Книга Городской тариф - Александра Маринина

- А к Каменской какие претензии? - с интересом спросилЕвгений Леонардович, который вынес о ней впечатление самое благоприятное. Еслиона настолько умна, что сумела написать ТАКУЮ диссертацию, то неужели же она ненастолько же умна в повседневной оперативной работе? Как-то не вяжется.

- Слишком медленно работает, - пожал плечами СергейАлександрович. - Например: для установления личности бывшего любовникаПогодиной, который оставил ей значительную сумму, она в первую очередьвоспользовалась имеющейся базой данных, выявила имена тех, кто был убит запределами России в течение 2000-2001 годов, и проверила информацию о них. Итолько когда эта работа не принесла результатов, она обратилась к источникамоперативной информации и сделала это только вчера поздно вечером, хотя, если поуму, это нужно было сделать немедленно, вместо того чтобы копаться в базеданных. Ей следовало встретиться с источником в тот же день, когда обнаружилитруп Погодиной, и пока он будет выполнять ее задание, она занялась бы базой ипотом сличила полученные результаты. А Каменская сделала все наоборот, и времяоказалось упущенным. Кстати, судя по всему, агентурная работа - не ее конек, аэто для оперативника плохо. Зато она хорошо работает с информацией, это плюс.

- Ну, в мире нет совершенства, - заметил Ионов. -Насколько я понимаю, Каменская, помимо всего прочего, отвлекается на своюдиссертацию, это ведь тоже требует и времени, и сил.

В кабинет заглянула Анна Степановна:

- Евгений Леонардович, там Шепель вас ищет. Что емусказать?

Ионов посмотрел на часы: он здесь уже битый час, пора ичесть знать. Видно, у Димы что-то действительно важное, коль он началразыскивать его по всем отделам.

- Скажите ему, что через три минуты я буду у себя.

Он и в самом деле вошел в свой кабинет через три минуты, ачерез пять к нему вошел Дмитрий Никитич Шепель, начальник отделаматематического моделирования. Они обменялись какими-то малозначащими фразами опогоде, политике и текущих делах.

- Ну как, Евгений Леонардович? - спросил Шепель. Ионовпонял, что он спрашивает о Каменской, ведь это именно Дима сделал так, чтобыпрофессора Ионова пригласили на заседание кафедры.

- Очень хорошо, - искренне ответил он. - По интеллектуальномупотенциалу и по менталитету Каменская нам полностью подходит.

- Ну, я бы не был столь оптимистичным, - осторожнозаметил Шепель. - Нет ее психологического портрета, установки неизвестны. Онаможет с ходу отвергнуть саму идею Программы и, что хуже всего, разболтать. Сженщинами нужно быть очень осторожным, сами понимаете. Самое главное - проверкана режим секретности.

- Конечно, конечно, - согласился Евгений Леонардович. -Надо сказать кадровикам, пусть начнут ее отрабатывать. Так ты ради этого менятак упорно разыскивал?

- Нет.

Шепель тяжело вздохнул и пожевал губами.

- Я насчет Вадима. Турчинов сказал, что без вашегозаключения…

Все понятно. Дима все-таки хочет пристроить в Фонд своегосына. Или как правильно? Сына Миши Ланского? Или, чтобы быть совсем точным,внебрачного сына своей жены? Ионов знал Вадима с детства, он был неплохиммальчиком, но звезд с неба не хватал и особым чувством ответственности неотличался. Для рядовой работы он был вполне пригоден, но Евгений Леонардовичполагал, что работа в Фонде - отнюдь не рядовая и кого попало сюда не берут. Ссамого начала повелось, что специалисты-кадровики выясняют всю подноготнуюкандидата, обеспечивают составление психологического портрета и дают своезаключение, а вот научный потенциал оценивает лично профессор Ионов, и без егоодобрения ни один кандидат на работу в Фонд не принимается. Исключениесоставляют только те, кто не занимается непосредственно научной работой:программисты, техники, уборщицы, секретари, кадровики (у них своя системаоценок) и прочие.

- Дима, - мягко произнес Евгений Леонардович, - ты жепрекрасно понимаешь, что твой Вадик не пригоден к работе в Фонде. Да, ты еговырастил, он тебе дорог, и ты хочешь, чтобы у него была непыльная, неопаснаядля жизни, но интересная и хорошо оплачиваемая работа, я все понимаю, но так женельзя. Сегодня у тебя вырос сын, завтра дочка Кувалдина закончит аспирантуру,потом еще и еще… Если мы пойдем по этому пути, то погубим дело всей нашейжизни. Мы занимаемся этим больше двадцати лет. Неужели тебе самому не жалкосвоего труда?

- Евгений Леонардович, мне очень трудно… - Шепель отвелглаза, потом собрался с силами и посмотрел прямо в лицо Ионову. - Вчера, когдая вернулся с похорон Миши Ланского, у меня состоялся очень тяжелый разговор сКирой. Она настаивает на том, чтобы Вадим работал здесь. Я пытался ей объяснитьвсе то, о чем вы сами только что сказали, но она ничего и слушать не желает.Понимаете, она считает, что я не хочу взять сюда Вадима, потому что он - сынМиши. Она считает, что я до сих пор не простил ни его, ни ее, она думает, что явсе эти годы помнил о том, что Вадик мне неродной… В общем, скандал вышелотвратительный, мне пришлось выслушать множество обвинений. И я понял, что,если не устрою парня к нам в Фонд, Кира будет меня поедом есть и считать, чтоя… В общем, вы понимаете. А я хочу, чтобы в моей семье был мир. Вы же знаете,как я отношусь к Кире.

Ионов знал. За одну слезинку жены Дима Шепель мог не толькоубить любого, но и смести с лица земли полпланеты. Он ее обожал. И это ещемягко сказано. Евгений Леонардович никогда не понимал такой любви и не верил внее, особенно учитывая особенности Димкиной жены. По мнению Ионова, она былаабсолютно бессовестным существом, нагло спекулирующим на беззаветной ивсепрощающей любви мужа, она использовала его, как пыталась использовать всехокружающих, в том числе и Мишу Ланского. Миша казался ей более перспективным,потому что «вращался в кругах» и «имел доступ», а его любовь к сибаритству и роскошисулила Кире немало всевозможных удовольствий. Она не учла только одного: Мишиныбессовестность и фантастический эгоизм намного превосходили ее собственныедушевные качества. Ионов ни минуты не сомневался, что не Кира ушла от Ланскогона седьмом месяце беременности, а он сам ее выгнал. И ведь хватило же у неенахальства заявиться с таким багажом к преданному Диме! Кира беззастенчивопомыкала мужем, предварительно создав у него безоговорочную убежденность в том,что он дышать без нее не может и не проживет и нескольких часов, если она егопокинет. И бедолага Шепель верил.

И еще одно заботило Евгения Леонардовича: он был уверен, чтодети наследуют характерологические особенности родителей даже в том случае,когда их воспитывают другие люди. Он видел тому множество примеров, когдаизучал особенности личности преступников. Но даже если Вадик и не унаследовалот отца способность к предательству, личностных особенностей матери было болеечем достаточно, чтобы усомниться в его пригодности к работе над Программой. Норазве можно говорить об этом с Шепелем? Он столько души вложил в мальчишку, такусердно занимался его воспитанием…

Можно было бы пойти навстречу, конечно, но не хочетсясоздавать прецедент, ведь до сих пор ни один сотрудник Фонда не «устраивал»сюда своего родственника. А стоит только начать - и уже не остановишь. Впрочем,все в руках Ионова, ведь без его заключения никого на научную работу не примут.Сделать поблажку для Димки с учетом его сложной лично-семейной ситуации, а вдальнейшем - ни-ни, ни единого отступления от правил.