Книга За горизонтом сна - Яна Дубинянская

— Ищем дырку.

О том, что дыра в заборе должна быть, заявлял весь его шестнадцатилетний опыт. Тем более в заборе, который вот уже… как там говорил очкарик?., черт-те сколько столетий до ЭВС охраняют только спящие стражники.

Таковых по пути вдоль бесконечной ограды попалось еще немало: некоторые стояли навытяжку, подпертые железом, а другие без церемоний развалились на земле в окружении развалившихся же доспехов. Но решетка оказалась крепче, чем здраво предполагал Фрэнк. Он начал сомневаться. А вдруг туда, в парк, можно попасть только изнутри, из помещения — как это сделала, наверное, Лили? Может, надо было послушаться очкарика и рискнуть сунуться в черный коридор?..

За дремучими деревьями забелела стена. Фрэнк и Джерри прошли еще пару сотен шагов — и стало ясно, что это дворец.

Точь-в-точь такой, как рассказывала Лили.

Еще тогда, в детстве.

— Высокие-высокие беломраморные стены…

— Беломраморные — это как?

— Это очень красиво. Широкая-широкая лестница, дверь полукругом, а вокруг колонны. И башенки по краям крыши, а посередине круглое окошко с каменными цветами…

— Каменных цветков не бывает.

— Во СНЕ бывает. Не перебивай! А еще на стенах такие как бы окна, только из них выглядывают не настоящие люди, а статуи…

— Чего?..

— Не перебивай, я сказала! А еще там вокруг много-много деревьев, парк…

По желтоватой, в серых прожилках, стене пробегала извилистая трещина, похожая на детский рисунок моря. В неглубокой нише стоял почти раздетый мужик — не настоящий, статуя. Его открытые слепые глаза мало чем отличались от опущенных век спящих. Носа у него не было, а на левой руке не хватало двух пальцев. В ногах мужика вилась каменная ленточка с непонятной надписью, усыпанная мелкими каменными же цветами.

— Жуткая эклектика, — повторил Джерри. Фрэнк поморщился.

— Кончай ругаться.

Очкарик скосил на него взгляд и, кажется, ухмыльнулся. А потом как ни в чем не бывало принялся объяснять:

— Эклектика — это значит смешение стилей. Вот смотри: там, где мы входили сюда, в Замок спящей красавицы…

Подъемный мост, каменная кладка, бойницы — чистое Средневековье, ранняя готика. Я уже тогда удивился — Лили ведь говорила про парк, а парковая культура появилась намного позже… А здесь не то барокко, не то классицизм — даже сложно разобраться, настолько оно перемешано, эклектично. Странно, правда?

— Смотри. — Кивать, как идиот, в знак согласия Фрэнк не собирался, а требовать новых разъяснений обошлось бы себе дороже, поэтому он перешел прямо к делу. — Вон там, где забор примыкает к стене, щель довольно большая. Пролезешь?

Джерри подошел к указанной щели, снял очки, попробовал просунуть голову. Как же, это у него единственная широкая часть, мстительно заметил Фрэнк. Голова прошла, и очкарик, недолго думая, втиснул между стеной и решеткой свое тощее тело; задница чуть было не застряла — и кто бы мог подумать?

— Готово, — сказал Джерри, напяливая очки. По его ободранному левому уху стекала струйка крови.

В принципе он, Фрэнк, наверное, тоже мог бы тут протиснуться… Хотя кто знает: за последний год он нарастил такие классные грудные мышцы, да и дельты ничего… Он покрепче взялся за чугунные столбы и по-обезьяньи полез вверх по витым поперечинам. Осторожно миновал пики — черт, и вправду ведь острые! — потом повис на руках и спружинил вниз.

— И вся эклектика, — браво заявил он, выпрямляясь. — Потопали, что ли.

Одичавший парк больше смахивал на лес — никаких лесов в окрестностях Порт-Селина отродясь не росло, но Фрэнк видел их в фильме. Джерри предложил пройти к фасаду — да, так и выразился! — дворца и уже оттуда выйти на главную парковую аллею. Трепаться легко; колючие кусты подступали к самым стенам, и добраться до этого самого «фасада» оказалось труднее, чем просто ломиться в глубь парка наобум лазаря — как Фрэнк и поступил, не вступая в длинные переговоры. Очкарику ничего не оставалось, как лезть следом, путаясь в мокрой траве и регулярно получая по морде отпущенными Фрэнком ветками.

Только в одном месте они напоролись на спящего: парень в белой когда-то рубахе лежал на спине, раскинув руки среди переплетения ветвей. Сквозь ветхую ткань просторной одежды густо прорастали травинки. Подходить к нему близко Фрэнк и Джерри не стали.

А потом неожиданно выбрались на милую сердцу очкарика «аллею».

Когда-то это была конкретная дорога — метра три в ширину, — потому и не заросла совсем, но все к тому шло. Деревья тянули ветки с обеих сторон, трава почти полностью заглушила песок, виднеющийся кое-где жалкими островками. Из-под земли вылез кривой корень; можно было спокойно переступить через него, но Джерри, разумеется, споткнулся и чуть было не загремел прямо на Фрэнка. Разуй глаза, очкарик!!! Фрэнк крутнулся на пятках с уже полуоткрытым для всего хорошего ртом… и замер, так и позабыв его закрыть.

Могли запросто пройти мимо. Главная аллея, как же! Так и протопали бы весь парк от ограды до ограды — а толку? Вот что значит развесить уши и слушать советы разных понтовых умников, блин!..

Слева за Джерриной спиной деревья росли не так густо — похоже, за ними пряталась довольно большая поляна. Сквозь стволы просвечивало блестящее зеркало воды. И еще какое-то маленькое строение. Беседка, не иначе.

Ни слова не говоря, Фрэнк сорвался с места. Пусть очкарик догоняет — или не догоняет, по фиг! Раздвигать ветки было некогда, и они то и дело хлестали по лицу; он зажмурился и сослепу влетел в заросли крапивы — но и тут не остановился. Тряся обожженными пальцами, вломился в заросли кустарника, оставив на них клочья футболки, пулей вылетел на поляну и сумел затормозить только у самой кромки пруда.

По темной стоячей воде, местами затянутой зернышками ряски, скользили водомерки. Из глубины поднимались и лопались пузыри, как будто на дне кто-то дышал через трубочку. Наполовину погрузившись в воду, у берега лежало поваленное дерево; тоненькая веточка, растущая прямо из толстенного ствола, пустила бахрому белых подслеповатых корешков.

А по ту сторону пруда, по-детски свернувшись калачиком, спала Лили.

— Не надо, не буди, — прерывисто выдохнул над головой очкарик.

Поздно. Фрэнк уже коснулся ее плеча — легонько, несмело: трясти и расталкивать ее он бы ни в жизнь не решился… Но выпуклые, словно перевернутые блюдца, веки Лили дрогнули изнутри; она зашевелилась, резким движением села и открыла глаза.

Травинки и веточки в растрепанных волосах, хлопающие заспанные ресницы. Она мечтательно смотрела куда-то вверх, на верхушки деревьев. Зевнула, прикрыв рот веером тонких пальцев, потянулась всем телом… Под голубым спортивным костюмом четко обрисовались маленькие груди; Фрэнк сглотнул.

Лили опустила еще слегка сонный взгляд.

— Ой, Фрэнк…

И улыбнулась — ему одному! Обломайся, очкарик: тебя она вообще не заметила. Хоть ты и вымахал, как…