Книга Аркан - Татьяна Русуберг

— Тебе не терпится внести вклад в развитие инженерной мысли Церрукана?

Токе моргнул, не уловив связи, но тут же сообразил, что Кай имеет в виду судьбу беглого гладиатора из Лунной школы. Его история еще недавно была у всех на устах. Новобранец заколол одного из стражей его собственным мечом и укрылся в городе у своей семьи. Кто-то из соседей выдал раба, польстившись на вознаграждение, и беднягу использовали на очередных играх, чтобы прилюдно опробовать новую пыточную машину. Говорили, сам наследный принц Омеркан в тот день удостоил арену своим присутствием.

— Тот парень был просто глупцом и неудачником, — буркнул Горец сердитым шепотом. — К тому же — одиночкой. Нас семеро, и в этом наша сила. Мы не будем прятаться в проклятом городе по углам, как крысы. Аркон знает путь через пустыню, он провел бы нас…

— Токе, — прервал его Кай, — последний караван покинул Церрукан четырнадцать дней назад.

— Мы не нуждаемся в караване! Нам бы только раздобыть приличных лошадей… — Горец осекся. До него дошел смысл слов товарища. — Ты сказал «последний»?

Кай вздохнул и снова обратил взгляд на раскинувшийся под ними лунный город.

— Холодные Пески непроходимы с ноября по февраль. Помнишь ту песчаную бурю, что накрыла наш караван? Это легкий бриз по сравнению со штормами, которые терзают пустыню зимой. Ветер несет песок с такой скоростью, что плоть, вставшую на его пути, обдирает до костей. Если, конечно, она сначала не превратится в лед. Холодные Пески не зря так назвали. Ледяные великаны скоро начнут заходить в Церрукан, и тогда даже в черте города будет опасно на улице ночами.

Токе поежился. Внезапно он снова ощутил кусачий холод, заставлявший его дрожать под теплым плащом. Одежда Кая побелела от инея, глаза в тени капюшона поблескивали, как осколки черного льда. Надежда погасла так же быстро, как вспыхнула. Главным врагом, стоявшим теперь на пути к свободе, была не присяга на верность Скавру, хозяину школы, не солдаты, не высокие стены, а сама природа, и этого врага не одолеть мечом. Плоские крыши и круглые купола внизу образовывали мистический голубой ландшафт, прорезанный черными расселинами улиц. На миг город показался Горцу лабиринтом, из которого нет выхода.

— Ты сейчас думаешь, сколько наших доживет до весны? — внезапно разбил тишину Кай, и Токе вздрогнул от знакомого ощущения, что товарищ читает его мысли. — Не стоит. Никому не дано знать, что ожидает его завтра. Многое еще может случиться.

Горец попытался поймать взгляд Кая, надеясь, что за этой фразой последует продолжение, которое вернет ему надежду. Но Аджакти снова смотрел вдаль. Большая круглая луна висела за его спиной, окутывая хрупкий силуэт серебристым сиянием. Облачка дыхания поднимались вверх мерцающими призраками и растворялись в холодном свете. Некоторое время они сидели молча, пока голос Кая не вырвал Токе из его мыслей:

— Этой ночью впервые за долгое время мне приснился сон. Такой реальный, что, проснувшись, я не могу успокоиться, все думаю о нем.

— На крыше что, лучше думается? — фыркнул Горец, поеживаясь. — И чего ж тебе такое снилось? По мне, так нет кошмара страшнее, чем вид собственного члена, превратившегося в сосульку.

Плечи Кая передернулись под плащом:

— Брр! Типун тебе на язык, — он зашевелился. — Пожалуй, пора возвращаться в казарму, а то как бы и вправду что не отмерзло.

— Нет, все-таки! Мне хочется знать, что могло лишить сна непобедимого Аджакти, рожденного из семени Бога-Ягуара, павшего на песок Минеры? — подначил Горец, подражая глашатаю, расхваливающему достоинства гладиаторов перед началом боя.

Лунный свет мазнул лицо под капюшоном — лицо без тени улыбки:

— Мне снилась Рыночная площадь. Люди на ней.

— И чего тут такого? — удивился Горец. Он побывал на площади только однажды, в тот день, когда его вместе с Каем продали в рабство пустынные псы-гайены. Воспоминания об этом дне не относились к категории приятных, и все же… Лично его на крышу они бы не загнали.

— Я видел толпу с высокого места. Всю разом. И меня поразила одна вещь.

— Какая? — прошептал Токе, почему-то затаив дыхание.

— Только третья часть в ней была свободными горожанами.

Горец утер нос посиневшим от холода пальцем:

— Ясно дело, рабов-то нет только у последних бедняков. Ну и? — Он ожидал более эффектного продолжения. Но его не последовало. Кай только пожал плечами и, пригнувшись, бесшумно двинулся к внутреннему краю крыши:

— Просто раньше я не задумывался об этом.

— Мудрые слова! — пробурчал себе под рассопливившийся нос Токе. — Теперь остаток ночи глаз не сомкну, буду голову над ними ломать. — И пополз следом.

Глава 2

Игры с огнем

— Ты что, Горец, всю ночь на койке дрочил? Теперь руки трясутся? — Наставник отряда «жнецов»,[10]или, по-простому, казарменному, доктор Фазиль, не стеснялся в выражениях. Никто не заржал только потому, что ветераны успели слишком хорошо познакомиться с его четыреххвостой плетью, нежно называемой кошкой. — Поработай-ка над атакой, пока остальные отдыхают. Позиция один и два. Па-ашел!

Увесистый пинок отправил Токе к тренировочному столбу-пэлу. С этим бессловесным противником ему предстояло развлекаться следующие четверть часа, в то время как товарищи могли перевести дух и напиться. Утяжеленный вдвое по сравнению с обычным весом меч-целурит был особенно неповоротливым в руках после бессонной ночи. Да и мысли бродили вовсе не вокруг столба, который Горец прилежно рубил затупленным клинком. После событий на крыше Токе требовалось серьезно поговорить с остальными членами «семерки». Проще всего было бы начать этот разговор с Тигровой Лилией — благо они в одном отряде. Но парень скорей позволил бы Фазилю исполосовать себя кошкой, чем стать посмешищем в глазах рыжеволосой красавицы-гладиатрикс. А именно идиотом он и выставит себя, если признается, что проспал первую представившуюся возможность побега.

С этими мрачными мыслями Токе кое-как дотянул до перерыва на обед. Вместе с усталыми товарищами он поплелся с плаца под ворчание доктора, эбонитово-черное лицо которого без слов говорило: Горец не стоил кислого молока той ослицы, что его породила. В обеденной зале парень высмотрел Аркона и кое-как протолкался к столу «длинных мечей».[11]

— Ты тоже все знал и молчал? — перешел он прямо к делу, плюхая миску с ячменной кашей рядом с Арконовой.

— Ничего я не молчал! — возмутился блондин, дуя на обжигающую еду. — Я сам только что от Папаши узнал.

— И что думаешь делать?