впрочем, особой паники не было. Люди сидели в своих домах, огороженных высокими дувалами и ждали своей участи. Только небольшой отряд на вершине холма возле дома алькальда и мечети попробовал оказать сопротивление. Рыцари покололи их копьями и порубили мечами за несколько минут.

У алькальда, старого бербера, было четыре жены и семь наложниц. Одна жена, самая увешанная золотом, была старше мужа. Ее, поснимав с тела украшения, мы оставили в разграбленном доме. Остальные пойдут с нами на противоположный берег реки Тежу. Самая молодая наложница алькальда, тоненькая девочка лет двенадцати-тринадцати, очень понравилась Симону.

— Бери ее в жены, — посоветовал я.

— Мне с двумя хватит мороки! — отказался он.

— Зря! — сказал я. — Чем больше жен, тем лучше они к тебе относятся.

— Правда?! — произнес он и посмотрел на девочку взглядом собственника.

Пленница сразу поджала худую попку, выставила вперед маленькие сиськи и слащаво улыбнулась молодому рыцарю. Видимо, старый муж не тронул ее сердце, по крайней мере, не пролила по нему ни слезинки. Симон повелся моментально.

— Я ее заберу, да? — спросил он разрешение.

— Конечно, — сказал я, сдерживая смех, потому что представил, что случится с его нормандской женой, когда узнает, что теперь придется делить мужа на троих.

К полудню закончили сбор трофеев, уложили их на арбы, запряженные волами, и навьючили на лошадей, ослов, лошаков, мулов. Взяли так много, что каждый рыцарь нагрузил на свою ездовую и даже боевую лошадь по несколько узлов. Пошли разговоры, что не помешало бы остаться в городе до утра, взять еще больше, но я пресек их, заявив, что главное — не взять добычу, а доставить ее домой.

Уже на следующее утро мы увидели разъезды альмохадов. Они появлялись на вершинах холмов, наблюдали, а когда мы приближались, исчезали. Я разослал альмогаваров во все стороны, чтобы на нас не напали внезапно. Едва мы пересекли условную линию, соединяющую Эвору с Алкасером, как прискакал встревоженный Блашку.

— На нас идут два отряда: один из Эворы, второй из Алкасера, — доложил он. — В каждом столько воинов, сколько на нас напало после Эстремоса.

Значит, три-четыре тысячи.

— Половина — пешие, — добавил Блашку.

Вот это уже интересно!

— Как думаешь, когда они нас догонят? — спросил я.

— Самое позднее — завтра днем, — ответил он.

— Нам надо успеть занять и подготовить позицию на склоне холма наподобие той, что была после Эстремоса, — сказал я. — Насколько помню, на этом отрезке пути мы проходили несколько таких.

— К одной доберемся до темноты, если пойдем быстрее, — сообщил альмогавар.

Я отдал приказ ускорить движение, и сам поехал впереди, чтобы осмотреть место будущего сражения.

Пологий северный склон долины был безлесным. Восточная часть склона была выше и покрыта густым кустарником. На западной кустов было меньше. Там поставили арбы и повозки в два ряда, чтобы нельзя было перескочить на лошади. В самых ненадежных местах вырыли волчьи ямы и поставили рогатки. Перед нашей позицией нарыли много ямок диаметром сантиметров двадцать и глубиной тридцать-сорок. Попав в такую, лошадиная нога сломается. За ямками вкопали колья. На этот раз в четыре ряда. Солдаты трудились быстро и без понуканий. Все уже знали, что за нами гонится очень большой отряд альмохадов.

Пленники тоже об этом узнали. Некоторые молодые мужчины начали вести себя дерзко. Я приказал повесить двоих, самых борзых. После этого пленные присмирели. Их заставили возвести два загона, в одном из которых разместили мужчин, в другом — женщин.

Альмохады появились, когда солнце подходило к зениту. Мои воины в это время уже закончили все подготовительные работы и отдыхали — лежали или сидели на позиции. Увидев врага, сразу заняли свои места. Впереди, перед кольями, встали два ряда копейщиков. Когда начнется атака, они отойдут за колья. Дальше располагались два ряда лучников. Рыцарей я разделил на два отряда. Один отряд, в котором было около сотни рыцарей, расположил ближе к западному склону. Второй, под командованием Марка, в котором было десятков восемь, — ближе к восточному. На флангах возле арб и телег стояли спешившиеся альмогавары, готовые в любой момент раздвинуть их и пропустить нас, а потом, если мы отступим, задвинуть на прежнее место. Я предполагал, что придется отбивать несколько атак.

У альмохадов конных и пеших воинов было примерно поровну. Конницу, разбив, на два отряда, они расположили на флангах. В середине стояла в шесть рядов пехота. Пехотинцы одеты в такие же, как у всадников, белые просторные одежды с широкими рукавами, под которыми, наверное, есть броня. Надеюсь, что кожаная. Под чалмами могли быть шлемы или кожаные шапки. Щиты прямые сверху и заостренные внизу, среднего размера. Разноцветные, но на каждом надписи золотой краской на арабском, отчего казалось, что покрыты растительным орнаментом. Копья метра два-два с половиной с длинным тонким трехгранным наконечником. Такой легко может пробить кольчугу. Почти у всех сабли, короткие, сантиметров шестьдесят, не больше. У остальных длинные кинжалы. Позади пехоты стояли барабанщики и трубачи. Последние были и в прошлое сражение, а вот барабанщиков видел впервые. Барабаны диаметром около метра висели на ремне спереди, повернутые ударной поверхностью вправо. Барабанщик придерживал свой музыкальный инструмент левой рукой, а в правой держал палку с круглой колотушкой на конце.