Книга Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси - Василий Седугин

– Дай-то Бог, дай-то Бог, – бормотал растроганный старик.

Не прошло и месяца, как из Киева пришли плохие вести. Половецкая орда совершила набег на русские земли и с добычей направилась в места своего кочевья. Войско Святополка и Мономаха рассыпалось по степи, стремясь отбить у нее полон. Их уходом воспользовался Боняк и напал на Киев. 20 июля 1096 года вечевой колокол разбудил горожан. Хотя Боняк застал киевлян врасплох, но пойти на приступ не решился: слишком велика и многолюдна была столица Руси. Но он огнем и мечом прошелся по пригородам и окрестным деревням. Дым пожарищ высоко поднимался к небу, заслоняя Заднепровские дали.

Одновременно половцы нанесли удар по Печерскому монастырю. Монахи в это время мирно почивали в своих кельях, не ведая о беде. Половцы выбили монастырские ворота и ворвались вовнутрь. Начался повальный грабеж. Рассыпавшись по кельям, они выносили все, что попадало на глаза, выжгли дом Святой Владычицы, в церкви хватали иконные оклады, всякие ценные вещи: серебряные кресты, одежду, разный скарб. Кое-где монахи пытались организовать сопротивление, но были рассеяны, половцы нападали большими конными массами, действовали стремительно и беспощадно. Они дошли до гроба Феодосия, встали рядом и начали насмехаться и над мощами преподобного, и над христианским богом. «Где ваш бог? – кричали они. – Пусть же он поможет и спасет вас!»

От Печерского монастыря половцы двинулись к Выдубицкому Всеволожскому монастырю и овладели им, пожгли его постройки и церкви, разгромили и в пепел превратили княжеский двор.

Когда Святополк и Мономах примчались под Киев, Боняк, отяжеленный награбленным добром и полоном, уже ушел в степь. Их взору предстали лишь сожженные деревни и монастыри, перепуганные жители, вылезавшие из своих укрытий, да изрытая колесами телег и копытами лошадей степь...

Ослаблением власти великого князя Святополка и его брата, Владимира Мономаха, тотчас решил воспользоваться Олег Святославич. Забрав с собой сторонников из Смоленска и Рязани, он направился к Мурому, где княжил сын Мономаха Изяслав. Остановившись под городом, направил своему племяннику письмо, в котором потребовал от него, чтобы он освободил город, потому что Муром, Стародуб и другие города издавна принадлежали Чернигову, отчине Святославичей, и волей великого князя переданы ему. «Иди в волость отца своего Ростов, – настаивал он, – а эта волость отца моего. Хочу же, сев в Муроме, договор заключить с отцом твоим. Это ведь он меня выгнал из города отца моего. Или и ты мне здесь моего же хлеба не хочешь дать?»

Изяслав зачитал письмо боярам и воеводам.

– Как будем поступать? Олег, дядя мой, ждет ответа.

– Сил у нас мало, – осторожно сказал воевода Ставка Гордятич. – Ввязываться в сражение не резон.

– Неужели город без боя сдадим? – вспылил молодой и неопытный в сражениях боярин Славко.

– Ничего зазорного в этом нет, – тотчас урезонил его Ставка. – Она, война, в этом и состоит: сегодня мы побили, а завтра нас могут побить, но где-то следует избежать битвы и отступить, чтобы накопить сил и ударить наверняка!

– Я хочу сказать, – встал со скамейки боярин Честимир. – Насколько я знаю, к нам идет помощь из Ростова, Новгорода и других земель, что поддерживают Мономаха. Надо чуть-чуть потянуть в переговорах, а потом дать сражение.

– Разумно, – поддержал его Изяслав. Сам он склонялся к тому, чтобы Муром не уступать и дать решительный бой Олегу под его стенами. У него в памяти был недавний победоносный поход по Олеговым владениям, он был уверен, что и на этот раз ему удастся одолеть своего дядю. Молодая кровь требовала действия, хотелось всем доказать свои полководческие способности, быть достойным сыном непобедимого отца, Владимира Мономаха.

Только новгородские отряды из-за дальности расстояния опаздывали, остальные подошли вовремя. Князь решил не медлить и первым ударить по противнику. Он вывел свое войско и направился к лагерю Олега.

– Александр Македонский победил в несколько раз превосходящие силы персов своей личной смелостью, – говорил Изяслав Ставке Гордятичу. – Он в окружении своих телохранителей прорубился к стягу Дария, и тот позорно бежал с поля боя, а за ним и все персидское войско. Я тоже думаю нанести удар в центр Олеговых воинов!

– Боем надо руководить, – отвечал осторожный Ставка, которому горячность молодого князя была не по душе. – Чаще всего бывает так, что намечаешь один ход действий, а развитие боя заставляет изменять его, иногда по несколько раз. Сражение я бы сравнил с двумя бурлящими водными потоками, которые срываются с двух гор навстречу друг другу. Там и водовороты, там и гребни на гребни идут, и чего только в нем нет. Надо острый глаз иметь и большой опыт, чтобы управлять своими ратями.

– Ты и управляй, воевода! Я оставляю тебя под стягом, а сам поведу своих дружинников в бой! Я разорву строй неприятеля надвое и разобью по частям!

Ставка Гордятич вынужден был подчиниться, надеясь, что все сложится благополучно. Он приказал поставить друг на друга две телеги и вскарабкался на них. Поле боя было перед ним как на ладони. Он видел, как бой начал Изяслав. Картинно подняв над собой меч, повел своих дружинников на центр Олегова войска. Удар был нанесен с большим азартом и напористостью. После некоторого сопротивления противник стал отступать, казалось, еще немного, он дрогнет и побежит. Однако Олег, прошедший через многие сражения и имевший большой военный опыт, выждал подходящий момент и бросил против зарвавшейся молодежи своих бронированных дружинников. Они ударили с двух сторон и отсекли небольшую группу с Изяславом, все больше и больше сжимая кольцо вокруг них.

Ставка Гордятич тотчас понял всю опасность положения юного князя, соскочил с вышки, прыгнул на коня и повел запасные войска на помощь. Казалось, ему вот-вот удастся пробиться сквозь неглубокий строй противника, но тут в бок ударила конница Олега; как видно, старый и опытный Олег заранее предусмотрел удар Ставки и бросил наперерез свободные войска. В центре сразу все смешалось, закрутилось, трудно было разобрать, где какие подразделения ведут сражение, бой стал неуправляемым. Нанося удары налево и направо, напрасно пытался воевода разглядеть, где теперь находится Изяслав, но его самого конники Олега все дальше и дальше отжимали от центра. В последний раз мелькнул где-то вдали серебряный шлем князя и исчез среди шишаков, пик и мечей...

Муромцы были разгромлены. Часть их бежала в город, другая рассеялась по лесам. Олег подъехал к тому месту, где, как он видел, упал с коня его племянник. Он нашел его в груде тел бездыханным. Несколько ударов пришлось по шлему, лицо князя было залито кровью, кровь запеклась и на груди, в том месте, где сильным ударом меча был разрублен позолоченный панцирь.

Олег приказал своим воинам забрать тело Изяслава и унести с поля боя, а остальных похоронить в братской могиле.

Муром открыл ему ворота. Тело племянника по его приказу было погребено в монастыре святого Спаса. Затем, не делая передышки, Олег бросил свои войска на Суздаль, который был взят приступом и разграблен. Следом за Суздалем пал Ростов и другие, более мелкие города. Теперь уже весь обширный край от Рязани до Белоозера были под властью Олега Святославича. За него стояло Черниговское княжество, где сидел его брат Давыд, и Тмутаракань. Население было обложено высокой данью, словно это были земли какого-то иноземного государства, а не Руси.