Книга Туман над Парагон-уок - Энн Перри

Питт вдруг почувствовал себя разочарованным. Она снова собирается предложить ему эту невозможную версию о чужаках.

Ее руки теперь лежали на коленях твердо, белые на зеленом фоне платья.

— Конечно, — невыразительно сказал Томас.

Джессамин подняла голову, щеки ее горели.

Она глубоко вдохнула, потом с шумом выдохнула.

— Я имею в виду, мистер Питт, что всему виной может быть лишь влияние сильных, ненормальных эмоций или, может быть, алкоголя. Когда люди много выпьют, они могут натворить такое, чего никогда бы не позволили себе в трезвом состоянии. Мне говорили, что даже на следующий день они не всегда помнят, что происходило с ними. Наверняка этим можно объяснить искреннее поведение виновного человека? Если тот, кто убил Фанни, не может ясно вспомнить об этом…

Питт подумал, что Джордж совершенно не мог припомнить ту ночь; Алджернон Бернон не мог точно вспомнить имя своего компаньона, неизвестного партнера по игре в карты у Диггори; а Халлам Кэйли, который часто бывал пьян в последнее время, проспал всю ночь. Афтон сказал, что после выпивки спал до десяти в то утро, когда узнали об исчезновении Фулберта. Так что предположение Джессамин имело смысл. Оно объясняло отсутствие лжи, отсутствие попытки завести расследование не в ту сторону или вовсе запутать его. Убийца мог даже не осознать своей собственной вины! В его памяти должна царить ужасная черная пустота. Лишь во сне его будут посещать кошмары, заполняющие пустое пространство его памяти — картины насилия, образы, запахи и звуки… И чем больше он пьет, тем больше проваливается в забытье…

— Спасибо, — вежливо сказал Питт.

Джессамин снова глубоко вздохнула.

— Можно ли винить человека за то, что он творит в пьяном состоянии? — медленно спросила она, между бровями появились морщинки.

— Будет ли винить его бог, я не знаю, — честно ответил Питт. — Но закон будет. Человек не должен напиваться.

Выражение ее лица не изменилось. Она продолжила свою прежнюю мысль.

— Иногда, чтобы избавиться от боли, человек пьет слишком много. — Джессамин тщательно взвешивала каждое слово. — Это может быть физическая боль — скажем, при болезни; а может и моральная — к примеру, от потери близкого человека.

Питт сразу же подумал о жене Халлама Кэйли. Был ли это тот пункт, в который Джессамин хотела направить его мысли? Томас посмотрел на нее, но лицо женщины сейчас ничего не выражало. Он решил действовать смелее.

— Вы кого-то имеете в виду, миссис Нэш?

На секунду она отвела от него взгляд и помрачнела.

— Я бы предпочла не называть имен, мистер Питт. Я просто не знаю. Пожалуйста, не заставляйте меня никого обвинять. — Она снова посмотрела на него чистым, прямым взглядом. — Я обещаю, что, если узнаю что-нибудь, обязательно скажу вам.

Томас встал. Он знал, что больше ничего от нее не добьется.

— Спасибо, миссис Нэш. Вы очень помогли мне. Вы дали мне много направлений для расследования. — Он не стал говорить банальные слова о скором разрешении дела. Это бы оскорбило ее.

На губах Джессамин промелькнула легкая улыбка.

— Благодарю вас, мистер Питт. Всего хорошего.

— Всего хорошего, мэм.

Слуга проводил Томаса на улицу. Питт пересек улицу по газону и вышел на другую ее сторону. Он знал, что этого делать нельзя — об этом сообщала и маленькая запрещающая табличка, — но ему нравилось чувствовать траву под подошвами сапог. Булыжники на мостовой были бесчувственными, неприятными; безусловно необходимые, они тем не менее прятали под собой живую землю.

Что же произошло той ночью в элегантном, опрятном квартале? Какой внезапный хаос вдруг обрушился на него из ниоткуда, а затем распался на множество совершенно деформированных, не связанных между собой кусков?

Что-то ускользало от Томаса. Все сведения, которые ему удавалось получить, немедленно рассыпались на мелкие фрагменты и исчезали.

Он должен вернуться к практическим вещам — к технике убийства. Джентльмены, проживающие на Парагон-уок, обычно не носят с собой ножи. Почему насильник так расчетливо прихватил с собой нож? Возможно ли, что речь идет не о приступе страсти, а о предумышленном, обдуманном намерении убить? Могло ли так случиться, что убийство было основной целью, а изнасилование вышло случайным, импульсивным?

Но почему кто-то должен был убивать Фанни Нэш? Питт никогда не встречал никого более безобидного. Она не была ни богатой наследницей, ни чьей-либо любовницей; никто, насколько мог узнать Томас, не выказывал даже малейшего намека на романтические чувства к ней, не считая Алджернона Бернона, с которым у нее были, казалось, очень спокойные отношения.

А может, Фанни случайно узнала о каком-то чужом секрете на Парагон-уок, из-за которого и погибла? Возможно, даже не понимая, что и почему случилось?

И куда делся нож? Он по-прежнему у убийцы? Или тот уже спрятал его где-нибудь, может быть, в нескольких милях отсюда, на дне реки?

И еще один практический момент. Девушка была заколота ножом. Питт вспомнил плотные потеки крови на ее теле. Почему же не было кровавых пятен на дороге? Почему не было следов, ведущих из гостиной к месту, где она была атакована? С тех пор не было ни одного дождя. Ясно, что убийца избавился от своей одежды, хотя Форбс не смог отыскать — даже при самом тщательном опросе — какого-нибудь камердинера, который бы заметил, что гардероб его хозяина уменьшился, или заметил бы застиранные кровавые пятна, или нашел бы остатки сгоревшей одежды в камине.

Но почему нет крови на дороге?

Могла ли трагедия произойти здесь, на этой траве или на цветочной клумбе, где, к слову, могла быть закопана одежда? Или в кустах, где она не была видна? Но ни он, ни Форбс не нашли никаких признаков борьбы — ни растоптанной клумбы, ни сломанных веток… за исключением разве что тех, повреждения на которых можно легко объяснить возней бродячих собак, или неловкостью прохожего, оступившегося в темноте, или шалостями мальчишки, помощника садовника, или даже резвостью слуги и служанки, забывшихся в любовных играх.

Если там и были следы, которых не нашли или не опознали, то к настоящему времени все они были убраны — либо убийцей, либо кем-то еще.

Томас снова вернулся к причинам. Почему? Почему Фанни?

Его мысли были прерваны сдержанным покашливанием в нескольких метрах от него, по другую сторону розовых кустов. Питт повернул голову. На тропинке стоял пожилой дворецкий и смотрел в его сторону.

— Вы ко мне? — спросил Питт, не обращая внимания, что топчется на подстриженном газоне.

— Да, сэр. Миссис Нэш будет вам очень обязана, если вы навестите ее, сэр.

— Миссис Нэш? — Мысли Томаса вернулись обратно к Джессамин.

— Да, сэр, — дворецкий прочистил горло. — Миссис Афтон Нэш, сэр.

Феба!