Книга На вершине власти - Владимир Гриньков

– Кончилось время Бахира. Опасен стал. Есть информация, что он все чаще контактирует с американцами. В таких случаях лучше не медлить.

Гареев знал, почему президент пригласил его в машину и затеял этот разговор. Бахиру конец, это ясно, и Фархад хотел, чтобы Гареев информацию об этом вместе с объяснением своего поступка передал в Москву немедленно, чтобы не возникло недоразумений, когда известие о смещении министра обороны достигнет Кремля.

Бахира к тому времени, вероятно, в живых уже не будет, здесь это быстро. Полковник помнил, как его коллега, работавший в Кабуле, рассказывал: когда к власти в Афгане пришли национально-демократические силы во главе с Тараки, тот словно невзначай поинтересовался у советского посла, с кем из министров прежнего правительства послу хорошо работалось. Посол, недоумевая, к чему бы это, пожал плечами и припомнил самого улыбчивого – министра торговли, его и назвал, а на следующее утро стало известно, что все низложенные министры умерщвлены прошлой ночью, за исключением одного – того самого, с белозубой обаятельной улыбкой.

Гареев посмотрел прямо в глаза Фархаду, давая понять, что все передаст по назначению тотчас по возвращении в Хедар, а Фархад уже повернулся к Сулеми.

– Твои люди должны изолировать Бахира, как только он прибудет в столицу. Доставь его на свою базу, туда же стяни гвардию во избежание случайностей. В военное министерство пошли своих, в службу безопасности также – пусть все возьмут под контроль.

Сулеми торопливо кивал, лицо было непроницаемо. Однако его грызло беспокойство. Бахир – сильный враг, в какой-то момент он подумал, что зря Фархад не распорядился изолировать министра прямо в порту – людей для этого было достаточно.

Порт уже скрылся за грядой холмов. Машины мчались по безлюдному шоссе, направляясь в Хедар.

52

Абдул ушел куда-то за кусты, чтобы лучше видеть дорогу, и Муртаза с Амирой остались наедине. Амира нервничала, кажется, бросала на дорогу осторожные взгляды, и Муртаза, жалея ее, мягко сказал:

– Все будет хорошо, вот увидишь.

Он и сам хотел бы верить в то, что говорил. Амира благодарно кивнула, но спокойствие к ней не возвращалось – даже внешне.

– Я поговорить с тобой хотел, – сказал Муртаза.

– О чем?

– О тебе.

Амира удивленно вскинула голову, легким движением руки поправила темную прядь, переспросила, смутившись:

– Обо мне?

– Да. Мне вот интересно – дальше что?

– Что значит – дальше?

– Ну, после того, как до Фархада доберемся.

Муртаза хотел добавить: «Если еще доберемся», но оборвал фразу.

– Не знаю, – Амира пожала плечами. – Жизнь будет. Но я ее не очень представляю. Будто в тумане. Вот сейчас все ясно – предатель должен быть казнен. А потом…

– Но ведь это твоя жизнь.

– Моя, верно, – коротко согласилась Амира. – Но я действительно не знаю.

– Кто же знает?

– Абдул.

– Абдул? – удивился Муртаза.

Амира кивнула.

– Да. Абдул. Он знает, что делает сейчас и что станет делать потом.

– И ты будешь поступать так, как он скажет?

– Наверное. Еще не знаю.

Ее явно тяготил этот разговор. Муртаза вздохнул.

– Почему бы нам с тобой не уехать, скажем, во Францию? – предложил он. – Ты бы училась в университете…

– Я не могу.

– Но почему?

– Потому что у меня есть дело, которое слишком много значит. Уничтожить Фархада.

– Хорошо, но что же потом?

– Нет, не знаю, – покачала головой Амира. – Давай не будем говорить об этом.

Муртаза обиженно насупился. Внезапно послышался треск веток, и из кустов вывалился Абдул. Он был так возбужден, что Амира сразу все поняла и торопливо спросила:

– Едут?

И, не дожидаясь ответа, приподнялась над кустарником. На гребне холма, еще плохо различимые, маячили три точки. Еще не ясно было, те ли это машины, но Абдул уже скомандовал:

– Амира! К левому гранатомету! Муртаза, остаешься здесь!

Голос его звучал глухо.

Машины приблизились. Теперь нельзя было ошибиться – это действительно был президентский кортеж. Они уже стремительно поднимались по склону. Теперь главное – остановить головную, тогда и остальные притормозят.

– Беру первую! – крикнул Абдул, ворочаясь в кустарнике и ища опору для гранатомета. – Открывайте огонь только после меня. Амира – по второй, Муртаза – третью.

53

Хомутов откровенно скучал. Еще в порту, когда Сулеми оставил его одного в салоне машины, а шофер за зеркальным стеклом, похоже, и вовсе не подозревал о существовании таинственного седока, у Хомутова возникло такое чувство, какое бывает у забытого взрослыми ребенка. Так напряженно шла подготовка к церемонии передачи техники – и все впустую, все усилия. Теперь ему оставалось одно – ждать, когда о нем, наконец, соизволят вспомнить.

Он забился в угол обтянутого кожей салона и сидел неподвижно, не глядя в окно – машины отогнали куда-то на задворки порта, вокруг ничего не было, кроме нагромождений контейнеров, между которыми прогуливались люди Сулеми, охраняя, стало быть, президентский автомобиль. Водитель «мерседеса», в котором томился Хомутов, дремал, развалившись поперек сиденья.

Но это все продолжалось недолго. Охрана снаружи засуетилась, шофер подхватился – и машины кортежа тронулись, попетляли среди контейнеров и оказались прямо у трибуны, рядом с которой стояли Фархад и его приближенные. Хомутов ждал, что Сулеми снова сядет к нему, но вскоре обнаружил, что тот вместе с Гареевым усаживается в президентский автомобиль, и от этого еще больше заскучал – похоже, ему предстояло возвращаться в Хедар в одиночестве.

Кортеж покинул территорию порта, дорога вилась среди холмов, – по крайней мере, была пища для глаз. Хомутов смотрел по сторонам жадно, хотя, говоря по чести, смотреть было не на что – щебнистые сопки, покрытые местами темным кустарником. Колонна поднялась наверх, перевалила через седловину, скатилась в сухое русло. Впереди лежал длинный пологий подъем.

Хомутов почти дремал, не глядя на идущие впереди машины, еще минута-другая, и он заснул бы, но внезапно впереди что-то произошло – причем так быстро, что на это ушли доли секунды. Сквозь полудрему до него донесся негромкий хлопок – и сейчас же полыхнуло, как ему показалось, прямо перед лобовым стеклом. В следующий миг он оказался на полу салона, потому что его «мерседес» сделал крутой поворот, и Хомутова затрясло так, что он едва не потерял сознание.

Когда машина наконец замерла, он был не в силах подняться. Казалось, время остановилось, а с ним остановилась и жизнь в его теле. Он не знал, сколько пролежал без движения…