Книга Ячейка 21 - Берге Хелльстрем

– Когда?

– Позже.

– А сейчас?

– А сейчас ты идешь сюда.

Теперь он понял, зачем она захватила заложников. На самом деле он знал это с самого начала. Ему стало тошно, страх и отчаяние сменились чем-то другим, чего раньше он никогда не испытывал, – смертной тоской.

Он закрыл глаза и продолжил:

– Что вы имеете в виду?

– Мне тут тяжело смотреть за заложниками и бегать по всему моргу – играть с вами в телефонные игры. Так что давай-ка иди сюда. Мы тут будем говорить по-русски, и ты сам будешь им звонить.

Бенгт Нордвалль тяжело дышал. Эверт Гренс слушал их разговор, но ничего не понимал, Свен же все еще прятался за углом перед дверью морга.

Нордвалль быстро объяснил, чего она требует, и Гренс энергично замотал головой.

Ну уж нет.

Ни за что.

Двое полицейских обходили Южную больницу по периметру и заметили автомобиль на стоянке у главного входа. Новехонький, дорогущий, а припаркован неправильно: два колеса на тротуаре. Сзади трудно разглядеть, что там в салоне, однако сквозь залитые дождем стекла им удалось различить человека на пассажирском сиденье. Место водителя не занято. Они подошли к автомобилю, встали с двух сторон и постучали в окно:

– Здесь нельзя парковаться.

Из машины на них смотрел здоровяк с неестественно бронзовым загаром и лысой башкой. Он молча улыбался.

– Район оцеплен, здесь нельзя находиться.

Он по-прежнему улыбался и молчал.

Полицейскому, стоявшему ближе, надоело разговаривать, он обернулся к своему напарнику, чтобы убедиться, что тот готов перейти к делу, и произнес:

– Ваши права.

Детина на пассажирском кресле даже не пошевелился, как будто и не слышал или еще не решил, как себя вести.

– Ваши права. Быстро.

Он тяжело вздохнул.

– Конечно.

Достал бумажник из заднего кармана и протянул полицейскому права. Тот, облокотившись на дверь машины, заговорил по рации:

– Ханс Йохум Ланг. 570725-0350. За ним что-нибудь есть?

Прошло несколько минут.

И тут все услышали:

– Ханс Йохум Ланг. 570725-0350. В розыске с полудня.

Он рассмеялся, когда они вытащили его из машины, все спрашивал, где нашли свидетеля, потом его положили на мокрый асфальт, обыскали и надели наручники, а он смеялся все громче, и этот смех не умолк, пока его не усадили в полицейский автомобиль и не увезли прочь.

Бенгт Нордвалль смотрел, как Гренс мотает головой и отчетливо произносит: «Нет!»

Его отпустило, словно к нему вернулись силы.

Это Эверт решил. Это Эверт отказал.

Он снова взял трубку:

– Я сожалею, но это невозможно.

– Невозможно?

– Я не могу спуститься к вам в морг. Это противоречит этике ведения переговоров.

– Убивать людей – вот что противоречит этике. Однако я это сделала. И убью еще одного, если ты не явишься сюда.

– Возможно, мы договоримся иначе…

– Вы получите всех оставшихся заложников живыми, если ты придешь сюда. Троих меняю на одного.

– Нет. Очень жаль.

– Мне нужен ты, потому что ты говоришь по-русски. У вас тридцать минут. После этого я убью следующего.

Снова накатила удушающая тоска. Ему было так страшно!

– Лидия, я…

– Двадцать девять минут пятьдесят секунд.

Эверт Гренс сорвал с себя наушники, подошел к выключателю и вырубил свет.

Часы на стене показывали одиннадцать минут четвертого.

Стоя в дверях кухни для медперсонала, он, повернувшись к медсестре, сказал:

– Будет лучше, если вы уйдете.

Медсестра встала, взглянула на Лису Орстрём, та кивнула, медсестра кивнула в ответ и, опустив глаза, скрылась за дверью.

Слободан проводил ее взглядом, повернулся к Лисе Орстрём и улыбнулся. Она было даже улыбнулась в ответ, но осеклась, увидев, как стремительно он зашел в кухню и остановился буквально в метре от стола, за которым она сидела.

– Тут такое дело, – начал он. – Короче, ничего ты не видела, ни с кем не встречалась и знать не знаешь, кто там к Ольдеусу приходил, ясно?

Она закрыла глаза.

Нет. Только не сейчас.

Живот свело, и ее вырвало прямо на колени и на стол. Чертов Хильдинг. Лиса не открывала глаз, чтобы не видеть, по крайней мере не сейчас, не теперь… Чертов Хильдинг!

– Эй ты!

Она все еще сидела с закрытыми глазами, прислушиваясь к спазмам в желудке, пытаясь сдержать рвоту.

– Кому говорю! А ну, посмотри на меня!

Она медленно открыла глаза.

– Вот и все, что ты должна сделать. Держать рот на замке. Просто, правда? Заговоришь – сдохнешь.

Когда Эверту Гренсу сообщили, что Йохум Ланг арестован, ему следовало бы обрадоваться: он так долго ждал этой минуты, и теперь у него есть свидетель, чьи показания будут стоить мерзавцу пожизненного заключения.

Но он ничего не чувствовал.

Он был как оглушенный: там, в морге, Лидия Граяускас играла человеческими жизнями, и он не мог думать ни о чем другом. Позже. Он порадуется позже. Когда все это кончится.

Впрочем, он выкроил минутку, чтобы выйти из прозекторской и позвонить прокурору Огестаму. Ему надо было объяснить, что у него есть свидетель, врач, которая видела, как Йохум Ланг забил Хильдинга Ольдеуса насмерть, что у того был мотив: из рапорта, с которым Гренс ознакомился в полиции лена, следовало, что Ланг действовал по заданию его прежнего босса, югослава по происхождению. Тот подозревал, что Ольдеус разбавлял их товар стиральным порошком. Выложив все это, он без всяких реверансов прервал разговор, прежде чем до Огестама дошло, что обвинение в убийстве на основании показаний свидетеля – дело сомнительное, так что нужно еще изучить Ланга под микроскопом и обязательно проверить, нет ли на нем крови убитого, чтобы сделать анализ ДНК.

Лиса Орстрём не могла больше сдерживаться, живот разрывался от боли, она наклонила голову к столу, и ее снова вырвало туда же, что и в прошлый раз. Она почувствовала, что незнакомец подошел еще ближе:

– Нехорошо, Лиса. Выглядишь ты хреново. Но я тут все-таки еще подзадержусь. Вот чего… Тут кругом легавые. И внизу, и здесь. Так что я сделаю пару звонков. Дошло? Пара звонков нужным людям – и все в ажуре!

Он склонился над ней.

– Молчишь? Ну тогда хоть послушай. Тебя зовут Лиса Орстрём. Тридцать пять лет. Врач. Работаешь семь лет. Последние два – здесь, в Южной больнице, в отделении терапии.