Книга Блудницы Вавилона - Иэн Уотсон

– Спасибо. – Помолчав, Алекс все же решился задать опасный вопрос. – Фес, почему бы тебе не отпустить меня? Списать долг?

Она покачала головой.

– Такое поведение сочтут по крайней мере странным. Меня не поймут. Мардук может что-то заподозрить. К тому же тогда тебе придется покинуть мой дом. А это меня совсем не устраивает.

Да, она хотела оставить его при себе – Алекс и сам это чувствовал.

– Так странно все сплелось, – задумчиво продолжала Фессания. – Его брак, мой брак. Борьба за власть, дворец… И вот теперь жертвоприношение детей. Ну же, рассказывай!

И Алекс рассказал. Начав во дворе, закончил лишь полчаса спустя в комнате Фессании.

Слугам и рабам было велено собраться во дворе. На каменную скамью положили соломенный тюфяк, чтобы Алекс не поранился во время порки. Аншар, сопя от натуги, связал под скамьей колени и локти провинившегося и отступил.

Пракс протянул ему хлыст: длинную кожаную плеть в палец толщиной, без узелков и острых краев.

– Вот это правильно! – сказал Аншар. – Рабы не убегают. Рабам положено подчиняться. – Хлыст опустился.

После четвертого удара Алекс решил, что сдерживать рвущийся из легких крик не стоит. К тому же в воплях тонули нравоучительные сентенции теряющего силы Аншара.

Пятнадцать ударов. Вразброс, если судить по ощущению. И все же одни пересекались с другими. Перед тремя последними у Алекса не осталось сил даже на крик.

Порка закончилась. Мама Забала поспешила нанести на спину охлаждающую мазь. Аншар, отдуваясь и пыхтя, развязал веревки. Встать Алекс не смог. Слезы застилали глаза. Аншар и Пракс поставили его на ноги, и кухарка вытерла тряпкой лицо.

Алекс посмотрел на Фессанию. Губы ее дрогнули, она отвернулась и быстро ушла.

Всю вторую половину дня он лежал на том же самом тюфяке на полу молельни, словно отбывая епитимью и находя облегчение в прохладе, полумраке и относительном отсутствии мух. Когда же пришлось подняться и встать на колени к вечерней молитве, ощущение было такое, будто спину сначала ободрали, а потом ошпарили кипятком. Двигаться приходилось медленно и крайне осторожно, чтобы кожа не лопнула.

Началась служба. Черный занавес открылся. За ним стоял Мардук.

– Раба выпороли, – доложила Фессания. – Покажи спину, раб.

Алекс повернулся, сомневаясь, что в тусклом освещении его раны произведут должное впечатление.

– Вопил ужасно. Даже какой-то воробей сдох от ужаса. – Это уже слишком! – Кухарка подтвердит. Забала!

Взволнованная не столько зрелищем порки, сколько необходимостью свидетельствовать перед лицом самого Мардука, Мама Забала побледнела и затряслась.

– Ужасно, Владыка, – дрожащим голосом произнесла она. – Да, ужасно…

– Завтра придет клеймовщик, – пообещала Фессания. Мардук исчез, не снизойдя до комментариев.

Поздно вечером, лежа на животе под фиговым деревом и мучаясь от не дающей уснуть жгучей боли, Aiei

Много позже шаги вернулись. Приблизились.

– Молчи. – Фессания опустилась рядом с ним на корточки. Пришла к нему! Ночью! Через весь двор! – Я пробовала открыть железную дверь, но Мардук уже сменил код. Я перебрала все имена бога.

– Новая комбинация может означать что-то другое.

– Не может. Код должен иметь какое-то отношение к Мардуку. Иначе он может его забыть.

– Может быть, это имя, которое ты никогда и не слышала.

– Ты все-таки почеши затылок. В прошлый раз получилось.

– Повезло.

– Удача изменчива. – Она погладила его по спине. Алекс вздрогнул, но рука осталась. – Я пришла сегодня, потому что отец мог выбрать новый код в спешке, чтобы потом подойти к делу более основательно. А еще подумала, что комбинация на замке в храме наверняка осталась прежней. Иначе как туда попадут его агенты из Вавилонской башни? На то, чтобы их всех предупредить, требуется какое-то время. Ты сказал, ручей в туннеле течет в Евфрат?

– Да, и впадает в него ниже уровня воды! Иначе бы по туннелю шастали все, кому не лень.

– Гм… Ты можешь нырнуть с задержкой дыхания?

– Только не сейчас.

– Когда поправишься и будешь чувствовать себя лучше, мы совершим небольшую лодочную прогулку.

– Фессания… -Да?

– Не хотелось бы отвлекаться, но как ты думаешь, эта его невеста…

– Перестань мямлить. Можешь называть ее по имени. Ничего не имею против.

– Как ты думаешь, Дебора знает, что ее свадьба будет отмечена человеческим жертвоприношением? Мне в это не верится. И если узнает, что будет дальше? Передумает?

Фессания рассмеялась.

– Ты это к тому, что мне нужно отправить тебя с секретным поручением в храм Сима? Ох, мужчины, какой только предлог не изобретут, чтобы повидаться с женщиной… даже в столь жалком состоянии!

– Не могу сказать, что так уж хочу ее увидеть. Ты могла бы сходить сама.

– Главный интриган в роли мальчика на побегушках? А для чего тогда посредники?

– Речь идет о чем-то большем, чем интрига.

– Нет! Если мы начнем воспринимать происходящее как нечто большее, то можем утратить чувство меры и начать убивать детей.

– Твоего ребенка он все равно заберет.

– После того как убедится, что у меня родился мальчик. Да, я знаю. Знаю. Послушай. Я готова рассказать тебе о свитке. Думаю, то, что узнал Мори, правда. Свинья вроде того продажного мага просто не способна придумать ничего подобного.

– Ты назвала его свитком, который контролирует.

– М-м… пожалуй, что и так. Ты ведь понимаешь, как Мардук появляется в молельне?

– Holographos. Картинка, которая передается из храма по стеклянным проводам. Творение tekhne будущего.

– Мы, вавилоняне, предпочитаем не помнить о таких вещах. А многие и вообще никогда ни о чем подобном и не слышали. Посмотри хотя бы на Маму Забалу – для нее это настоящая магия. Достичь нужного религиозного эффекта не так уж и трудно. Боги вдруг являются ниоткуда и обращаются к тебе лично! И пусть даже не сами боги, а воплощающие их верховные жрецы. Представь, каким чудом кажется людям появление бога где-нибудь на углу улицы! Невероятно! Необъяснимо! Чудо! Как же им не верить в такого бога? Ты знаешь, какую роль знамения играют в Вавилоне.

– Искусство понимания знамений – в умении их применить, – сказал Алекс, вспомнив слова Аристандра.

– Вот именно. Для меня, например, Мардук загадки не представляет, но даже на меня может подействовать, если он возникнет вдруг здесь, посреди своего собственного двора. На того же, кто с такими фокусами не сталкивается, они производят сильнейшее впечатление. Ты в Вавилоне недавно, а то бы услышал самые диковинные рассказы. Боги являются в самых разных местах, неожиданно, необъяснимо. Боги все видят и слышат. Слышат наши молитвы. Иногда бог приказывает что-то сделать, и ослушаться его опасно. Такое, правда, случается нечасто.