Книга Батальон крови - Виталий Лиходед

Девушек не хватало и некоторые солдаты, так это — аккуратно, ловили пару и с извинениями подхватывали девушку, даже не успевая сказать «Разрешите». Бывший кавалер, продолжая лететь, и не понимал, куда это упорхнула его принцесса.

Григорий танцевал с Юлей. Его улыбку видели все, но Юльку не отбивали.

— Ну, как я тебе?

— Да это не ты вовсе!

— Я, Гриша — Я! — с гордостью ответила девушка.

— Я даже растерялся. Не ожидал.

— Привык, что я в штанах ватных и с сумкой огромной ползаю в грязи. А тут вот золушка раз и в принцессу превратилась.

— Да, Юль, правда, в принцессу. И нос твой курносый, смотри, как симпатично смотрится.

Юлька засмеялась, продолжая кружиться в танце.

Кто-то осмелился и отодвинул в сторону самого комбата. Он остался без партнерши и когда опомнился, спросил:

— От молодежь, в бою бы так! А стол праздничный где?

— Да там, в доме, — ответил сержант Рябов.

— Сюда его тащите, вместе с закуской и остальным «Новогодним боезапасом».

Несколько свободных солдат раскрыли огромные двери сарая и притащили в «Клуб» стол с закусками и спиртом.

— Ну, вот другое дело, — обрадовался Киселев. Танец закончился, все захлопали, кавалеры поблагодарили партнерш и, увидев стол, подошли к нему.

В двери вломился старшина с целым мешком кружек и бутылкой шампанского. Комбат взял бутылку, посмотрел на нее и произнес:

— Эту откроем в двенадцать часов. А сейчас всем налить!

Солдаты загремели кружками, разливая из канистры спирт. Затем встали вокруг стола и, подняв свои «бокалы», стали выкрикивать тосты: «За Победу!» «За Сталина!» «За Родину!»

— Ну, ребятки, давай! Я свой тост скажу в двенадцать, — произнес комбат.

Григорий, как и все выпил. Он был счастлив и рад. Этот мальчишка совсем забыл, что прошлой ночью был на волоске от смерти. О том, что вокруг война, и он находится на передовой. О том, что он мокрый и замерзший лежал в грязи — забылось. Все плохое ушло, вокруг были счастливые лица солдат и красивые улыбки девушек.

Один взгляд показался особенным. Гриша напрягся, увидев девушку похожую на Титову.

— А это кто? — толкнув локтем, спросил Юльку.

— Ну ты слон, что толкаешься? — возмутилась Юля. И действительно Гриша почувствовал, что он поступил слишком грубо. Эта девушка была нежной и воздушной. Она совсем изменилась и не была похожа на мальчишку-сорванца, каким ее представлял до этого Гриша.

— Юль, извини, по привычке. Ты ж своя.

— Ладно, чего уж, — ответила девушка.

— Да кто это стоит? Точно не Титова?

— А я почем знаю? — ответила Юлька и отошла в сторону.

А девушка в розовом платье продолжала смотреть на Григория. Заиграл баян, и она прямым ходом направилась к нему.

— Ну, ты что? Стоишь как пришибленный. Это я. Понял?

— Ага, — ответил радист. А кто «Я» он так и не понял. Они закружились в танце и тут, кто-то остановил его плечом и Григорий остался один.

— Что, проморгал? — спросил его комбат. — Эти видал, какие? Надо, Гриш, поактивней. Понял?

— Так точно, — ответил радист и стал выискивать в кружащейся толпе ту, что только что танцевала с ним. Он понял: это Таня. Гриша хотел объяснить ей, почему он не пришел. Но девушка словно растворилась. Солдат даже вышел на улицу, обошел дома, но незнакомка Таня исчезла, словно в сказке. Он вернулся в клуб и, налив себе спирта, выпил со старшиной.

— Ну вот, опять она исчезла, — произнес вслух боец.

— Да ты не грусти, — ответил пьяный старшина. — Появиться. Небось, переодевается или это, как оно — пудриться.

— Да ну тебя, — сгоряча крикнул Гриша и махнул рукой. А в это время комбат поднял бутылку вверх и попросил всех налить в кружки. Он посмотрел на свои часы, хлопнув в потолок пробку шампанского, обрызгал всех и, довольный, заорал:

— Ура! С Новым годом!

— С Новым годом, — подхватили бойцы.

— Я, — начал он, — хочу сказать. Впереди Кенигсберг. Нам придется брать этот город. Весь фронт и несколько армий уже здесь, все может начаться завтра. И поэтому я никого замечать не стану. Пейте и гуляйте, но не деритесь. Свою злость приберегите для немцев. Он поднял свою кружку и посмотрел на бойцов. — А ты что там, как чужой? — обратился он к новому замполиту Суворову.

— Да я не пью, — ответил старший лейтенант.

— А я приказываю: «За Родину», «За Сталина» и за Новый год.

Замполит встал, старшина протянул ему кружку. Он не пожалел спирту и налил ему почти полную кружку.

— До дна, — сурово произнес комбат. — Завтра, может, в бой, а ты тут — пью не пью. Давай, по-нашему.

Замполиту ничего не оставалось, как выпить все, что ему налил старшина. После этого все снова стали танцевать. А ёлка, нарядная красавица, стояла и радовалась, что этот народ умеет так веселиться. Там, совсем близко их ждала война и смерть. Немцы готовые убить каждого, но все это было там, а здесь гулял праздник. Он был сильнее всех вместе взятых смертей, и он рождал в бойцах веру в то, что они смогут победить любого врага.

Гришу опять кто-то потянул за руку.

— Титова, ты? — увидев Лену, спросил он.

— Я. А ты Таню видел?

— Видел, только поговорить не успел.

— Вот и хорошо, а то за ней машину прислали.

— А, понятно.

— Что тебе понятно. Девчонка расплакалась, а ты?

— А что я?

— На вот, тебе записка.

Григорий развернул ее и прочитал: «Извини, что убежала. Буду в домике в четыре утра. Т». Гриша повеселел и, вспомнив просьбу комбата, пригласил Титову танцевать.

— А что ж ты не нарядилась?

— А я на рации. Ольга меня на час поменяла, но скоро я уйду.

— Понятно. Служба. Пойдем, выпьем?

— Я спирт не буду.

— А мы у Савчука вина попросим. Этот куркуль приготовил. Вон видишь, вещмешок ногой прикрывает.

— Да, я ж забыла. Ты разведчик, от тебя ничего не скроешь.

— Ну, тогда пошли.

— Товарищ старшина! Вы нас винцом не угостите?

— Ой, ты Гриша, да и товарищ лейтенант с тобой. Винца говоришь? Хорошо!

Старшина развязал вещмешок и под столом налил две кружки вина. Левую отдал Григорию, а правую Титовой. Они стукнулись кружками, поздравили друг друга с наступившим 45-м годом и выпили до дна.

— Есть! — выкрикнул Савчук.

— Что, «есть»? — спросил Гриша.

— Представляешь, у нее полкружки спирта было. Ха-ха-ха.