Книга Расемон - ворота смерти - И. Дж. Паркер

Мальчик метнул на Тору негодующий взгляд и, сжав кулаки и сверкая глазами, прокричал:

— Что ты имеешь в виду?

Тора спокойно посмотрел на разгневанного маленького князя и смело ответил:

— Ах, простите. Я совсем забыл, что вы один из них. Но что ни говори, а так я думал тогда, но мой хозяин оказался хорошим человеком. Вообще-то он почти ничем не отличается от нас, простых людей. Может, и вы, когда повзрослеете, станете таким, как он.

Мальчик открыл было рот, чтобы возразить, но решил обдумать слова Торы. Немного погодя он спросил:

— А за что ты так не любишь благородных людей?

— Вы называете их «благородными»? — Тора расхохотался. — Эти «благородные» люди отняли у моих родителей дом и надел, и старики умерли от голода, пока я бился в сражениях за этих самых «благородных» людей.

— Такое, наверное, трудно пережить, — сказал юный князь. — Я сочувствую тебе, но подобные вещи, видимо, случаются редко. Насколько мне известно, в нашей стране крестьяне живут счастливо.

— Откуда же вам это известно? Ведь вы еще дитя и живете в столице. Вы никогда не жили так, как живут крестьяне на принадлежащих вам землях. А я вот бывал в дальних краях и видел, как там достается людям. Со многими произошло то же, что и с моей семьей. Они работают на полях от рассвета до заката, выращивая рис, просо, бобы, коноплю, и когда им кажется, что они уже достаточно запаслись на зиму, приходит сборщик налогов и отбирает у них половину урожая в пользу господина. Тогда они возвращаются на поля, чтобы вырастить себе на прокорм каких-нибудь поздних овощей, но правителю дай-подай новый пруд в саду, и он посылает за бедным крестьянином, чтобы тот его выкопал. А потом правитель хочет, чтобы к этому пруду перенесли гору, и отгадайте, кто выполняет работу? Потом нужно строить дороги и возводить храм в честь предков правителя. А пока крестьянин горбится на господина, его жена и детишки, еле волоча ноги от голода, работают на поле. Когда же он наконец возвращается домой, выясняется, что правитель затеял войну с соседом и требует бедолагу к себе с секирой или каким другим оружием, на которое тот сумеет наскрести денег. А пока он воюет, солдаты другого правителя приходят в деревню, убивают его семью и сжигают дом. — Тора умолк, тяжело дыша. Он вдруг смекнул, что рассуждает не сам с собой, и бросил тревожный взгляд на мальчика, но юный князь Минамото задумчиво смотрел вдаль.

Он молчал долго, потом серьезно проговорил:

— Нет, ты не понимаешь. Кто-то должен радеть о простых людях. Мы живем для того, чтобы заботиться о крестьянах, так же как они — чтобы работать на нас. Это честный уговор. Мы воюем, чтобы защитить вас, простой народ, и погибаем в сражениях за вас. А еще мы беспокоимся о вашем будущем, запасая зерно на случай неурожая, мы творим правосудие, ловим преступников и поддерживаем среди вас порядок. А храмы строятся на благо всех людей, равно как и дороги.

Тора остановился и, положив крепкие руки на щупленькие плечики мальчика, сказал:

— Честный уговор, по-вашему? Взгляните-ка вокруг! Кто живет лучше? Кто ест вкусно и досыта? Кто разъезжает верхом и в каретах, вместо того чтобы ходить пешком? Кто одет в шелка и парчу? Кто может позволить себе много жен и наложниц? У кого есть свободное время на охоту, забавы и глупые стишки?

Мальчик сердито стряхнул с себя руки Торы.

— Да ты слепец! — яростно вскричал он. — Ты все видишь только со своей стороны! Ты никогда не был князем. Откуда тебе знать, каково живется нам?!

Тора кивнул:

— От вас уже кое-что знаю. Вы ведь весьма смышленый для своего возраста. Кстати, сколько вам лет?

— Одиннадцать, но возраст тут ни при чем, — высокомерно отрезал мальчик. — Я знаю многие вещи, потому что в отличие от тебя научен использовать свой ум.

Вздохнув, Тора задрал голову и задумчиво уставился на облака.

— В таком случае, господин, вы без труда сами смастерите змея. — И с нарочито низким поклоном он протянул юному князю бамбуковые палки и покупки. — А я найду чем заняться.

Мальчик поспешно убрал руки за спину.

— Я не привык носить вещи как простолюдин. Неси их ты. К тому же твой хозяин велел тебе научить меня.

Тора положил всю охапку на землю.

— Помните, вы интересовались, нравится ли мне мой хозяин? — спросил он и, когда мальчик неохотно кивнул, добавил: — Так вот, я люблю его за то, что он относится ко мне с уважением. Я могу уйти от него, когда захочу, и если я работаю на его мать — а она, к слову сказать, просто невыносимая женщина, — то делаю это только потому, что мне этого хочется. Точно так же я согласился помочь вам смастерить змея — потому что мне хотелось. Но теперь мне ясно, что я вам не нужен.

— Неправда! — возмутился мальчик. Он повернулся и пошел прочь, сутулясь и понуро глядя в землю.

Тора несколько мгновений смотрел ему вслед, потом подобрал с земли охапку и последовал за ним.

У ворот университета он ускорил шаг и догнал мальчика.

— Ладно, — сказал он. — На этот раз я сделаю вид, что ничего не было, но впредь так не поступайте. С друзьями не разговаривают подобным тоном.

Мальчик густо покраснел и молча кивнул. Они пришли к общежитию и уселись на веранде. Разложив перед собой свои приобретения, Тора нахмурился:

— Мы забыли про нож. Нам нужен нож. Пойдемте-ка попросим у повара.

— Ты имеешь в виду это жирное грязное животное?

Тора кивнул:

— Я смотрю, вы уже знакомы. Да, его. Если, конечно, у вас самого нет ножа.

— Нет. Но у меня есть меч.

Мальчик сбегал в свою комнату и вернулся с длинным предметом, завернутым в блестящую шелковую ткань и перевязанным витым золотисто-белым шнуром. Бережно развернув ткань, он извлек из нее неописуемой красоты меч в деревянных лакированных ножнах, инкрустированных перламутровыми фигурками летящих журавлей. Взявшись за рукоятку, обильно украшенную золотыми и серебряными рисунками в виде цветущих хризантем и порхающих над ними пчел, он вытянул из ножен тонкий иссиня-черный клинок и поднял его, показывая Торе:

— Вот!

Тора посмотрел сначала на мальчика, потом на меч. Он знал, что оружие передается как семейная реликвия от отца к старшему сыну и хранится как святыня в родовом алтаре. Еще никогда он не видел предмета более прекрасного. Поспешно спрятав руки за спину, Тора проговорил:

— Я не смею притронуться к нему. Он слишком великолепен. И вам не следует давать его людям, чтобы они стругали им бамбук и резали бумагу.

Мальчик кивнул:

— Знаю. Но ты же сказал, что ты мой друг, а… а у меня нечего было больше предложить тебе. Возьми мой меч, Тора, пользуйся.

Лицо Торы осветилось улыбкой.

— Благодарю вас, друг мой.

Маленький князь робко улыбнулся: