Книга Думая о тебе - Джил Мансел

Господи, она была бы там в одно мгновение. Как Супермен, вылетающий из пушки. И она бы приготовила вкусный ужин, а потом вымыла всю посуду.

Но ничто не предвещало ничего подобного. Счастливые уик-энды, которые она хотела провести с Джем, увы, так и не состоялись, а те, что были здесь, в Портсилвере, никак не назовешь радостными.

Счастливая, счастливая Иви.

— А что это за квартира? — поинтересовался Финн.

— На втором этаже дома в новом эдвардианском стиле, сочетающем роскошь викторианской классики и простоту модерна, там две спальни. Я сама с нетерпением жду, когда увижу ее. Кстати, у вас нет дорожного атласа? — Иви дотронулась до его руки. — Моя соседка взяла у меня и потеряла.

— Где-то лежит. Но где, не знаю. — Финн нахмурился. — Солсбери… Кажется, это на А-36? Я могу посмотреть в Интернете, если хотите.

— Я знаю, где он, — вмешалась Джинни.

— Солсбери?

— Нет, ваш дорожный атлас. Я видела его на днях.

Атлас лежал во втором ящике за баром, заложенный под кипой телефонных справочников и поэтому невидимый. С чувством приятного удовлетворения Джинни протянула его и, скромно улыбнувшись, проговорила:

— Пожалуйста.

— Вот, оказывается, какие у вас таланты. Мне нравится. — Иви радостно хлопнула в ладоши. — Мне надо пригласить вас к себе домой, может быть, вы найдете все те нужные вещички, которые где-то затерялись? Не могу найти голубые сандалии уже несколько лет.

— Что такое? — поинтересовался Финн, когда что-то выпало из атласа и полетело на пол. Джинни нагнулась, чтобы поднять.

— Фотография, — догадалась Иви, — судя по форме и размеру.

Да, это была фотография. Джинни смотрела на нее всего лишь долю секунды, но увиденное четко отпечаталось в ее сознании. Она посмотрела на Финна и молча протянула ему фото.

Иви — ее глаза расширились — воскликнула:

— Финн, это невероятно! Только не говорите мне, что на этой фотографии вы с какой-то полуголой девицей.

Джинни прикусила губу и отвернулась, потому что ей не нравилась манера разговора. На фотографии Финн сидел у каменной стены в джинсах и белой трикотажной рубашке поло. Был солнечный, ветреный день, и ветер отбросил прядь темных волос с его лба. Он держал на руках ребенка с такими же черными волосиками и глазами, как у него. Ребенок был одет в розово-белый трикотажный комбинезон и улыбался Финну. И Финн улыбался девочке с такой любовью во взгляде, радостью и преданностью на лице, что у каждого, кто мог видеть эту фотографию и знал дальнейшее развитие событий, вставал комок в горле.

— Что это? Покажите! — потребовала Иви, потянувшись к фотографии в руках Финна. Бросив взгляд на снимок, она прикусила губу, и выражение ее лица резко изменилось. — О!

Неловкое молчание затянулось, пока Финн не взял фотографию из рук Иви и не положил на стол.

— Вам, наверное, интересно, о чем идет речь? — спросил он, повернувшись к Джинни. — Это дочка моей бывшей герл-френд. Вернее, бывшей невесты.

Джинни колебалась полсекунды, не больше, затем поняла, что не может сказать ему, что знает о Тамсин и Мей. Иви тоже молчала. Она рассказала ей историю по секрету, понимая, что Финн будет недоволен, если узнает, что они сплетничают по этому поводу.

— Ну да. — Она собралась с силами, прибегая к тому сорту лжи, который всегда давался ей с трудом. Изобразив на своем лице незнание и широко открыв глаза, Джинни кивнула и невинно произнесла: — То есть вы были помолвлены?

О, прекрасно! Кажется, сработало.

— Был. — Финн снова замолчал. — И думал, что Мей — моя дочь. Но оказалось, вовсе нет.

— Как ужасно! — Джинни прикрыла рот ладонью и покачала головой так естественно, как только могла. — Это должно быть… хмм…

Он кивнул:

— Да, Тамсин уехала вместе с отцом Мей. Они сейчас живут в Лондоне. Он очень богатый человек.

— Он… он?..

— Остальное, впрочем, вы наверняка знаете…

Джинни почувствовала, что краснеет. Стараясь не смотреть на Финна, как будто она понятия не имела, о чем речь, она приподняла тонкую бровь и спросила:

— Простите, а что, собственно, я должна знать?

— Позвольте мне догадаться. — Финн многозначительно посмотрел на Иви. — Вас ввели в курс дела. И должен вам сказать, из вас плохая врунья. Вы не умеете лгать.

— Да. Я рассказала, — кивнула Иви.

— Но это не сплетня, — быстро заверила Джинни. — Иви просто сказала мне кое-что, после того как я заявила, что вы никогда не были отцом и понятия не имеете о таких делах. Мне ужасно жаль.

— О'кей. — Финн еще раз взглянул на фотографию. — Итак, что делать с ней теперь? Выбросить, я полагаю?

— Нет, не делайте этого! — Джинни схватила фото, прежде чем он смял его в кулаке. — Фотография тут ни при чем.

Какая-то тень пробежала по его лицу.

— Но это сплошная ложь!

— И все-таки вы не должны поступать таким образом. — Улыбнувшись, она сказала: — Ради одного — чтобы, несмотря ни на что, остаться человеком.

— Благодарю, — сухо заметил он.

— Но это правда. Обещайте мне, что не сделаете, — потребовала Джинни.

Он с недоумением посмотрел на нее, но убрал фотографию в карман рубашки.

— Что ж, я ухожу. — Иви осушила свой бокал и взяла дорожный атлас. — Я могу забрать его и вернуть в понедельник?

Не без ревности Джинни сказала:

— Удачи завтра.

— Спасибо. Не могу дождаться, когда увижу свою девочку. — Иви слишком поздно осознала собственную оплошность. — Финн, это все я и мой язык. Я имею в виду Филиппу. Я знаю, она уже взрослая, но для меня все еще ребенок.

Помахав на прощание, она поспешила уйти, чтобы собрать вещи.

Когда Финн проводил ее до двери, Джинни сказала:

— Я действительно извиняюсь за вчерашнее.

— Вы ни в чем не виноваты. — Уголки его губ дрогнули в улыбке. — Ни в чем.

— И мне жаль, что так случилось с Тамсин и Мей. Не могу представить, что вы чувствовали. Вы прошли через настоящий ад.

Финн молчал минуту-другую. Затем кивнул и повернулся к ней своим загадочным профилем.

— Я бы сказал, под этим словом скрыто очень многое. Мей была смыслом моей жизни, самым ценным, что было в ней и что когда-либо случалось со мной. Она только что была здесь, и я готов был умереть ради нее. А в следующую минуту исчезла, и выяснилось, что я никогда не был ее отцом. Она живет где-то далеко… Неизвестно, увижу ли я ее когда-нибудь снова. И казалось бы, нет причины, почему мне следует хотеть этого, но она для меня все то же дитя. — Он снова помолчал. — Но больше не мое дитя.