Книга Ангелы не плачут - Анна Климова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Степан даже не догадывался о материнских опасениях. Тоска отняла все. Все мысли, все надежды, все желания.
Вот и сейчас он шел по весеннему парку, ощущая себя неким квазимодо, которого все обходят стороной, уступают дорогу. Он превращался в живой укор живущим, в свидетельство того, что в мире происходит что-то не то, если в мирное время молодой здоровый парень вдруг стал инвалидом, и что сотни таких же парней приезжают домой издалека, в лучшем случае, в похожем виде, а в худшем…
Изломанные и душой, и телом, они лишь с виду похожи на остальных. И только родные знают, какими они стали на самом деле.
Нет будущего…
Нет будущего…
Эти два слова витали над ними, как рок, как приговор, не имеющий срока давности.
Однако Степан не хотел верить в этот приговор. Эти слова могли относиться только к покойнику. Но ведь он, Степан, не покойник. Совсем не покойник. Что же тогда так точит душу? Что так дерет изнутри? Ведь обещал себе не думать о словах того человека. Не думать… Все равно, что приказать речке: «Не теки!» Тогда забыть. Некоторые вещи забываются очень легко. Например, он забыл, как играть на гитаре. Забыл, потому что так легче осознавать, что никогда не сможет извлечь из нее голос. Степан спрятал ее, убрал с глаз долой. Он с удовольствием бы отдал ее Пашке-Трубачу, но Пашка еще прошлой зимой замерз в районе вокзала вместе с таким же бедолагой. Или, например, он уже почти не помнил о той боли, которую испытывал много месяцев, когда лежал в госпитале с лихорадкой, между жизнью и смертью, из-за загноившихся ран. А ведь казалось, о таком не забудешь. Но забылось, растаяло в туманной дымке, куда сознание отправляло ненужное или слишком неприятное.
Единственное, что не получалось забыть, так это о Гале. Раз за разом ярко вспоминались их прогулки, разговоры, поцелуи…
В поцелуях ли дело? Значили ли они для нее что-нибудь?
Степан устал и присел на скамейку. Мимо него, обнявшись, шли парочки. Этих подросших парней и девчонок он не узнавал. Только некоторых, которые жили в его дворе. Еще вчера они играли в куклы и копались в песочнице, а сегодня ходят обнявшись, хихикают, что-то шепчут друг другу и идут к Ангелу — бронзовой статуе, популярной среди влюбленных в городе, — чтобы прикоснуться к нему. Считалось, что это принесет счастье. Статую тоже установили на деньги героя войны 1812 года. Бронзовый Ангел, раскинув крылья, сложив в молитвенном жесте ладони и опустив голову, стоял в городском парке уже больше полутора столетий. На его лике читалась скорбь.
Миновали Ангела все исторические бури. Пережил он и революционный энтузиазм народных масс, вдруг поверивших, что Бога нет, войну, а потом и всеобщий бум на цветные металлы, когда сдирали латунь даже могильных оградок. Может быть, вот такой, одинокий и скорбящий, он внушал уважение и щемящее чувство в душе всякого, кто подходил к нему. И хотелось прикоснуться к небольшой надписи, блестевшей от множества таких же прикосновений людей давно ушедших и живущих:
ТРИ ДОБРОДЕТЕЛИ:
ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ —
ВСЕМ СЕРДЦЕМ ТВОИМ ПРИМИ,
А АНГЕЛ СЕЙ МОЛИТЬСЯ БУДЕТ,
ДОКОЛЕ СТОИТ МИР.
Когда очередная парочка скрылась за поворотом аллеи, он тоже подошел к Ангелу. Странно, но он еще ни разу не прикасался к этой надписи. Как-то не удосужились с Леночкой прийти сюда, к Ангелу, хотя целовались и строили какие-то планы. Так, может, поцелуи действительно ничего не значат? Что же тогда имеет значение?
Степан услышал чьи-то шаги и оглянулся. Перед ним стояла Галя.
— Привет, — сказала она с блуждающей улыбкой на губах.
Он вдруг почувствовал такую теплоту в душе, какой давно не испытывал. Как будто внутри него разлили подогретое молоко. Эта теплота родила дурацкую ухмылку на его лице. Он сам понимал, что выглядит с этой ухмылкой совершенно глупо, но ничего не мог с собой поделать.
— Он улыбается, — заметила Галя, подходя ближе. — Как мило. Для человека, без объяснений бросающего девушку, у тебя слишком цветущий вид. Ни капельки сожаления, ни крошечной доли раскаяния.
— Ты… Приехала…
— Да приехала. Я напросилась к тебе в гости, а ты не возражал, помнишь?
— Как ты меня нашла?
— Не было ничего проще. Сначала была у твоей мамы, а потом исходила собственными ножками весь город. Ничего особенного. Надо же мне было взглянуть в твои бесстыжие глаза.
— Не такие они уж и бесстыжие, — возразил Степан.
— Конечно бесстыжие. А какие же еще?
Они стояли почти вплотную друг к другу.
— Я рад, что ты приехала.
— Действительно рад? — шепнула она.
— Да.
— Почему же тогда ты уехал?
— Мне казалось, что так будет правильно.
— Для кого правильно — для тебя или для меня?
— Для нас обоих.
— Да ну? А с чего ты так решил?
— Просто…
— Просто потому, что испугался?
— Я не испугался.
— Тогда что?
— Ты знаешь, кто я.
— Знаю. Ты не чудовище. А я не красавица. Мы не из сказки. Нам не надо разрушать чье-то колдовство, чтобы быть вместе. Это действительно просто. Сложности возникают тогда, когда мы сами этого хотим или позволяем им вторгнуться в нашу жизнь.
Он молча вытер большим пальцем скатившуюся по ее щеке слезу.
Она поцеловала его ладонь, глядя прямо ему в глаза.
— Это ведь так просто — любить. Это единственное чувство, которое дается нам без принуждения и без условий. Знаешь, мне раньше казалось это непонятным, недоступным. Я считала это чепухой, обманом… Ведь нельзя же не замечать недостатки и слабости другого человека настолько, чтобы сказать: «Я тебя люблю, даже несмотря на то, что ты не туда кладешь вещи и храпишь во сне». Я словно нарочно выискивала эти недостатки и всегда их находила, а может быть, просто выдумывала. Признаться, я сама не знала, чего хотела и кого искала. Я представляла любимого человека этакой бесплотной тенью, наделенной способностью не надоедать, не раздражать, любить, когда я этого хочу, и исчезать, когда я этого пожелаю. Тогда и мне надо было бы стать ангелом, бесплотным облаком. Но я не ангел. Я человек. Ангелы не могут ни любить, ни плакать. — Она оглянулась на статую и прикоснулась рукой к надписи. — Они могут только скорбеть. Скорбеть и молиться.
— Тогда ты действительно не ангел, — улыбнулся он, дотрагиваясь до ее руки, поглаживавшей бронзовую надпись.
— Определенно, — согласилась она. — Определенно я не ангел.
— Галя, вы, наверное, догадываетесь, почему мы пригласили вас на нашу передачу, но не знаете, как это получилось? А все очень просто. Ваш муж, Степан, написал нам письмо, в котором рассказал нам вашу историю. Эта история показалась нам очень любопытной. Вы ведь искали свою маму, да? Давайте напомним зрителям эту историю. Вы можете рассказать, что вы знаете о своей маме?
