Книга Вспомни лето - Элизабет Лоуэлл

– Вычищу Дева. Покормлю его, прогуляю немного.

Выведу на ринг, поработаю с ним, снова приведу в порядок. Буду думать о дистанции с препятствиями, которую я не увижу еще четыре дня. У меня много дел.

Хмурясь, Корд опустил глаза на свои руки. Они непроизвольно сжались в кулаки. Ему было крайне неприятно думать о том, что она поедет по той дистанции. Он видел планы, у него были параметры каждого препятствия с точностью до миллиметра. Мысль об обессилевшей после такой поездки Рейн и об огромном, но таком же изнуренном жеребце заставила Корда похолодеть.

– О такой дистанции стоит побеспокоиться, – с нажимом сказал он. – Это черт знает что.

Заглянув в его холодные голубые и очень озабоченные глаза, Рейн поняла, как он за нее волнуется. А точнее, боится за нее.

Эта мысль поразила Рейн. Посмотрев на себя глазами Корда, она увидела все в другом свете – троеборье на самом деле.., опасно… Она открыла было рот, чтобы развеять его опасения, да так ничего и не сказала.

Что нового она могла поведать Корду Эллиоту о безопасности?

– Я – хороший наездник, – спокойно проговорила Рейн, придвигаясь к нему поближе. – А Дев входит в десятку лучших лошадей в мире.

Не говоря ни слова. Корд прижался ртом к ее животу.

Он пытался отделаться от видения страшной картины, когда она лежала, растянувшись в грязи, без сознания, а огромный жеребец стоял над ней как страж.

Корд не мог забыть, что Рейн едва не умерла.

– Охотно верю, – наконец произнес Корд, потершись губами о ее тело. – Но есть такое понятие, как удача.

Корд вспомнил про золотую монету в кармане. Госпожа Удача. Госпожа Смерть. Аверс и реверс одной монеты, разделенные тонким слоем металла.

– Давай займемся Девом, – сказал Корд резко, встав из-за стола. Он отнес оставшуюся посуду в мойку и повернулся к Рейн. – Хорошо?

Она склонила голову набок, изучая его"

– Разве тебе не надо работать?

– Я буду работать.

Он снял хлопчатобумажную куртку с крючка и надел ее, несмотря на теплый день. Он всегда так делал, потому что постоянно носил оружие.

Обернувшись, Рейн уловила блеск вороненой стали пистолета. До сих пор она не замечала оружия и даже не видела, как Корд нацепил его. Синяя хлопчатобумажная куртка прикрыла пистолет в кобуре, пейджер, патроны.

– Тебе все это нужно только" затем, чтобы следить, как я обихаживаю Дева? – спросила она напряженным голосом.

Корд вспыхнул, удивляясь собственной реакции. Он немного помедлил, а потом повернулся к ней лицом. Ему не приходилось бороться с собой вот так уже давно. И он расстроился, внезапно догадавшись, как быстро Рейн поколебала его умение держать себя в руках.

– Увидев эту проклятую дистанцию, любой вздрогнет. А у меня здесь свои задачи, – коротко сказал он.

– Какие?

– Защитить твоего отца и тебя.

Рейн побелела как полотно.

– Меня?

– Рейн Чандлер-Смит – заманчивая мишень. Твой отец – очень могущественная персона, мать – единственная наследница одного из самых больших состояний Америки. Ты – любимица колонок новостей и спортивных страниц. Репортеров привлекает твоя громкая фамилия и тот факт, что ты, женщина, соревнуешься на самом высоком уровне в троеборье, которым прежде занимались только мужчины и военные.

Рейн беспомощно развела руками. Никогда еще она не думала о себе как об объекте зависти или мести. Она всего-навсего женщина, которая умеет обращаться с лошадьми, но ради этого навыка ей пришлось немало потрудиться.

За стенами «дома на колесах» какой-то мужчина заговорил с девушкой, потом еще один вступил в разговор, раздался смех. Рейн казалось, что они находятся в ином измерении.

– Не исключен и такой вариант, – продолжал Корд все тем же ровным и холодным голосом. – Если преступникам не удастся прошмыгнуть мимо моих людей, чтобы убить твоего отца, они могут войти с черного хода и захватить тебя в заложники.

Рейн похолодела от страха. Реальность вновь грубо вторгалась в ее спокойный, упорядоченный мир, необратимо изменившийся с появлением Корда Эллиота.

– Тебе это сказал мужчина по радио? – спросила она напряженным голосом.

– Какой мужчина?

– «Аста ла бай-бай», – с сарказмом произнесла она прощание на смеси испанского и английского.

По тону Рейн он понял, что она злится на неизвестного мужчину. Но больше всего она сердилась на гонца, который принес плохие вести; на Корда Эллиота.

Он улыбнулся.

– Добрый старый «аста ла бай-бай». Да, он мне сказал. Но я уже знал. Я только не знал, какой именно убийца намерен получить снайперский приз. А не зная точно, что за враг играет в пьесе, труднее защищать людей.

Рейн злобно потерла руки.

– Ты убедился, что со мной можно иметь дело?

– Что это значит?

– Единственная спальня, где тебе предстояло меня отлавливать, – твоя, – парировала она, вспоминая подслушанные слова.

– Я тебя поймал.

Она отвернулась, не в силах выдержать его пронзительный голубой взгляд. Вместо того чтобы извиниться перед ней, он давил на нее так же, как и она на него. Рейн разозлилась. Она считала, что лучше вступить в жаркий спор, чем спокойно вести холодную войну.

– Вот зачем ты затащил меня в этот «дом на коле», сах"? – злобно спросила она Корда. – Для удобства?

Ты захотел убить сразу двух зайцев? Да?

В его глазах вспыхнули огненные искорки. Корд подошел к ней и привлек к себе.

– Я не поэтому занимался с тобой любовью, – сказал он. – То, что я стал твоим любовником, осложняет мою работу, а не облегчает, Рейн. Когда тебя нет перед глазами, я очень волнуюсь. А когда вижу, умираю от желания.

Корд наградил ее крепким поцелуем. В живот Рейн уперлась его возбужденная плоть.

Поколебавшись секунду, она обняла его за талию и жадно поцеловала в ответ, не обращая внимания на смертельное оружие, на которое наткнулись ее пальцы. Осталось всего несколько дней, так мало дней, которые она могла быть с ним.

Словно прочитав ее мысли. Корд приподнял голову и сказал:

– Если я сию минуту не остановлюсь, то сегодня ты не выйдешь из моей спальни.

Увидев, как расширились ее зрачки, почувствовав дрожь, пробежавшую по ее телу. Корд понял, что она тоже хочет его.

– Ты меня совращаешь, – проговорила Рейн.

– Вот и хорошо. После прошлой ночи я боялся, что у тебя все воспалится и будет больно. – Ночью она отдавалась ему каждый раз по-новому. От этой мысли его сердцебиение участилось.

Рейн посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.