Книга Внутренний порок - Томас Пинчон

— Дай-ка угадаю — светлые волосы, швед, иногда разговаривает чудно, отзывается на имя Йети?

— Он самый. Я-то думаю, он к Слоун, в основном, приходил, если хочешь знать.

— Но он предупреждал Мики о… чем? чтоб в «Планету цып» не совался? Не доверял телохранителям?

— Да о чём угодно… Мики клал на все советы с прибором, ему нравилось в «Виде на канал», а особенно — в этой массажной точке. Из нас никто и не ожидал, что на неё налёт устроят. Вот у тебя мило за щёку берут — и тут же настоящий, блядь, Вьетнам, куда ни повернись: десантники какие-то, из джакузи аквалангисты лезут, девки бегают, визжат…

— Ниччёсе. А ты, похоже, там был, а вовсе ни в какой не Пико-Ривере.

— Ладно, ладно, заглянул на секундочку, взять эту лиловую дрянь, её Зоретта любит, в ванну ещё наливаешь, а от неё там пузырьки?

— Ванную пену?

— Её, да. И захожу прямо посередь всего, но постой-ка, ты — ты говорил, что сам там тоже был, без сознания или как-то, почему ж я тебя тогда не видел?

— Может, это я на самом деле был в Пико-Ривере.

— Только бы с моей невестой не путался. — Они посидели, недоумённо изучая друг друга.

— Зоретта, — произнёс Док.

Приблизился характерный раскат длинноходного двигателя «харли». То был один из партнёров Клэнси на вечернюю свиданку, сама она ехала у него за спиной.

— Всё нормально? — крикнула она, хоть и без особого интереса.

Борис открутил стекло и высунулся.

— Этот парень тут пугает меня до чёртиков, Клэнс, где ты таких крутанских омбре берёшь?

— Я те звякну, Док, — как бы протянула Клэнси. Док, вспомнив старую песенку Роя Роджерза, ответил четырьмя тактами «Счастливых тебе дорожек», а Клэнси и её новый друг Обри с рёвом вылетели со стоянки, Обри помахал рукой в перчатке, и следом за ним вскоре вырулили его коадъютор Торндайк на «электре-глайд» с совкоголовым движком.

ДЕСЯТЬ

Вернувшись на пляж, Док рухнул на кушетку и отчалил ко сну, но едва пронзил поверхностное натяжение и нырнул в быстрый сон, как богомерзко залязгал телефон. В прошлом году у свихнувшегося подростка-торчка, знакомого Дока, случился приход по вандализму, и он спёр у себя в школе пожарную рынду, а наутро вьюноша, не справившись с угрызениями совести и толком не зная, что ему делать с рындой, пришёл к Доку и предложил ему её у него купить. Эдди Снизу, некоторое время ишачивший на телефонную компанию и умело обращавшийся с паяльником, приварил её к телефону Дока. Тогда это виделось оттяжной придумкой, потом же — редко когда.

Оказалось, на проводе — Нефрит, и у неё — ситуация. Судя по фоновому шуму, она стояла где-то на улице в телефонной будке, но тревоги в её голосе шум не покрывал.

— Знаешь «СОО»[45]на Закате?

— Проблема в том, что меня они тоже знают. Что такое?

— Бэмби. Её уже двое суток нет, и я волнуюсь.

— Потому рокенроллишь на Стрипе.

— Тут вечером «Прыщавый Кабздох» играет, поэтому если ей где и быть, так тут.

— Ладно, потусуйся там ещё, приеду, как получится.

К востоку от Сепульведы взошла луна, и Док продвигался нормальненько. С трассы он счистился на Ла-Сьенеге, срезал по Стокер к Ла-Бриа. В радиопрограмму, уместную для этого часа, входила одна из немногих попыток создать чёрную сёрф-музыку — «Душа-чувиха» «Тефтельного Флага»:

Кто, хиляя по стриту,

Шузом щёлкнет на ходу?

Лыбу давит, не зевает

И за шкицу не канает

С полчиха? [Гитарный рифф с малой септимой]

Душа-чувиха!

Кто плевать хотел на карму?

Разевает пасть на маму?

Кто наглеет даже с мавром —

Сандра Ди с завивкой афро —

Так лихо?

Душа-чувиха!

На волне чувиха — ах!

Кто с пачули в волосах?

В Эрмосе бегает без башни,

А в Южном Центре просит кашки?

Стой тихо —

Душа-чувиха!

Так дальше. Следом — марафон Дикаря Фишера, от которого Дока наконец спасло явление в Ла-Брие огней «Пинка». Он перехватил пару хот-догов с чили навынос и поехал дальше в гору, жуя их на ходу, отыскал, где поставить машину, и остаток пути до Заката прошёл пешком. Перед «СОО» толпились любители музыки, передавали друг другу мастырки, пререкались с вышибалой в дверях, танцевали под массивно звукоусиленные басовые партии, что доносились изнутри. То играли «Фурии», в те дни известные наличием у себя в составе трёх басов и никакой лидер-гитары, — они разогревали перед «Прыщавым Кабздохом». То и дело в затишье кто-нибудь гарантированно прорывался к дверям и вопил:

— «Белого кролика» залабайте! — после чего его опять вышвыривали на улицу.

Совсем немного погодя Док столкнулся с Нефрит и якобы пропавшей Бэмби — те тусовались перед лавкой с мороженым чуть выше по улице, на ускоренной перемотке мололи языками, размахивали гигантскими рожками, рискованно нагруженными разноцветными вкусами натурального мороженого.

— Ого, Док! — крикнула Нефрит, предостерегающе чуть нахмурившись, — что ты тут делаешь?

— Ага, — протянула Бэмби, — мы прикидывали, ты скорей по Хербу Алперту и «Тихуанской Меди».

Док приложил к уху ладонь, повернувшись им к клубу.

— Мне показалось, там кто-то играет «Этот парень в тебя влюблён», вот и прискакал. Нет? Что я вообще здесь делаю? Как вы, девушки, сегодня — всё тип-топ?

— Бэмби нам срастила проходки на «Кабздоха», — сказала Нефрит.

— У нас двойная свиданка, — сказала Бэмби. — Пора старушке Лотосу разжиться тут себе чёткой парой, и ею сегодня будет Блескучий Мак Макчокли, малышка.

К обочине подкатил белоснежный «роллз», ведомый шофёром, изнутри раздался голос:

— Ладно, девочки, стоим, где стоим.

— Ох, блядь, — произнесла Бэмби, — опять, Нефрит, твой шмаровоз.

— Мой шмаровоз, это с каких же пор?

— Ты ж не забыла подписать то письмо о намерениях, правда?

— Ты в смысле — ту кучу бумажек в ванной? не-a, я ими подтиралась, они уже давно кончились, а что — это важно?

— Так, хватит ебать мне мозги, в машину обе, нам о делах поговорить надо.

— Джейсон, я в эту машину не сяду, там воняет, как на фабрике пачули, — ответила Бэмби.

— Ага, лучше на тротуар выйди — встань на ноги, будь мужчиной, — фыркнула Нефрит.

— Ну, я, наверное, побежал, — просиял Док.

— Побудь ещё чуть-чуть, Барни, — сказала Бэмби, — полюбуйся представлением, ты тут в развлекательной столице мира.