Книга Железный человек - Андреас Эшбах

Реакция обоих была одновременной: они дружно, по-братски ахнули.

– Это чудовищно, – сказала Бриджит. – Чудовищно с их стороны, но и вы… Дуэйн! Как вы только могли позволить делать это над собой?

– Я хотел служить своей стране, – просто ответил я.

Финиан кивнул, как будто для него это было понятным. А может, и действительно было понятным. Он нагнулся вперёд, снова придвинул папку к себе и принялся листать документы, а Бриджит тем временем не сводила с меня своих тёмно-зелёных глаз.

– Одно мне неясно, – сказал Финиан. – Почему именно вы? Как вы попали к ним? Я имею в виду, ведь о наборе в такие секретные проекты не вывешивают объявления на доске в казарме.

Я кивнул с отсутствующим взглядом.

– Нас подбирали по определённым критериям. Здоровье, физическая подготовка и выносливость, факторы тканей и ещё несколько медицинских предпосылок, которые я никогда толком не понимал. Кроме того, мы не должны были иметь родных. Ни жены, ни семьи. Чтобы абсолютно ничто нас не связывало.

– Должно быть, нашлось не так много кандидатов, которые отвечали всем этим условиям?

– Этого я не знаю.

Финиан долистал до конца, до сложенной бумажной полосы с компьютерной распечаткой, ещё той, старинной, которая печатала криво поставленными большими буквами на зелёно-белой полосатой бумаге, перфорированной по бокам.

– Значит, вы говорите, внутреннее условное название для проекта было 6М? – Он подвинул ко мне папку. – Взгляните на это.

Я развернул бумажную полосу.

Это была таблица, озаглавленная: База данных: корпус морской пехоты, наверху стояла дата и пометка: процедура: отбор – 6М.

Список имён, всего 27, моё на втором месте. После каждого имени – воинское звание и подразделение, а дальше то, что означало, согласно заголовку, медицинский показатель, цифра с тремя разрядами после запятой, которая у меня составляла 0,988 и по которой, как я заметил, список и был отсортирован. Степень медицинского соответствия для проекта Железный Человек, как можно было догадаться.

В каждой строчке хвостом тянулся ряд дефисов, кое-где перебиваемый цифрой. Я посмотрел на верхнюю строчку таблицы, там значилось: родственники, а пониже – буквенные сокращения: Ж, Д, Р, Б-С, Д-Б, Д-Т. У меня под буквой Р значилась цифра 2. И эта цифра была обведена красным кружочком – как, собственно, и другие цифры из списка первых десяти человек, этих цифр было всего три. Внизу стояла рукописная пометка: «Отрегулируйте это». И подпись, которую я сразу узнал.

Я воздержусь называть имя этого человека. Делать это здесь достаточно щекотливо. Скажем пока только одно: это было могущественное имя. Секретные службы делали то, что говорил он. Президент прислушивался к нему. Огромное число людей исходили из того, что когда-то он займёт место президента.

И этот человек был тогда задействован на проекте? Я этого не знал.

– Что это значит? – спросил я.

Финиан ткнул пальцем в буквенные обозначения.

– Ж – жена. Д – дети.

Меня охватил ужас, такой бездонный, что в первый момент я подумал, что эта пустота в моём животе обусловлена внезапным пробоем или истечением атомной батареи.

– Р – родители, боже мой!..

Я ещё раз посмотрел на дату в верхней строке компьютерной печати. У меня закружилась голова. Этого не могло быть…

– Отбор – 6М, – сказал Финиан. – Как я понимаю, здесь стоит оценка, кто с медицинской точки зрения годен для проекта Железный Человек, так?

– Да, – кивнул я. – Они все здесь.

Как бы ни вычислялся этот медицинский показатель, он представлял собой очень выразительное число: пятеро киборгов, которые были ещё живы, как раз и занимали первые пять строчек списка. Мужчины, умершие в течение 1990 года оттого, что не смогли выдержать тяжёлые операции или после не смогли выносить имплантаты, все находились в списке гораздо ниже нас.

– Которые? – спросил Финиан.

Я показал на имена. И при этом, наконец, увидел, что тут стоит.

– Этот медицинский показатель ниже четвёртой строки делает резкий скачок. Только первые лучше, чем 0,98, все остальные – 0,95 или ещё хуже. Из них брали только тех, у кого не было семьи. Но у нас, кажется… – Я указал на дату распечатки. – Неделю спустя умерла моя мать, как считалось, от сердечного приступа. Она к тому времени уже давно жила отдельно от нас с отцом, мы получили только сообщение, и отец ездил её хоронить. Сам он через десять дней после этого, – а он был пожарный, – погиб при тушении пожара в отеле.

Я указал на первую строчку. Габриель Уайтвотер.

– Вся его семья была убита разом, в ходе разборок между двумя конкурирующими наркодилерами, так ему сказали. – И потом был ещё Хуан Гомес, он стоял на четвёртой строчке. В графе Р стояла цифра 1. – Хуан мне рассказывал, как его удивила внезапная смерть его отца. Он был ещё крепкий, волочился за женщинами и тому подобное, но однажды утром его просто нашли мёртвым в постели. Я, правда, не знаю, когда это случилось.

– Что, убийства по заданию правительства? – произнёс Финиан то, на что у меня не повернулся бы язык. – Кандидаты с таким высоким медицинским показателем были настолько необходимы, что лишних родственников просто убрали с дороги, чтобы они никого не обременяли? – Он выдохнул со зловещим свистящим звуком. – Если всё так, то за этими документами охотится не чужая, неведомая сила, а ваши же люди, мистер Фицджеральд.

Я отрицательно покачал головой.

– Этого не может быть.

Я смотрел на красные кружочки, на лапидарные слова этого беглого почерка и ждал, что мне придёт в голову какое-нибудь другое объяснение. Но тщетно.

Финиан молчал. Бриджит тоже. Мне вдруг снова вспомнилось, что надо делать.

Я сложил пожелтевший лист компьютерной распечатки и захлопнул папку.

– Как бы то ни было, – сказал я и посмотрел на Бриджит, – вы в опасности. Я думаю, будет лучше всего, если я заберу эти документы. Тогда вы…

– Об этом даже речи быть не может, – перебила меня Бриджит, как из пистолета выстрелила, и выхватила у меня папку столь же быстро, сколь и решительно, прижав её к груди: – Это гарантия моей жизни, – сказала она с увлажнившимися глазами.

Я сделал поразивший меня вывод, что против женских слёз бессильны и суперсилы. Я вдруг вспомнил то, что Финиан рассказывал мне о своих отношениях с сестрой, и понял его.

– Это не гарантия вашей жизни, – сделал я, тем не менее, попытку. – Это ваш смертный приговор.

– Мистер Ицуми доверил мне эти документы, – стояла она на своём, – воплощённое женское безрассудство. – Пока они у меня, со мной ничего не может случиться.

– Кроме того, что вас убьют, как они сделали это с мистером Ицуми.