Книга Фотография - Пенелопа Лайвли

Она ждет. Видимо, это — один их редких случаев, когда Сандра решает-таки порасспрашивать Оливера о его прошлом. Он заметил ее целеустремленность.

— Просто им надо кое-что прояснить, — говорит он. — Уточнить кое-какие даты и тому подобное.

— Это как-то связано с издательством? — спрашивает Сандра. — Деловой вопрос? — Тон ее делано безразличен.

Оливер не умеет и не любит лгать. Вот и теперь он дергается:

— Ну, в определенном смысле, да… Если честно, не совсем. Косвенно, иными словами.

Воцаряется многозначительное молчание.

— Ясно, — говорит Сандра. Затем: — Этот Глин — весьма примечательный мужчина. И обаятельный. Говоришь, ученый?

— Ага, — Оливер притворно зевает. — Слушай, любимая, я устал, как собака. Наверное…

— А его жена, — продолжает Сандра. — Ну, та, которая умерла. Кэт, кажется? Она не произвела на меня никакого впечатления, кроме того, что была удивительно красива. Значит, вы были близко знакомы?

Теперь Оливер понимает: хватит. Чтобы успокоить, умиротворить ее, он кладет ей на бедро ладонь и отворачивается с притворным усталым вздохом, в надежде, что подействует. Спустя несколько мгновений Сандра отворачивается и умолкает.

Оливер еще долго не может уснуть. Они толпятся у него перед глазами — Ник, Глин, Элейн. А более всего — Кэт; он видит и слышит Кэт ясно и отчетливо. «Привет, Оливер! — говорит она, влетая в его кабинет-сарай в старые добрые времена. — А где все?» Она сидит на подоконнике в доме Элейн и заплетает Полли косу. Вот она рядом с Ником на той злополучной древнеримской вилле, и он поднимает фотоаппарат. И когда он постепенно пересекает грань между бодрствованием и сном, она все равно не уходит, но теперь она очень молода — девочка-Кэт, которую он не знал, — и говорит о любви. Он не может разобрать ни слова.

Глин и Майра

Сегодня день рождения Глина. Он вспоминает о нем только тогда, когда видит дату в утренней газете. Глин никогда не любил дни рождения. Но прекрасно знал, сколько ему лет — шестьдесят два года. Напоминание о неизбежности старения ему не особо понравилось. Время — его рабочий инструмент, это да, но если применять его к себе, точно кто-то пакостно хихикает за спиной: мол, все смертны, и ты, как оказалось, не исключение.

Суббота. Выходные он планирует посвятить бумажной работе и подготовке к написанию статьи. Всяко полезно. В последние дни Глин пребывает в странном состоянии. И понимает это, потому что видит, что не может работать, как обычно, что усердие дается ему ценой волевого усилия, что ему стало трудно собраться с мыслями и он порой не может уследить за их направлением. Он, который всегда мог работать в любых условиях — работа была его движущей силой с тех пор, как он себя помнит. Теперь все изменилось. Он подолгу пялится в экран компьютера, не поворачивает страницы книги в руках, читает, не понимая ни слова из прочитанного.

Кэт. Все из-за нее. Вместе с тем что-то случилось с прежним желанием винить ее. Острая необходимость уличить ее во лжи, двуличности и связях с сонмом неизвестных любовников улетучилась. Встречи с Клэйвердоном и его приятелем и четой Хепгуд, разговор с любезным хозяином портрета Кэт подорвали его целеустремленность. Осталось чувство неловкости и даже стыда. Его больше не интересуют ни то, что она могла натворить, ни те, с кем… Даже Ник, как он с удивлением обнаруживает, его практически не интересует.

Он думает о Кэт. Она заслоняет ему экран, застит страницы. Он ее слушает.

В передней звенит звонок. Это Майра. Торжественно улыбаясь, она вручает ему подарок — довольно милую фарфоровую безделушку ранневикторианской эпохи. И то и другое он принимает со всей подобающей вежливостью, но ее визит явно неуместен. Совсем неуместен. Негласное правило их отношений предполагает, что встречаются они только у нее. До этого она бывала в этом доме всего раза два или три. Столкнувшись с ней в университете, он удостаивает ее вежливым приветствием, точь-в-точь таким же, каким встречает любого другого коллегу; без сомнения, кое-кто знает об их отношениях, но зачем лишний раз афишировать? В тех редких случаях, когда они выбирались куда-нибудь вместе, он намеренно искал место подальше.

Глин проводит ее на кухню и угощает кофе. А что ему еще остается? И говоря по правде, с ее появлением у него улучшается настроение. Противное ощущение жалости к себе, вызванное лишним напоминанием о собственном возрасте, чувство одиночества совсем ему не свойственны — ему, который всегда так тщательно охранял свое личное пространство.

Майре за сорок; долгое время она была замужем, но Глин совсем не желает знать ни об этом браке, ни о том, отчего он распался. Она красива зрелой красотой, темноволосая и жизнерадостная, в подходящие моменты ее присутствие подбадривает его, придает ему сил. Каковые моменты обычно выбирает он сам — за несколько лет отношений Майра четко уяснила для себя их границы. Если поначалу она и задумывалась о более прочном союзе, то теперь оставила всякую на него надежду. Так же как и Глин понимает, что, если Майре подвернется кто-нибудь более подходящий, ему придется отступить. Он нечасто задумывается об этом, а если и задумывается, спокойно решает, что просто поищет кого-нибудь другого.

Глину нравится секс с Майрой, да и она ясно дает понять, что и ей тоже. Они достаточно близки для тех, кто — как они всячески подчеркивают — спит друг с другом исключительно ради обоюдного удовольствия. Когда он с Майрой, он не допускает мыслей о Кэт. Не потому, что Майра не может заменить Кэт, скорее потому, что ей никогда не стать для него тем, чем была Кэт.

— Ты, наверное, работал, — извиняющимся тоном говорит она.

— Ну да.

Услышав в голосе Глина нехарактерную для него нерешительность, Майра тут же за нее ухватилась:

— Такой день чудесный.

Он замечает: да, так и есть. И начинает понимать, к чему она клонит. Пару минут спустя ее план начинает ему нравиться. Пикник. Прогулка на свежем воздухе. Может быть, обед в местном пабе. Или же (как выясняется, она неплохо подготовилась) есть тут поблизости одна старинная усадьба, и как раз сегодня там открыто. Но, наверное, ты там уже побывал.

Он там не был. И, сказать по правде, совсем не возражал против того, чтобы съездить и взглянуть. Майре повезло. Он соглашается, удивляясь самому себе. Но сначала ему надо-таки посидеть за письменным столом — срочные письма, знаешь ли.

Майру это абсолютно устраивает. Она найдет чем заняться. И в течение следующего часа она быстренько устраивает ревизию всем его чашкам и блюдцам. Отправляет в мусорное ведро заплесневевшие объедки из холодильника, собирает остальной мусор в пакет и быстренько пробегается по комнатам с пылесосом. Именно этого он всегда и боялся, когда речь шла о Майре, отчасти поэтому и не желал, чтобы она приходила к нему домой. Так что он ограничивается сухой благодарностью.

Она быстро понимает это и тактично извиняется.

— Боюсь, я слишком увлеклась. Ты же меня знаешь. — Так и есть, и она снова напоминает ему, что помимо альковных утех ее жилище манит его и домашним уютом. — А у тебя нет ни времени, ни желания, так? Куда только смотрит домработница! Конечно, будь здесь твоя жена…