Книга Нечеткая грань - Михаил Март

— В ваших способностях я не сомневаюсь. Хозяин этой квартиры говорил мне, что вы сами пишите великолепные детективы. Вы издаетесь под именем Данила Дольский. Так?

— Об этом никто не должен знать. Издатель, согласно контракту, не вправе раскрывать имя автора. На книгах нет моей фотографии. Многие считают, что Данила Дольский — это группа авторов, объединенная одним псевдонимом.

— А вы не боитесь, что я переметнусь на сторону вашей жены и мы совершим настоящее убийство?

Петляр усмехнулся.

— Нет, не боюсь. Останетесь ни с чем.

— А как же завещание?

— Кристина не получит ничего. Ее ждет разочарование и сплошные потери. Такое наказание страшнее тюрьмы. Она не приспособлена к самостоятельной жизни. Оставшись без гроша в кармане, вынуждена будет уповать только на свою красоту, но сегодня этого мало. Молоденьких красавиц гораздо больше, чем богатых мужчин. Она проиграет.

— Не буду спорить. Я уже насмотрелся на красоток всех мастей. Как я с ней познакомлюсь?

— Она сама с вами познакомится, вы мужчина ее типа. Бывая в городе, Кристина всегда заходит в кафе «Шоколадница». Я купил одну из стен в кафе. Вы будете ее расписывать, там она вас и подцепит. Остальные инструкции получите позже. Детали будем корректировать по ходу событий. Кристина — человек непредсказуемый, если ее не обуздывать, она все испортит.

— Постараюсь приложить все силы, чтобы ваш план сработал так, как вы задумали.

Дмитрий Андреевич встал.

— Желаю удачи. На днях увидимся. А книжки рекомендую прочесть, почерпнете немало полезного.

Художник проводил гостя до дверей.

5

Домработница Роза приезжала в дом Дмитрия и Кристины к восьми утра. От поселка она ехала полчаса на автобусе, ее знали все водители и перед поворотом к особняку притормаживали. Дальше женщина шла пешком через лес минут пятнадцать по засыпанной гравием дороге и оказывалась на вершине холма, где стоял особняк. У нее был один выходной в неделю, остальные дни приходилось работать по десять-двенадцать часов. Все зависело от хозяина — когда он вернется с рыбалки и сколько рыбы привезет. Ее надо было вычистить и поджарить, если только Дмитрий Андреевич не затевал уху. Варил он ее на костре и часто угощал Розу своей стряпней. Готовил Петляр и другие деликатесы, все зависело от настроения и количества выпитого. Иногда он напивался так, что Розе приходилось тащить здорового мужика на второй этаж в его спальню. Кристина помогала ей в меру своих сил.

Роза переживала: такой представительный мужчина, умница, эстет, а напивается как свинья. И это при его больном сердце.

Обычно после завтрака Дмитрий Андреевич брал ведро для рыбы и спускался к пирсу, где стоял его катер. Сегодня хозяин был молчалив и задумчив.

— Вот что, Роза, сегодня должен приехать художник, — сказал он, выйдя на веранду. — Начнет расписывать спальню Тины. Ты уж накорми его обедом. Мне кажется, парень вечно ходит голодным.

— Это тот, что приезжал вчера?

— Да, да. А разве ты его видела?

— Мельком. Из окна кухни.

— Ладно, до вечера.

Петляр направился к лестнице, ведущей к пирсу.

Белый катер, больше похожий на яхту, покачивался на волнах. На корме стоял стол и большой угловой диван, обтянутый кремовой кожей, на носу — шезлонги. Внизу располагалась каюта размером с нормальную комнату, где было все необходимое — газовая плита, холодильник, в шкафах хранились напитки, посуда. На столе лежал ноутбук. Кристина даже не догадывалась, что ее муж умеет печатать и не все его произведения проходят через ее руки. Первую книгу он издал за свой счет, и после ее успеха издатели неплохо зарабатывали на имени Данилы Дольского.

Отчалив, катер плавно отошел от берега. Скорость возрастала, и вскоре белая обворожительная машина летела по изумрудным волнам, как ракеты. Дмитрий направлялся к местам, где в своих деревушках у каменистых склонов жили только рыбаки. Увидев береговую полосу, он сбросил скорость и застопорил двигатель. Сброшенный в воду якорь поднял пенистые брызги. Рыбачий поселок тянулся вдоль береговой полосы на три сотни метров. Его здесь ждали: к катеру подошла лодка, на веслах сидел пожилой мужчина в телогрейке.

— Привет, Савелий, — крикнул Дмитрий, спускаясь в лодку. — Какой сегодня улов?

— Останешься доволен. Два десятка окуней и одна крупная деликатесная камбала. Как всегда, рыба живая, ловили сетями, крючками не порвана.

— Получишь две цены за усердие.

— Ты и так хорошо платишь, Митяй, за это тебя ребята любят и уважают. Когда ты двадцать моторов прислал нам на праздники, все пили за твое здоровье сутки. Они же бешеных денег стоят!

— Мелочи, Савелич. Японские движки качественные и долговечны.

— Так-то оно так, но с другой стороны — головная боль. За хорошим бензином приходится в город ездить, туфту не зальешь. Приходится машину нанимать, бочками закупаем.

— Не ворчи, старик. Готовьте емкости, я вам пришлю цистерну с бензином. Раньше чего молчал?

— Зачем же наглеть?

— Решим вопрос, это не проблема. Как там моя красавица?

— Обхаживаем, как можем. Веселая девчонка и нос не задирает. Стрекоза!

Лодка уперлась носом в гальку. Дмитрий ловко выскочил на берег и направился к дому, стоящему на отшибе. Среди рыбацких лачуг он выглядел дворцом. Было видно, что построили его не очень давно и делали это профессионалы, а не шабашники. На черепичной крыше стояла тарелка спутниковой антенны.

Он вбежал на крыльцо и вошел в дом.

Перед плазменной панелью огромных размеров на расстеленных на полу медвежьих шкурах сидела девушка лет двадцати с небольшим и смотрела какой-то фильм. Увидев Дмитрия, она вскочила, бросилась ему на шею и расцеловала его.

— По тебе часы можно проверять.

— Точность — вежливость королей. Хорошо знать, когда я приду, всех, кого надо, можно выпроводить заранее.

— Опять ты за свое! — Девушка выскользнула из его объятий. — Кто в такую дыру потащится? Ты меня второй год держишь в этой клетке как затворницу. Чего бы я здесь торчала? Да еще под неусыпным контролем всей деревни. Здесь каждый готов тебе угодить. Посмотри я на сторону, меня сдали бы с потрохами.

— Угомонись, детка, скоро твои мучения закончатся.

— И сколько я могу слышать одно и то же? Хочешь, чтобы я до старости сидела в темнице сырой?

Девушка была очень хорошенькой, изящной и темпераментной, а когда злилась, становилась еще лучше. Дмитрий восхищался ею.

— Тебе придется стать моей дочерью на недельку.

— Ты же говорил, что твоя дочь умерла. Дмитрий усадил ее на пол и сел рядом.

— Два года назад в Лондоне ее сбила машина, но об этом никто не знает и никогда не узнает.