Книга Час ночи - Аркадий Адамов

— Бедным!.. — насмешливо фыркнул Эдик и заключил: — Но идея плодотворная, согласен.

— А раз согласен, то теперь давай её помнём. — Виталий взглянул на часы. — Время у нас ещё есть. Давай.

Он от удовольствия даже потёр руки.

«Мять» пришлось недолго, идея действительно была плодотворной и сулила успех. Надо было только рассчитать, на каких фактах следует сделать ударение, какие вообще опустить, а какие оставить про запас.

В душной, накуренной комнате, несмотря на распахнутое окно, плавали под потолком белёсые слои дыма, не ощущалось даже самого лёгкого дуновения воздуха.

Эдик наконец поднялся с дивана и потянулся:

— Всё, дорогой. Счастливо тебе.

— Будет исполнено в лучшем виде, — заверил его Виталий. — Завтра я тебе доложу. Тронулись.

Они вместе вышли на улицу и там простились.

День клонился к вечеру. Безоблачно-голубое небо, став пепельно-золотым на западе, постепенно превращалось в густо-синее на востоке. Жара не спадала, душная, тягостная. На улице было труднее дышать, чем в комнате.

К Губиным Виталий приехал, когда уже лёгкие, как дымок, сумерки опустились на город. В большом зелёном дворе с заметно пожухлыми деревьями и кустарником чувствовалась предвечерняя свежесть. Разгорячённое лицо ощущало даже еле заметное движение воздуха.

Во дворе за столом «для культурно-массовой работы» гомонили не очень трезвые мужские голоса. Вслушиваясь в бессвязные и азартные выкрики, долетавшие из-за кустов, Виталий пришёл к выводу, что Бориса Ивановича там на этот раз почему-то нет, и даже забеспокоился, направляясь к знакомому подъезду.

В дверь пришлось позвонить трижды, прежде чем Виталий услышал наконец знакомый тяжёлый перестук палки и протеза. Дверь открыл сам Борис Иванович, абсолютно трезвый и чем-то, видимо, не на шутку встревоженный.

Увидев Виталия, он обрадованно стукнул палкой по дверному косяку и на всю площадку рявкнул:

— Вот он, туды-сюды!.. А она!.. А я ей, туды-сюды, говорю!.. Эх, дура баба!.. Ну вот!..

Виталий поспешил войти и прикрыть за собой дверь.

— Я к вам по делу, Борис Иванович, — сказал он серьёзно.

— Ну чего там… Ясно, туды-сюды!.. А она всё!.. — продолжал бессвязно выкрикивать старик, поминутно вытирая мокрый рот тыльной стороной руки.

Из кухни неслышно появилась старуха, и Виталию даже показалось, что вначале высунулась в переднюю только её вытянутая рыбья голова с тонким носом и белыми, навыкате глазами. Вытирая руки о передник, старуха засуетилась:

— О господи! Вот радость-то! Пришли, значит. Не бросили стариков. Заходите, заходите. Уж так мы рады…

Виталий прошёл в комнату, за ним последовали хозяева. Они были чем-то явно встревожены, хотя одновременно и обрадованы его приходом и как будто чего-то ожидали. Все эти чувства нетрудно было уловить на их лицах.

Когда все трое расселись вокруг стола, Виталий сказал:

— Так вот насчёт телефона, граждане. Дело в том…

— Не-не!.. Не позволю, туды-сюды!.. Я знаешь куда пойду?.. Да я если что… — перебив его, злобно и бестолково забормотал старик.

— Погоди ты! — сердито прикрикнула на него жена. — Дай человеку сказать, ирод!

И старик послушно умолк, опираясь на палку и обиженно оттопырив нижнюю губу.

— Так вот, — как можно доброжелательнее продолжал Виталий, словно и не заметив злобных стариковских выкриков. — Люди вы пожилые, живёте скромно, и, ясное дело, любой вас может обидеть, обмануть, у кого совести нет.

— Я дам!.. Я дам, туды-сюды!.. — снова вмешался старик, брызжа слюной. — Да я им!..

— Цыц ты! — грозно оборвала его жена и уже совсем другим тоном, жалобно и покорно, сказала, обращаясь к Виталию: — Ваша правда. Ваша. Ну форменно: кто хочет, обидит. Это он с виду такой, — кивнула она на старика. — А по себе котёнок, сущий котёнок, ей-богу.

— Вот-вот, и я так думаю, — весело подтвердил Виталий, чувствуя, однако, что этой весёлости хватит ему ненадолго, и продолжал: — Я за вас вступлюсь, граждане. Вот так я решил, понимаете. Я не позволю, чтобы ни за что ни про что вас вдруг под суд или там штраф рублей, думаю, в сто, не меньше.

— Сто?! — ахнула старуха, всплеснув руками.

— Да я!.. — привскочил с места Губин, и лицо его налилось бурой краской. — Да они, туды-сюды… увидят!.. Да я их!.. — Он поднял палку, словно собираясь ударить кого-то.

— Ничего такого не надо, — поспешно остановил его Виталий. — Без крика, без скандала. А то хуже будет. Если желаете, я берусь сам всё уладить. Как специалист. Желаете?

— Ой, да ради Христа! — запричитала старуха. — Уж пожалейте двух убогих. Бог наградит, бог!.. Всё он видит…

— Тогда договорились, — энергично заключил Виталий, не давая старику начать что-то горячее и бестолковое. — Я так Владимиру Сергеевичу и скажу, что вы попросили меня всё насчёт платы за телефон у него выяснить. Вы же мне для этого и его номер телефона дали, так ведь?

— Истинно так! Истинно! Христом-богом просим, — подвывая, закивала головой старуха. — Уж заступись, родимый! Не бросай двух стариков. Нет у нас заступников больше. Вот взял человек и обманул нас. Истинно обманул!

— А Николай-то у него дома был? — как бы между прочим осведомился Виталий.

— Был, милый, был. Сам говорил. Они из магазина поехали, обедали там. Сытый он вернулся, — торопливо, но обстоятельно принялась излагать старуха, словно это должно было пригодиться Виталию в его хлопотах за них.

А Виталий, решив развить успех, поспешно задал новый вопрос, ещё более неосторожный:

— Что ж он всё-таки привёз-то, Николай?

— Не ведаем, милый, — извиняющимся тоном ответила старуха, но в белых глазах её мелькнул испуг. — Не касаемо это нас.

«Стоп! — торопливо скомандовал сам себе Виталий. — Не зарываться только». И вслух сказал как будто даже удовлетворённо:

— Ну и ладно. К телефону это не относится. — И всё же осторожно спросил: — Как думаете, насчёт Николая-то он знает, Владимир Сергеевич, что случилось?

— А то! — кивнула старуха. — Упредили мы его. К нему, чай, приехал парень. Уж он разохался! Ну прямо чуть не плакал, ей-богу. В самый телефон.

Больше Виталий задавать вопросов не решился. Он и так в тот вечер узнал больше, чем рассчитывал. И намеченный план выполнил.

Назавтра его ждал визит куда более трудный и ответственный.

Софья Георгиевна разливала кофе уже в три чашечки. Оживлённый, со скрытым кокетством и туманными намёками, остроумный разговор журчал и переливался за уютным столиком.

Молодой человек всё больше нравился обеим дамам. «Ах, какой муж для Лизы! — умилённо думала Софья Георгиевна. — А впрочем… Я и сама ещё могу волновать…» Дальше мысли её путались в какой-то розовой дымке, и не было времени в них разбираться. Больше всего Софье Георгиевне хотелось сейчас выяснить два обстоятельства: кто такой этот молодой человек и какое у него дело к Владимиру Сергеевичу. Впрочем, с первым вопросом особых затруднений не возникло, и ни к каким ухищрениям прибегать не пришлась. Гость не делал из этого секрета.