Книга Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа "Секретно" - Владимир Поляков

Впрочем, надо признать, что партизаны были поставлены в чрезвычайно сложное положение. С одной стороны, член Военного совета фронта, видный партийный деятель товарищ Каганович искренне недоумевал о том, как это «люди с оружием не могут достать себе продуктов», и потому отказывал им в продовольственной помощи. С другой стороны, умирающий от голода партизан мог попасть под трибунал, если бы силой оружия забрал продовольствие у местного жителя без его добровольного согласия.

В Крыму начиналась постмокроусовская эпоха. По воспоминаниям едва ли не всех, кто пережил этот период, «идея эвакуации овладела массами». То, что руководство фронта сделало однозначную ставку на оказавшихся в лесу кадровых военных и полностью игнорировало «партийную гвардию», очень скоро стало сказываться самыми негативными последствиями. Примечательно, что первыми тревогу забили сами военные. Вот подлинное донесение «наверх» человека, который весь период был противником Мокроусова, но вот что он пишет уже после того, как Мокроусова в лесу не стало (этот человек Касьянов Николай Ефимович, начальник особого отдела 2-го района):

«1. Селихов не проявляет инициативы в вопросах активизации борьбы партизанских отрядов. Когда поступила телеграмма В.С.Ф. о том, что «Противник перешел в наступление, требуем активных действий», когда ежедневно буквально на виду у нас проходили по Феодосийской дороге до 1000 машин…Я знаю, что предлагалось выслать 3–5 отрядов с таким расчетом, чтобы закрыть дорогу противнику, помешать ему, принять часть удара на себя. Но это не сделали, объясняя объективными причинами, абсолютно не заслуживающими внимания. Актив района за эти горячие дни: всего одна сбитая машина и срезано 500 м кабеля.

2. Селихов, а также его комиссар Бускадзе (об этом вообще ничего хорошего сказать нельзя, разве только десяток анекдотов на досуге) абсолютно оторвались от партизанских отрядов, не бывают в них, хотя отряды расположены в 500 метрах от райштаба. Они даже не были в отряде, который организовали на базе полка, где они являлись руководителями» [2, с. 79].

Образовавшийся в лесу политический вакуум и всеобщая апатия выдвигают Н.Д. Лугового первоначально на должность исполняющего обязанности, а затем и комиссара всех партизанских отрядов. Новый командующий Лобов живет мыслями о максимальном сворачивании партизанского движения и оставлении в лесу только небольших маневренных разведывательно-диверсионных групп. Комиссар Луговой ратует за сохранение масштабного партизанского движения и болезненно воспринимает уход из леса каждого толкового партизана.

Прежде чем привести пространную цитату из дневников Н.Д. Лугового, мне хочется в качестве своеобразного эпиграфа привести строки известного советского поэта, написанные пусть по другому поводу, но которые, на мой взгляд, очень характерны для рассматриваемого времени:

«Сильных и то — шатало, слабых — просто валило с ног».

«27 августа 1942 года.

Михаил Чуб, командир отрядов 1-го района.

Просит нас поставить вопрос перед Военным советом о его замене и эвакуации.

Иван Кураков, командир отрядов 2-го района.

Когда закончился его доклад командующему, я позвал гостя к своей палатке, усадив рядом, завел доверительный дружеский разговор о людях Зуйского отряда, а он мне:

— А почему вы с командующим не спрашиваете, сколько дней я голодаю? Почему? Поч… — И разрыдался…

Георгий Северский, командир отрядов 3-го района.

Запросился к нам на доклад. Пришел. Доложил. Боевые дела отрядов радуют. А перспективы? Когда он принялся «выяснять перспективы», стало ясно: пришел он не ради доклада.

— Признаюсь, товарищи. — сказал он откровенно. — Едва-едва дотянул ноги. И как дойду обратно? Как шагать в дальнейшем? Подам, товарищи, в отставку!!!Сработался.

А ведь он, пожалуй, самый молодой из нас. Самый здоровый» [4, с. 29–4].

«Вопреки приказу к командующему не явились руководители 2-горайона — И.Г. Кураков, Щетинин и Фельдман. «Ходить не можем, нет сил — истощены», — сообщили они запиской. Фельдман, уполномоченный особого отдела района, ежедневно присылает рапорты, просит освободить его от должности, вне очереди эвакуировать самолетом на Большую землю. Слег и вообще не поднимается комиссар района И. С. Бедин. Щетинин передал заявление: если вы считаете, что я, полковник Щетинин, не нужен Красной Армии, и откажетесь эвакуировать меня, то я найду еще силы застрелиться!

Собрали совещание командного состава. Лобов призвал не опускать руки, не проситься на эвакуацию.

Полковник Щетинин сидел, повесив голову, глядя только в землю. Он явно показывал, что любое слово — не ему.

Рядом с ним Фельдман. Отрешенным лицом и поникшей фигурой он выражал состояние полной обреченности. Комиссар И.С. Бедин даже сидеть отказался — лежал на спине с закрытыми глазами, осталось лишь сложить руки на груди… Никто здесь и не пытался скрыть настроение безнадежности. Ни слова командующего, ни проникновенный тон, каким он пытался повлиять, по всему видно, не действовали» [78, с. 312].

Летчик прилетевшего У-2 вручил М.Т. Лобову срочный пакет. В распоряжение партизан направлялись катера, подводная лодка, три самолета — эвакуация!

В ночь на 24 августа 1942 подводная лодка подойдет к берегу в районе Сотера. Ее должны ждать партизаны 2-го района. Утром 23-го отряд партизан 2-го района двинулся к морю. В нем — раненые бойцы Зуйского отряда, спецгруппа НКВД, группа истощенных командиров и комиссаров (А.И. Иванов, Курсеит Муратов, Т.Г. Каплун, К.Р. Тютерев). С ними ушел и отряд прикрытия. Людей много — почти две сотни.

Группа Г.Л. Северского должна была выйти на пляж алупкинского санатория «Золотой дождик». В назначенное время тридцать пять раненых и двадцать бойцов прикрытия вышли к цели. Подавали световые сигналы, но катеров нет. Партизаны ушли на дневку в горы. Дежурили на берегу и вторую ночь! И третью! Катеров не было. Четвертая ночь оказалась роковой: партизан обнаружили немцы, дважды окружали. Долго преследовали. Потеряв восемнадцать человек убитыми, без сил вернулись в лес.

Не лучше обстояли дела и в Сотере. 24-го разведчики вышли к месту вероятной встречи с подводной лодкой.

В ночь 25 и 26 подавали сигналы. Никого нет. Потеряв четырех человек, вернулись в горы. Первая попытка эвакуации сорвалась. Походами к морю силы партизан были измотаны окончательно. Отвлеченные от добычи продовольствия, они вновь были свалены с ног голодовкой. Помощи же с Большой земли — ни сухарика вот уже больше месяца.

Вся надежда оставалась на маленькие безотказные «кукурузники», которые, совершая по одному рейсу в ночь, вывозят по два человека.

Вот что рассказывал Николай Дементьев. «На Большой аэродром я попал только один раз, когда провожали Северского на Большую землю. Прощаясь, он твердо обещал вывезти ближайшими днями и нас.