Книга Александр II - Анри Труайя

Выражаясь словами виконта Мельхиора де Вога, он, как и все общество, мечтал о «спасителе», который взялся бы железной рукой за штурвал и выпрямил бы потрепанный в бурях и потерявший мачты корабль государства. Но, может быть, уже поздно? И где найти человека, ниспосланного Провидением, которому удалось бы избежать крушения монархии?

Глава XIIЧеловек, ниспосланный провидением

Шли дни, тревога в обществе нарастала. Александр чувствовал, что настал момент для принятия важного решения. Раз самые суровые меры не приносят никаких результатов, почему бы не попробовать, путем серии компромиссов, смягчить если не революционеров, то по крайней мере либералов, чьи симпатии обеспечивают успех подрывным акциям? К этому его подталкивал брат Константин. Министр Валуев тоже высказывал подобные мысли. Но наследник престола, великий князь Александр встречал в штыки все то, что, по его мнению, являлось уступкой со стороны самодержавия. 8 февраля 1880 года Александр созвал в Зимнем дворце чрезвычайный совет, в котором приняли участие его брат Константин, его старший сын и несколько особо приближенных лиц. Наследник престола заявил, что источник зла кроется в отсутствии согласия между отдельными органами центральной власти и, озвучивая идею публициста Каткова, предложил создать «верховную комиссию», наделенную большими полномочиями и управляемую кем-то вроде диктатора. Мысль о новой «комиссии» не вдохновляла Александра, полагавшего, что, кроме дополнительных гор бумаги и болтовни, толку от нее не будет. Совещание было перенесено на следующий день.

9 февраля его состав расширился за счет еще нескольких сановников и генерал-губернаторов Санкт-Петербурга, Одессы и Харькова. Открывая заседание, Александр выглядел не лучшим образом: сутулая спина, усталое выражение сероватого лица, отсутствующий взгляд. Как обычно, началась пустая говорильня. Прислушиваясь к этому гулу противоположных мнений и взаимных обвинений, он еще раз убедился в неспособности своих советников переломить ситуацию. Лишь один из присутствовавших хранил молчание. Это был граф Лорис-Меликов, генерал-губернатор Харькова. Когда царь, наконец, попросил его высказаться, он четко и уверенно изложил программу, в которой удивительным образом сочетались твердость и мягкость, властность и либерализм. Согласно его убеждению, необходимо было усилить полицейский надзор и в то же время пойти на определенные, в рамках благоразумия, уступки. И над всем этим должен был стоять один человек с несгибаемой волей. «Самое главное, – сказал он, – обеспечить в империи единство руководства. Для этого нужно, чтобы вся власть была сосредоточена в руках одного человека, который бы пользовался абсолютным доверием Вашего Величества». Услышав эти слова, царь выпрямился, его глаза вспыхнули, словно освещенные внутренним огнем. Прервав выступавшего, он сказал: «Ты и будешь этим человеком», после чего закрыл заседание.

Указом от 12 февраля 1880 года была учреждена «Верховная комиссия по защите общественного порядка» под председательством Лорис-Меликова. Хотя роль Верховной комиссии носила весьма туманный и расплывчатый характер, ее председатель был облечен поистине диктаторскими полномочиями: он осуществлял руководство всеми органами власти империи, распоряжался всеми государственными ресурсами и получал приказы непосредственно от императора. Еще ни один самодержец не наделял подобной властью одного из своих подданных.

Несколько дней спустя Лорис-Меликов пригласил к себе представителей городского собрания Санкт-Петербурга, чтобы выслушать их мнение по поводу деятельности террористов. Издателям крупных столичных газет он объявил, что хочет установить «диктатуру сердца». В «Правительственном вестнике» было опубликовано его обращение к общественности, в котором он обещал употребить «все свои силы и все свои знания» для восстановления уважения к закону.

При дворе многие удивлялись, почему Александр не возложил функции диктатора на одного из своих традиционных соратников. Правда, к Лорис-Меликову, происходившему из армянской дворянской семьи, в обществе относились с почтением, как к национальному герою. Во время кампании 1877 года он взял крепость Карс, немного повысив тем самым престиж русской армии, терпевшей неудачи на Балканах. Впоследствии, во время эпидемии чумы на нижней Волге, его энергичные действия предотвратили распространение паники. Чуть позже, назначенный генерал-губернатором Харькова, он смог обуздать революционеров и вместе с этим завоевать симпатии журналистов, профессоров и студентов. Это создало ему репутацию жесткого властителя и тонкого дипломата. Все, кто был близок к нему, отмечали его ум, восточную хитрость и гибкость. Он одинаково хорошо умел воевать и наводить порядок.

Через неделю после назначения Лорис-Меликова, 19 февраля 1880 года, в России отмечались одновременно двадцатипятилетие правления Александра II и годовщина отмены крепостного права. Император и его окружение ожидали от террористов сюрпризов. День начался большим стечением народа на Дворцовую площадь. Раздались артиллерийские залпы салюта, зазвонили колокола. Появившегося на балконе царя толпа приветствовала громкими криками. Но насколько искренними были все эти люди, кричавшие «ура»? Он также прослушал патриотические песни в исполнении хоров различных гвардейских полков. После этого в Большом белом зале дворца Александр принимал поздравления высших сановников и представителей иностранных держав. Напрасно пытался он скрыть нервозность под маской добродушия. От глаз присутствовавших не ускользнула его озабоченность. Приглушенным от волнения голосом он отвечал на любезные речи своих гостей. Несомненно, ему не давала покоя мысль, что среди парадных мундиров в регалиях вполне может затаиться террорист. Всеобщее внимание привлекала плотная фигура стоявшего неподалеку от него Лорис-Меликова. Смуглое лицо, темные, искрящиеся глаза, черная с проседью борода – он производил впечатление человека в одно и то же время волевого и доброжелательного, энергичного и утонченного. Уже чувствуя в нем верховного правителя, придворные толпились вокруг генерала. «По тому, как его приветствовали, можно было судить о высоте его положения», – пишет виконт Мельхиор де Вог. (Мельхиор де Вог: Современные зрелища.) Вопреки опасениям императора ничто не омрачило этот большой праздник.

Но на следующий день, 20 февраля, около двух часов дня, когда Лорис-Меликов выходил из здания министерства, молодой еврей из Минска, по фамилии Молодецкий, дважды выстрелил в него из револьвера. Обе пули застряли в толстой шубе. Одним прыжком Лорис-Меликов настиг убийцу, повалил его на землю и потом сдал подбежавшим жандармам. Общественность с одобрением восприняла личное мужество генерала и расценила этот инцидент, как символ укрепления власти. Лорис-Меликов сам допрашивал террориста, и тот был приговорен военным трибуналом к смерти. Казнь состоялась спустя сутки после приговора, средь бела дня, на Семеновском плацу, при большом стечении публики. Молодецкого привезли на повозке, на его груди висела дощечка с надписью «Государственный преступник». Он с презрением смотрел на всех этих людей, собравшихся, чтобы пощекотать себе нервы зрелищем его смерти. Подойдя к подножию эшафота, Молодецкий с гримасой ухмылки на лице бросил в их сторону несколько саркастических замечаний и угроз. Когда священник протянул ему распятие, он оттолкнул его. До самого последнего момента осужденный вел себя дерзко и вызывающе. Когда люди увидели, как его тело безвольно раскачивается на веревке, у них было ощущение, будто это повесили революцию, раз и навсегда.