Книга От часа тьмы до рассвета - Вольфганг Хольбайн

Блуждающий конус света из-за наших с Юдифью спин осветил круглый зал, в который вела платформа, погрузив его в слабый, пыльный свет. И, тем не менее, я рассмотрел группу тяжелых стульев, которые были расположены на каменной платформе по кругу, так что сидящий на любом стуле должен был смотреть в середину зала. На подлокотниках и ножках стульев были расположены широкие кожаные ремни, которыми, без всякого сомнения, можно было неподвижно закрепить руки и ноги даже самого сильного мужчины. С чувством какого-то своеобразного, пассивного ужаса я заметил, что и на спинке стула есть такие же ремни, при их помощи можно было закрепить и голову сидящего в неподвижном положении. Кроме того, между стульев находились небольшие деревянные ящики, из которых к каждому стулу тянулся целый пучок различных проводов и кабелей.

Неровный свет фонаря выхватывал из темноты все новые и новые детали этой сомнительной, безнадежно устаревшей и пугающей технологии. Тяжелый кабель свисал с потолка, какая-то старинная система подъемных блоков с ржавым топором, который напоминал отслуживший топор мясника. На высоте платформы по кругу у стен круглого зала были вмонтированы крупные, высотой в человеческий рост помещения громкоговорители, направленные в середину помещения.

Мое сознание явно диктовало мне находиться подальше от странного сооружения, ни делать больше ну шага, а вместо этого развернуться, наброситься на этот мешок с дерьмом позади меня, отнять у него оружие и сбежать вместе с Юдифью. Но мое тело не подчинялось моей воле. Словно направляемый могущественной, чужой рукой, я расцепил свою руку и выпустил пальцы Юдифи, и мои ноги понесли меня мимо Элен ко второму стулу слева от платформы. В то время как мое сознание отключилось и спряталось в недоступном для меня уголке подсознания, я сел на сиденье и только теперь заметил, как непропорционален этот стул — как будто он не был приспособлен для взрослого человека, а годился лишь для ребенка, в лучшем случае для подростка. Сиденье располагалось слишком низко для того, чтобы сесть удобно. Чтобы сесть как следует, мне пришлось сильно согнуть ноги в коленях. Руками я ощупывал подлокотники, слишком тесно прилегающие к телу. Я наткнулся на шероховатое место на ветхом дереве. Я посмотрел туда и постарался в слабом, перемещающемся с места на место свете фонаря сфокусировать свое зрение и разглядеть, что же нащупали мои пальцы. Не сразу, но все же мне удалось различить коряво выведенную букву Ф, как будто кто-то вывел эту букву ногтем на рыхлом дереве. Ф как Франк. Франк Горресберг.

Вдруг я почувствовал, как начали гореть кончики моих указательного и среднего пальцев, как будто кожа на них была натерта и сломались ногти. Несмотря на неприятную боль, я начал повторять ногтями контуры букв, врезая их в дерево еще глубже. Меня снова посетило мучительное чувство, что не хватает одного крошечного камня из всей мозаики, чтобы довершить ужасную картину давно прошедшего в моем подсознании и сделать ее доступной для моего сознания. Шершавый налет на моем языке и во рту вдруг совершенно высох, и моя слизистая оболочка начала саднить, а в горле снова было такое ощущение, будто кто-то крепко держит меня невидимыми руками за шею, не давая вздохнуть. Я не мог здесь быть никогда, это было совершенно исключено. И в то же время мне вдруг стало абсолютно ясно, что я именно тот человек, который нацарапал эти буквы, здесь. На какое-то мгновение мне показалось, что я увидел, как рука моя сжалась, стала узкой, маленькой и нежной, как рука ребенка. В ужасе я наблюдал, как она, расцарапанная до крови, бледная и судорожно сжатая до такой степени, что выступили наружу детские нежные вены на тыльной стороне ладони, тесно привязана к подлокотнику. Возможно ли, что я уже был здесь однажды? Если не в этой жизни, то в другой, в которой мое имя тоже начиналось с буквы Ф, или, может быть, я был…

— Вы только посмотрите на это! — голос Элен грубо вырвал меня из моих мыслей. Черт! Я был так близок к разгадке! Еще несколько мгновений, и я добавил бы в пазл недостающие фрагменты, которых мне так не хватало, чтобы довершить картину, ответившую бы на все вопросы. А теперь она снова разбилась на миллионы маленьких, разлетевшихся во все стороны частичек, превратившихся в жуткий хаос, разобраться в котором было уже совершенно невозможно. По крайней мере, мои мускулы и суставы снова повиновались мне, и я порывисто встал, охваченный внезапным ужасом от этого грубого стула и от себя самого, и мог подойти к докторше. Она стояла посередине странной стальной платформы и так сильно наклонилась вперед, что я уже был готов подхватить ее и оттащить, если она потеряет равновесие и начнет падать. Карл подошел к ржавым перилам, которые обрамляли круглую платформу с нашей стороны, и посветил неровным, прерывающимся лучом фонаря в кажущуюся на первый взгляд бездонной глубину под этим своеобразным мостиком, и Юдифь протиснулась между мной и Элен и проследила за лучом фонаря внимательным взглядом, задумчиво наморщив лоб.

Примерно в восьми метрах от нас располагался пол башни, который был покрыт чем-то темным, слегка поблескивающим, что я на первый взгляд принял за густую жидкость (пожирающий людей, агрессивный секрет монстра, как подсказывала мне моя фантазия, которая из-за страха приобрела невероятный, неизвестный мне до сего дня размах), которая оказалась все-таки обрезиненным черным материалом, странно изгибавшимся к середине, он был закрыт в центре еще более темным матовым кругом примерно метрового диаметра и, таким образом, походил на огромный глаз.

— Что это? — прошептал я неуверенным, удивленным тоном.

Элен беспомощно пожала плечами.

— Это… это самый громадный динамик, который я когда-либо видел, — простонал Карл с благоговением, которое вытеснило на некоторое время его золотую лихорадку. Он медленно водил фонарем по блестящему материалу, потом по внутренней стене зловещей башни вверх, пока не остановился на маленьком круглом предмете, который был расположен на высоте примерно трех метров над первой площадкой со странным кругом из стульев. Хозяин гостиницы медленно поворачивался по кругу, и конус света выхватывал из темноты расположенные на равных расстояниях маленькие громкоговорители, все больше и больше, которые располагались прямо над нашими головами, под потолком и вокруг всей платформы. Все они были направлены в центр площадки, как и их высокие, массивные примерно двухметровые собратья.

— Высокочастотные громкоговорители, — вполголоса пробормотал Карл то, что я, привыкший к концертам и громкой музыке, уже давно понял, только не смог выразить в словах. — Вы только посмотрите не это. Громкоговорители все разного размера. Это для высоких, средних и низких частот. Какой-то фрик построил здесь совершенно улетную установку, о какой я когда-либо слышал, — он изумленно покачал головой и снова повернулся к тому месту в круге, чтобы еще раз подивиться на динамики. — Сидеть здесь, покуривать травку и слушать Пинк Флойд «The Wall» — вот это элизиум… Да это…

Хозяин гостиницы запнулся. Затем он бросился к ближайшему из расположенных между стульев маленькому ящику, опустился около него на колени и энергичным кивком головы приказал Элен спуститься к нему. Когда она подошла к нему, он резким движением сунул ей в руку фонарь.

— Давай, свети внутрь, медицинская дрянь! — зашипел он, открывая маленький ящик рядом со страшным стулом.