Книга Честь Джека Абсолюта - Крис Хамфрис

— Почему ты так долго не шла? Я уж решил, что жду напрасно.

— Еле улучила момент, когда тетушка отвернулась. От нее и так нелегко ускользнуть, а тут еще пошли разговоры.

— Что за разговоры?

Его глаза уже приспособились к темноте, и он разглядел ее улыбку.

— О нашей с вами договоренности, сэр. Вела их в основном наша партнерша по висту. Мне пришлось пролить чай на карты, чтобы получить новую колоду и помешать ей увидеть валета треф. Что лишь усилило ее любопытство. «Ну так как, милочка, насчет ночки и утречка?»

И он, и она рассмеялись: говорок рыботорговки был воспроизведен безупречно.

— Она все хотела узнать, нет ли у меня к тебе «амурного интересу». И предлагала за твой «адресок» чуть ли не десять гиней.

Летиция полезла в карман, достала карту и очень тихо произнесла:

— Но я бы не рассталась со столь дорогим для меня сувениром и за тысячу… нет, ни за какие деньги на свете.

Взгляд, который она устремила на Джека, и воспоминание о податливом трепете девичьих губ заставили юношу вновь сжать объятия.

Но тут из парка донеслись голоса, окликавшие ее по имени.

Он отстранился.

— Мы должны действовать быстро, любовь моя. Теперь твоя тетушка станет надзирать за тобой еще строже: возможно, нам уже не удастся встретиться и поговорить, как сейчас. Знай, у меня уже готов план, который ты, надеюсь, одобришь.

— План? Какой план?

— Нашего бегства.

Она ахнула, и он, наклонившись, заглянул ей в глаза.

— Ты ведь выйдешь за меня, Летти, правда?

— Но я… я ведь не…

Она потупила очи, и Джек мигом сообразил, чего ей не хватает.

А сообразив, опустился на колени.

— Летиция Фицпатрик, — тихо и с нежностью произнес он, — сделаете ли вы меня самым счастливым человеком на свете? Согласны ли вы стать моей женой?

— Согласна, — ответила она, подняла молодого офицера с колен и одарила поцелуем, от которого у обоих захватило дух, а голова юноши пошла кругом.

Однако окликавшие девушку голоса вернули Джека к действительности.

— Мы убежим, как только я смогу все организовать. Через неделю, максимум…

— Нужно бежать завтра, Беверли, — прервала она его с тревожной настойчивостью в голосе. — Иначе будет поздно, потому что кое-что произошло. Нечто ужасное.

— Что же?

— Сегодня моя тетушка встретила на улице одного человека; похоже, он ее специально искал. Пока я ходила к причастию, они некоторое время проговорили в кофейне, а потом мне было сказано… — Девушка умолкла и подняла на возлюбленного глаза, в которых стояли слезы. — Было сказано, что она сговорилась выдать меня за сына этого человека.

На сей раз ахнул Джек. Летиция между тем продолжала:

— Так что у вас есть соперник, сэр, и соперник опасный, к которому меня тащат силком. Завтра за утренней трапезой они хотят нас с ним познакомить, с тем чтобы к ланчу я дала им официальный ответ. Разумеется, утвердительный. Иного от меня не ждут и не примут.

Джек и не подозревал, что в нем может ворохнуться столь дикая ревность. Вот оно, значит, как поворачиваются дела! Он завоевал эту девушку, а ее обещали другому.

— Кто этот… соперник? — спросил мрачно он.

— Они назвали мне лишь его имя, причем в самом конце разговора. Как будто это не имеет значения, как будто это какой-то ничтожный пустяк. — Теперь она рассердилась. — И как только я услышала это имя, я подумала, насколько же оно нелепо звучит в сравнении с именем моего несравненного Беверли.

— Ну и… — Джек стиснул зубы. — Кто же он?

— Его зовут Абсолют, — выпалила она. — Джек Абсолют.

Долю мгновения гнев все еще бушевал в нем, поскольку сказанное не проникло в сознание. Когда же это произошло, его только и хватило, чтобы пролепетать:

— Д… Д… Джек…

— Абсолют. Ты его знаешь?

Слишком хорошо, чтобы дать однозначный ответ.

— Видишь ли, вроде бы… я, возможно, встречал его… раз… всего раз.

— Если он уродился в отца, то это, скорей всего, грубиян со здоровенным носищем и черными всклоченными бровями. Неотесанный корнуоллец. Твой Абсолют походит на этот портрет?

— Хм… возможно. Я почти не помню этого малого. Нос у него, насколько могу припомнить, и впрямь несколько крупноват, но не такой уж и здоровенный…

Мысли его смешались. Следует ли ему открыться ей прямо теперь, когда преграды вдруг разом упали и ничто в целом мире — кроме нее самой — уже не противилось скорому разрешению дела? Его так подмывало признаться, что как раз он-то и есть тот самый «неотесанный корнуоллец», чтобы мгновенно покончить со множеством сложностей и затруднений, ожидающих их обоих на пути к взаимному счастью, но это «кроме» не позволяло ему открыть рот. Он ухаживал за ней и добился ее любви, играя роль Беверли. Это всего лишь уловка, тонкость… однако Летти, возможно, ее не оценит. И поскольку она, похоже, сейчас очень резко настроена против навязываемого ей Абсолюта, с признанием, пожалуй, стоит повременить. До другого, более подходящего случая. Вот когда они будут стоять перед алтарем…

Голоса, теперь звучавшие гораздо громче и ближе, вернули его к насущным заботам.

Схватив ее за руки, он прошептал:

— Ты права. Завтра и только завтра! Проследи, чтобы твоя тетушка хлебнула побольше своей венгерской настойки. В полночь я буду ждать позади вашего дома. С экипажем.

— С экипажем? Как может кошелек бедного Беверли позволить нанять экипаж?

«Черт, — подумал он, — нужно следить за каждым словом».

— Ей-ей, ты права. Но без лошадей нам не обойтись. Я их украду. Ты умеешь ездить верхом?

Она взглянула на него с презрением.

— Позволю напомнить вам, сэр, что я родом из графства Клэр, где выращивают лучших скаковых лошадей в мире, и…

— Сомневаюсь, чтобы мне удалось раздобыть лошадь, достойную тебя, — перебил девушку Джек, — но…

И тут его отвлекли другие звуки. На сей раз вовсе не голоса.

Звенел колокол Аббатства.

«Полночь, — рассеянно отметил про себя юноша. — Двенадцать часов. Двенадцать ударов!»

Черт возьми, двенадцать ударов!

Он выскочил из каменного алькова и со всех ног бросился в ночной мрак.

— Беверли! — воскликнула изумленно Летиция.

— Завтра! — крикнул он ей. — Завтра в полночь!

Пробегая по парку, он едва не столкнулся с искавшими ее людьми.

— Эй! — окликнул его женский голос. — Кто бы ты ни был! Стой!

Разумеется, Джек не остановился. Ему нечего было сказать миссис О’Фаррелл, к тому же колокол ударил уже четвертый раз.