Книга Блаженство греха - Энн Стюарт

Губы его спустились вниз по ее лицу, к подбородку. Еще ниже…

— Я думал, мне придется силой стаскивать с тебя одежду, — пробормотал он в душистую нежность ее кожи. — С чего это ты решила облегчить мне задачу?

— Хочу, чтобы это как можно скорее закончилось, — угрюмо отозвалась она.

Интересно, подумал Люк, чувствует ли она его улыбку на своей коже.

— В душе я южный парень, детка, — промурлыкал он. — Обстоятельный, неторопливый.

Вновь дрожь пробежала по ее телу, и он узнал страх.

Люк поцеловал ямочку у горла, попробовав на вкус ее пульс.

— Не волнуйся, — сказал он. — Тебе понравится. Или именно этого ты и боишься?

— Я тебя не боюсь.

— Это новость. Пять минут назад ты говорила, что боишься.

— Ты собираешься трахать меня или спорить со мной?

Грубое слово прозвучало так странно в ее устах. Он сомневался, что она когда-нибудь использовала его в этом смысле. Но, с другой стороны, он сомневался, что она много занималась тем, что оно означает.

Он наклонился, навис над ней.

— Собираюсь. Не сомневайся. Именно трахать. Медленно, страстно, роскошно. А теперь почему бы тебе не открыть ротик и не перестать сопротивляться?

Она еще напряглась, когда он поцеловал ее, затем расслабилась, опустилась на смятую кровать. Снова жертвенная девственница, подумал он, скользнув ладонью под коротко стриженные волосы.

Он целовал ее и раньше, одурманенную, в полубессознательном состоянии, и тогда она была более отзывчивой. Теперь она лежала под его поцелуями, всем видом давая знать, что он не в силах ее возбудить.

Откуда ей знать, что она состязается с мастером своего дела.

Он поймал ее нижнюю губу и мягко прикусил. Коротко. Интересно, заводится ли она от боли? Надо надеяться, что нет — он не в настроении для этого конкретного выверта. Если единственный способ возбудить ее — это сделать больно, он, возможно, и изменит свое мнение.

— Не надо. — Это прозвучало как тихая, отчаянная мольба.

— Тогда поцелуй меня.

Она поцеловала. По крайней мере, попыталась. Встретила его рот с неумелой силой, ударившись о него, и стиснула зубы от яростных усилий.

— Не так, — проговорил он. — Вот так. — И поцеловал легко, соблазнительно, мягко покусывая ее рот до тех пор, пока она не начала подражать ему, потянувшись к его губам, прильнув на короткий, дразнящий момент.

Он мог сказать, в какое именно мгновение все изменилось. Когда медленное, предательское тепло стало закрадываться под ее оборонительные укрепления. Он сомневался, что она поняла это — слишком была сосредоточена на поцелуе, — что узнала пробежавший по коже предательский трепет, эту странную, нерешительную приостановку дыхания.

Она способная ученица. С ним, по крайней мере. Внезапный порыв ветра ударил в трейлер, сотрясая его, и она испуганно вскрикнула, отпустила матрац и обхватила его за шею в неожиданной панике. Прикосновение к горячей влажной коже оказалось, должно быть, таким же ужасающим, что не успела она дотронуться до него, как руки ее снова упали на постель, и она отвернула голову, уклоняясь от его рта.

Он не возражал. Ему уже удалось добиться от нее первого отклика. Можно еще подождать.

— Знаешь, — пробормотал он, рисуя ладонью легкие, случайные узоры на ее руке, — возможно, мне надо было просто напоить тебя. Тогда ты б забыла, что ненавидишь секс.

— Я уже пыталась. — Голос ее был ровным и неуступчивым в темноте, и он мог подумать, что выдумал тот короткий проблеск реакции. Да только он не из тех, кто выдумывает такое.

— Правда? — Ладонь его скользнула к плечу, потом снова вниз в медленной, нежной ласке.

— Хочешь верь, хочешь нет, но были и другие мужчины, с которыми я действительно хотела переспать.

— Милый эвфемизм.

— Иди к черту.

— Угу. — Она злилась все больше и больше, но это отвлекало ее от страха. Когда она злится, то забывает, что фригидна.

— Означает ли это, что ты хочешь спать со мной? — спросил он, придвигая ноги ближе. Он сто раз пожалел, что не снял джинсы — не хотел ее напугать.

— Ни за что на свете.

— Не волнуйся, — он приблизил рот к ее уху, — ты будешь слишком занята, чтобы спать.

В ушах у нее были крошечные золотые «гвоздики». Дорогие, подумал он, легонько укусив. Она беспокойно поерзала, мертвой хваткой стискивая смятые простыни.

— Не мог бы ты ускорить это?

— Зачем? Опаздываешь на самолет или еще куда? — Она хорошо пахнет. Больше, чем хорошо, просто восхитительно. Мылом, духами и возбуждением. Ее запах смешивался с влажным воздухом, и он подумал, что ее желание может сбыться, если он не сделает глубокий вдох и не притормозит.

— Как только доберусь до своей машины…

— Что ж, киска, — прошептал он ей в шею, — мы никуда не едем в эту бурю, так что привыкай. Просто лежи и думай об Англии.

Она издала какой-то странный звук. Если б это был кто-то другой, Люк мог бы подумать, что это смех, но Рэчел Коннери, насколько он мог судить, совершенно лишена чувства юмора.

Он всегда хорошо видел в темноте. Какое у нее мученическое лицо. Бледная кожа, дрожащий рот, глаза, крепко зажмуренные от ужасов, которые вот-вот придется вынести. У него даже возник соблазн поскорее покончить со всем этим.

Если бы в голове у него не было важного плана, именно так бы он и поступил. Но просто овладеть Рэчел Коннери недостаточно. Ему надо поработить ее тело и душу, а это требует чуть больших усилий.

Он положил ладони на ее маленькие груди, накрывая их, и она нервно дернулась, потом снова легла, стиснув зубы. Он был прав, она слишком худая. Если б нарастить чуть больше мяса на эти кости, грудь стала бы пышнее и округлее. Ему хотелось бы увидеть ее такой. Пухленькой и бойкой. Это казалось немыслимым для тощей, рассерженной женщины, лежащей в его постели, но он все равно смог представить такое.

— Перевернись на живот.

Поторопился. Она быстро села и оттолкнула его от себя.

— Я передумала. Я ухожу отсюда.

— Ты остаешься. — Он толкнул ее назад на кровать, позволив себе легкое удовольствие пустить в ход силу.

Гнев прогнал ее страх.

— Если не дашь уйти, это будет изнасилование.

Он положил ладони ей на плечи, пригвоздив к матрацу.

— Так умоляй меня.

Снаружи раскат грома сотряс старый фургон. Она взглянула на него, от вызова не осталось и следа.

— Пожалуйста, не надо.

— Прости, — отозвался он, накрывая ее тело своим и удерживая ее. — Поздно. Слишком поздно поворачивать назад.